КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Историография позднесредневекового Казахстана 2 страница
Анализ упомянутых выше проблем и предложенные в томе выводы базировались не только на достижениях историографии прошлых десятилетий, но и на большой работе казахстанских историков непосредственно в 50-е годы, на исследованиях истории тюркских и других кочевых народов в соседних республиках131. Мнение о феодальном характере социально-экономических отношений у кочевников утвердилось в советской историографии 30—50-х годов. Расхождения исследователей касались лишь оценки базисной основы феодальных отношений у кочевников, главных средств производства в кочевом скотоводческом типе хозяйства. Разногласия и споры вылились в середине 50-х годов в дискуссию о сути и специфике патриархально-феодальных отношений в условиях казахского кочевого скотоводческого хозяйства. В ходе дискуссии выявились две точки зрения. Одни исследователи считали, что в условиях кочевого скотоводства основным средством производства был скот, земля же была лишь условием производства. Эксплуатация основного производителя, рядового кочевника, осуществлялась на основе собственности на скот, я находилась в общинном владении, частная же собственность на землю появилась лишь после перехода кочевников к оседлости. Сторонники второй точки зрения считали, что и в условиях кочевого, в частности, казахского общества земля является не только условием, но и средством производства. При сохранении общинной формы пользования землей (пастбищами), обусловленной нормами обычного права, крупные собственники скота распоряжались кочевьями, фактически владели лучшими пастбищами; эксплуатация осуществлялась не только на основе собственности на скот, но и на землю. По-разному характеризуя производительные силы, средства производства и собственность на них, сторонники обеих точек зрения не расходились в главном — в классовой оценке общественно-экономических отношений у кочевников.
Итоги дискуссии были подведены Объединенной научной сессией АН СССР и академий союзных республик Средней Азии и Казахстана в Ташкенте в 1954 г.132. В целом был принят вывод о том, что кочевые племена и народы шли в общем русле исторического развития человечества, в своей эволюции достигли классовых отношений. В дискуссии закрепилась оценка формационного уровня казахского общества XV—XVIII вв. как патриархально-феодального. Эта оценка и отражена в «Истории Казахской ССР» (1957 года издания). В развитие точек зрения, выявленных в ходе дискуссии, был подготовлен на материалах Казахстана ряд крупных статей и монографий133. Исследовались и проблемы политической истории позднего средневековья. Историю казахской государственности, этническую и социальную историю Казахстана XV—XVII вв. начал исследовать С. К. Ибрагимов (1929— I960)134. Выдающийся советский востоковед, исследователь истории Средней Азии А. А. Семенов, широко известный публикацией восточных первоисточников, опубликовал работы, в которых исследуются история узбекских племен на территории Казахстана и история династии Шайбанидов в XV в., ее взаимоотношения с казахскими ханами в конце XV— начале XVI вв.135. В 50-х годах встала проблема расширения базы письменных источников, подготовки кадров востоковедов. В Академии наук КазССР был создан сектор востоковедения, преобразованный затем в отдел истории сопредельных стран зарубежного Востока Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Позднее группа востоковедов была сосредоточена в отделе древней и средневековой истории Казахстана этого Института. С. К. Ибрагимов одним из первых казахстанских востоковедов приступил к выявлению и переводу восточных источников. Он внес большой вклад в выявление, публикацию и изучение персидских и тюркских трудов — основных источников по истории позднесредневекового Казахстана. С. К. Ибрагимов выявил и опубликовал в источниковедческих обзорах и статьях отрывки из сочинений восточных, главным образом, среднеазиатских, авторов (Мае’уда бен Усмана Кухистани, Фазлаллаха Ибн Рузбихана Исфахани, Камал ад-дина Бинаи и др.), содержащих значительное число конкретных сведений по этнической, политической и социально-экономической истории Казахстана XV—XVI вв.136.
В начале 60-х годов при содействии ЛО ИВ АН СССР в Институте истории, археологии и этнографии АН КазССР была начата работа по созданию свода материалов из восточных источников по истории казахских ханств XV— XVIII вв. План издания был разработан С. К. Ибрагимовым, подготовившим для него переводы из сочинения Мас’уда бен Усмана Кухистани и часть текста из рукописи Бинаи. Работа была продолжена группой составителей свода (Н. Н. Мингулов, К. А. Пищулина, В. П. Юдин) под общим руководством В. П. Юдина и при участии ленинградских востоковедов О. Ф. Акимушкина и М. А. Салахетдиновой и завершена в конце 60-х годов137. В сборник вошли в переводе на русский язык фрагменты из основных первоисточников по истории казахских ханств — персоязычных и тюркоязычных сочинений XV—XVIII вв.: «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме», «Фатх-наме», «Шайбани-наме», «Тарих-и Абулхайр-хани», «Тарих-и Рашиди», «Тарих-и Кыпчаки», «Бахр аль- асрар Фи манакиб аль-ахйар» и др. Кроме нарративных сочинений и жизнеописаний ханов и духовных лиц, хроник исторических событий и мемуаров придворного литератора, в сборник включены четыре вакфных документа из Сыгнака. Ко всем переводам даны справки с необходимой информацией о сочинениях, их авторах и характере имеющихся материалов. Составители сопроводили тексты научными комментариями, справочным аппаратом. Издание корпуса переводов письменных источников расширило источниковедческую базу исследований основных проблем истории Казахстана XV—XVIII вв. В научный оборот были введены новые оригинальные известия об этническом составе населения и этнических процессах на территории Восточного Дешт-и Кыпчака, Жетысу и Туркестана (Южного Казахстана) на завершающем этапе консолидации казахской народности, материалы по социально-экономической и внутриполитической истории казахских ханств, о взаимоотношениях с сопредельными государствами, по исторической географии региона, времени завершения формирования этнической территории казахского народа и развития его государственности. «Материалы по истории казахских ханств» до сих пор остаются единственным опубликованным сводом извлечений из восточных источников по истории позднесредневекового Казахстана и вместе с первым томом документов о казахско-русских отношениях в XVI—XVIII вв., а также двухтомным изданием «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» они послужили хорошей основой при подготовке разделов второго тома пятитомной «Истории Казахской ССР с древнейших времен до наших дней»138, ряда монографических работ по истории позднесредневекового Казахстана и настоящего издания.
В последующие годы источниковая база казахстанской медиевистики пополнялась как усилиями исследователей, разрабатывавших конкретные проблемы истории средневекового Казахстана, так и трудами известных востоковедов, работающих за пределами Республики Казахстан. Ценным для исследования истории Казахстана является изданный Институтом востоковедения АН СССР и Институтом истории АН КиргССР под редакцией В. А. Ромодина сборник переводов извлечений из арабских, персидских и тюркских исторических и географических сочинений X—XIX вв., содержащих сведения по истории киргизов и Киргизии139. Извлечения из персидских источников XIV—XVI вв. — сочинений Низам ад-дина Шами, Шараф ад-дина Йазди, Му’ин ад-дина Натанзи и Абд ар-Раззака Самарканди дают значительный материал для изучения политической истории рубежа XIV— XV вв. на территории Южного и Юго-Восточного Казахстана. В последние десятилетия изданы отдельные сочинения восточных авторов ров, содержащие материалы по сопредельным странам Средней Азии и Восточного Туркестана и по средневековому Казахстану. Изданы тексты (на языке оригиналу наборные и факсимильные) сочинений Зайн ад-дина Васифи, Абд Р аззака Самарканди, Шараф ад-дина Али Йазди140. В переводе на узбекский язык С.Мирзоева и на русский язык М. А. Салахетдиновой с обстоятельными научными комментариями издано сочинение Хафиза Таныша «Ша- наме‘йи шахи»141. Оригинальную часть труда Шах Махмуд Чураса «Та Характеризуя развитие городов, в том числе новых городов в Нижнем Поволжье, В. Л. Егоров показывает постепенное ухудшение экономического потенциала Золотой Орды в целом, запустение степных территорий в силу ухудшения демографической ситуации, уменьшения численности кочевников, не в последнюю очередь по причине постоянной агрессивной внешней политики ордынских ханов и беспрерывных внутренних усобиц.
Историки рассматривают и другие причины упадка Золотой Орды, в их числе — борьба русского народа за независимость, сплочение русских земель в противостоянии Орде, ускорившем образование централизованного русского государства. Отмечено, что подчинение Золотой Орде повлияло на утверждение деспотизма власти на Руси158. Однозначна роль политики эмира Тимура в падении Золотой Орды. Исследованы многие вопросы истории улуса Джучи времени союзных отношений правителя Ак-Орды (или Кок-Орды), а затем и Золотой Орды, чингизида хана Тохтамыша с Тимуром, а затем их противоборство, окончательно сокрушившее Золотую Орду. Оценка золотоордынского периода истории Дешт-и Кыпчака и присоединенных, упомянутых выше, исторически самостоятельных областей, как и самого монгольского завоевания, менялась со временем от однозначно отрицательной (в смысле оценки установленного монголами порядка и Орды как государства агрессивного, искусственно созданного оружием и державшегося на оружии) до более объективной оценки, принимающей во внимание положительные аспекты влияния истории Золотой Орды на судьбы формировавшихся на ее территории и смежных землях самостоятельных народов и государств. Как в оценке последствий монгольского завоевания, так и в оценке Золотой Орды учитывается, при всех разрушениях городов, регрессе в сельском хозяйстве и ремесленном производстве, и положительное влияние: стимулирование развития торговли, привнесение в степь идеи централизованной власти, соединение различных экономических укладов, способствовавшее долговременному стабильному существованию Золотой Орды. Отмечается как положительный фактор в развитии народов, включенных в орбиту Золотой Орды, и терпимость ее правителей в первое время в конфессиональных отношениях159. Эта терпимость дала возможность, например, на Руси церкви и христианской религии укрепляться и усиливать свое влияние, стать идеологической опорой в деле государственного объединения русских земель. А принятие мусульманства впоследствии в самой Орде — иметь такое же положительное воздействие на развитие ее собственной государственности. Монографически исследована В. В. Трепавловым проблема государственности Монгольской империи XIII в. По-новому рассмотрена проблема развития тюркских кочевых традиций, преемственности древнетюркской государственности в монгольское время, как в строительстве самой Монгольской империи, так и социально-политическом устройстве государств, образовавшихся после ее распада160, т.е. Золотой Орды, Ак-Орды, Кок-Орды. Много внимания уделялось исследователями проблемам истории Казахстана XIV—XV вв., когда на его территории существовало несколько крупных политических объединений, образовавшихся в ходе распада Золотой Орды и государства Хайду: Ак-Орда (Кок-Орда), ханство Абулхайра (государство очевых узбеков), Могулистан, Ногайская Орда. Эти государства были известны в историографии средневекового Казахстана и Средней Азии, волжских кочевых племен и Киргизии XIII—XV вв. О них писали историки-востоковеды В- В. Бартольд, П. П. Иванов, А. Ю. Якубовский, А. А. Семенов, К И. Петров, М. Г. Сафаргалиев и другие исследователи Золотой Орды. Немало страниц о Белой и Синей Орде в своих размышлениях о судьбах тюрков и монголов в эти века написал JI. Н. Гумилев161. Сведения об Ак-Орде, Ногайской Орде, ханстве Абулхайра и Могулистане, как определенном этапе развития государственности на территории Казахстана, нашли отражение, хотя и в очень кратком виде, в «Истории Казахской ССР» (1957). Тем не менее споров о них в литературе было много. Одни исследователи видят в них ряд разрозненных владений, эфемерных политических образований, другие выявляют определенные связи этих владений, их внутриполитическое единство, государственно-административную оформлен- ность, экономическую обособленность, определенность этнического состава населения. Если государственный статус Ногайской Орды признавался исследователями со времен Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. В. Вельяминова-Зернова, Г. Перетятковича, а Могулистана - с первых работ В. В. Бартольда, то в отношении Ак-Орды и ханства Абулхайра определенности было меньше. Так С. К. Ибрагимов считал, что никакого «Узбекского ханства» и «даже союза узбекских племен» в Дешт-и Кыпчаке не было162.0 том, что «Белая и Синяя Орды превратились в политико-правовые абстракции» еще в XIII в., «почти сразу же после смерти Бату (1255) и Орда Эджена (1280)», утверждал В. П. Юдин163. Дискуссия об «Ак-Орде» и «Кок-Орде» (об ошибке Му’ин аддина Натанзи в применении этих названий)164 не только переросла в диспут о времени возникновения и исчезновения «Ак-Орды», но и поставила под сомнение само существование Ак-Орды как фактически независимого государства165. В. П. Юдин рассмотрел этимологию названия «орда» и применения его в источниках как к крупным государственным образованиям, так и мелким политическим и этническим единицам. Идентифицировать, соотнести с действительностью разрозненные сведения источников о политических, этно- политических или этнических образованиях на территории Дешт-и Кыпчака времени ослабления и распада Золотой Орды, а в его восточной части, т.е. в степях Казахстана, и в более раннее время, на исходе XIII и в XIV вв., действительно очень трудно. Ведь в источниках вплоть до XVI—XVII вв. (в трудах Фазлаллаха ибн Рузбихана Исфахани, Абулгази, Махмуда ибн Вали и многих Других) эти объединения называются по именам ханов, правивших в «улусе Джучи» (как и в «улусе Чагатая») или в «Дешт-и Кыпчаке» (как и в «Маве- Раннахре», «Туркестане», «Хорезме»), т.е. в «стране» (в источниках мамлакат, замин, эль). Особенно это характерно для Восточного Дешт-и Кыпчака, где более шести веков не прерывалась власть Чингизидов и в восприятии восточных авторов, тем более в передаче «степной устной исторической традиции», т.е. в устных рассказах, события происходили неизменно в «улусе Джучи», позднее — в «Узбекском улусе» (или в «улусе Узбека»), где и возникают многочисленные «орды», в которых оспаривают власть представители различных династийных линий Джучидов, и каждый хан имеет свою «орду» —ставку. В действительности же Чингизиды возглавляли давно уже самостоятельные государства, в рамках которых оформлялись народности или их составные этнические ветви. История степной части Казахстана эпохи распада улуса Джучи, в XIV— первой половине XV вв. отражена в упомянутых выше работах по Золотой Орде, в работах Т. И. Султанова166. Монографически исследованы история ханства Абулхайра, или государства кочевых узбеков (Б. А. Ахмедов)167, государства Могулистан (К. А. Пи- щулина)168, Ногайской Орды (Б.-А. Б. Кочекаев)169. Проблемы Могулистана исследованы также в трудах по истории средневековой Киргизии170. Рассмотрены вопросы государственного устройства, этнических процессов в рамках этих политических образований, состояния хозяйства, социальной структуры, общественных отношений, внутриполитической истории, взаимоотношений с соседними народами и государствами. Показано, что эти государства объединяют общность условий возникновения, общие судьбы исторического развития, протекавшего подчас в условиях противостояния внешней агрессии; их образование, становление и развитие связано с ростом влияния аристократии крупных племен (кыпчаков, мангытов, дуглатов и др.), нередко подчинявшей своей воле Чингизидов, но и традиционно сохранявших (в большей части этих государств) их верховную власть, хотя бы и номинальную. Это было время, когда самостоятельное казахское политическое объединение еще не сложилось, еще не завершилось формирование казахской народности, но процессы политогенеза и этногенеза на территории Казахстана шли в этом направлении, как и на соседних территориях происходили аналогичные процессы в развитии других тюркских народов. В период жизнедеятельности упомянутых государств, как раскрывается в названных выше работах, на основе подъема экономики, обусловленного взаимодействием различных хозяйственных структур, включая и городскую, оседло-земледельческую, на базе социокультурного развития, стабилизации внутриполитической жизни укреплялась местная государственность, а в ее рамках получали новую направленность этнические процессы: из различный этнических групп, тюркских и отуреченных монгольских племен и родов, их частей и осколков, смещенных со своих мест и перемешанных в ходе бурных событий XIII в., постепенно складывались новые этнополитические, этнотерриториальные группировки — могулов, ногайцев, татар, узбеков, узбек-казахов. Внутри этих государств, как показывают упомянутые выше авторы, на протяжении полутора веков интеграционные процессы приобретали стабильность, ускорялось объединение родов и племен в этнически более определенные устойчивые этносы. Завершалось сложение ногайской, киргизской народностей. Определилось сложение казахской народности, при этом она формировалась в трех жузах, не в последнюю очередь в связи с длительным протеканием завершающего этапа этого процесса в рамках Ак-Орды и ханства кочевых узбеков, Могулистана, Ногайской Орды171. Достаточно подробно и объективно отражена история этих четырех политических объединений, их роль в развитии казахской народности и государственности на территории Казахстана во втором томе пятитомной «Истории Казахской ССР»172. Значимость независимых государств Ак-Орды, ханства Абулхайра («государства кочевых узбеков») в системе тюркских госу- тв на территории позднесредневекового Казахстана признают исследователи и на современном этапе173. Проблемы развития собственно казахской государственности, история Казахского ханства в XV—XVII вв. были предметом многих исследований в 60 - начале 90-х годов. Рассматривались этапы образования и становления, пазвития и упадка Казахского ханства, его общественно-политическое устройство, социальная структура казахского общества, изучались степное законодательство в позднее средневековье, состояние экономики, вопросы культуры и религии. Следует отметить, однако, что в тот период особое внимание уделялось политической, этнополитической истории Казахского ханства, как и предшествующих государств. Политической истории отдавалось заметное предпочтение в отечественной исторической науке в целом, наряду с повышенным вниманием к закономерностям общественного развития, формационной его характеристике. Но если последнее объясняется общими идеологическими уставновками того времени, то первое — конкретным состоянием источниковой базы позднесредневекового Казахстана: во-первых, шел процесс накопления материалов из письменных источников, во-вторых, в источниках этих, как отмечалось выше, содержатся сведения главным образом по политической истории этих государств, более того - в основном по внешнеполитической истории, отношениям с соседними государствами, где и создавались эти источники, отражавшие весьма искаженную картину жизни другого народа. Одним из важнейших вопросов истории Казахского государства являет вопрос о времени его образования. И речь шла не только о конкретной да его возникновения, но и о первоначальной его территории, этнической базе, степени прочности, устойчивости, было ли это одно государство или не сколько разрозненных владений. Необходимо было учитывать, что процесс становления и развития собственно казахской государственности тесно связан с этнической консолидацией народности. С. К. Ибрагимов отнес время образования самостоятельного казахского государства к 30-40-м годам XVI в., а казахские улусы XV - начала XVI вв., связанные с именами ханов Жаныбека, Бурундука, сыновей Жаныбека Махмуда, Иренчи, определил как отдельные феодальные владения174. Б. А. Ахмедов считал, что Казахское ханство образовалось в 80—90-х гг. XV в., когда все более реально обозначились процессы разделения населения Восточного Дешт-и Кыпчака и миграции части «кочевых узбеков» этого региона в Мавераннахр175. И. Султанов вполне обоснованно отнес образование Казахского ханства к более раннему времени — началу 70-х годов. Посвятив этой проблеме несколько своих работ, он остановился на дате 1470—1471 гг. (875 г.х.) и связал это событие с положением в Восточном Дешт-и Кыпчаке176. Автор акцентирует внимание на смене династий в степной части Казахстана, в «Узбекском улусе» после смерти хана Абулхайра: вместо династии Шайбанидов к власти приходит династия казахских ханов из потомков Тука-Тимура, образовалось казахское ханство. Высказана была другая точка зрения (К. А. Пищулина): принимая во вни- мание ход событий не только в Узбекском улусе, но и в Могулистане, фактически оказавшимся после Есен-Буга-хана, умершего в 1462 г. в состоянии безвластия и упадка, особенно в Жетысу, а также учитывая поддержку Жаныбека и Гирея местными родами и племенами фактически сформировавшегося казахского Старшего жуза, можно вполне согласиться с датой образования Казахского ханства, названной Мухаммад-Хайдаром Дуглатом — 870 г.х. (1465— 1466). Правление первых казахских ханов в Западном Жетысу еще до кончины Абулхайра вполне очевидно. С этой датой соглашались многие исследователи, начиная с В. В. Вельяминова-Зернова. Последующие события последней трети XV в. в Южном Казахстане (Туркестане), связанные с задачей объединения казахских родов и племен в едином государстве, объединения и защиты этнической территории на юге и юго-востоке, постепенное распространение власти казахских ханов на степные районы, не дают основания говорить об одномоментном акте смены династии в «Узбекском улусе»177. Показано, что Казахское ханство вплоть до XVII в. было единым государством. Поэтому нет оснований говорить о «казахских ханствах» для XV— XVI вв. Хотя территория влияния политической (государственной) власти хана не совпадала с этнической территорией казахов и нередко была меньше последней, а границы ханства часто менялись в зависимости от военных успехов ханов и внешнеполитических обстоятельств, тем не менее в каждый данный период вполне выявляется в источниках власть главного (верховного, старшего) правителя178. О Казахском ханстве, как едином государстве, пишет и Т. И. Султанов, высказавший известную фразу, содержащую важное заключение для конца XVII в.: «Окончилась история Казахского ханства. Началась история Казахских ханств»179. В работах Т. И. Султанова затрагивается почти весь спектр проблем истории Казахского ханства. Основательно, на материале многих восточных источников освещены вопросы состояния казахского кочевого скотоводческого хозяйства, социальной структуры казахского общества, административного устройства государства, взаимоотношений с соседними странами180. В историко-археологических исследованиях, касающихся региона евразийских степей, в последние десятилетия рассматривалась проблема взаимодействия кочевой скотоводческой и оседло-земледельческой, городской культур. В историографию позднесредневекового Казахстана еще в 60-х годах была введена тема истории южных земель Казахстана, присырдарьинских городов, начались и крупномасштабные археологические раскопки. Показано значение этих городов для укрепления экономического, политического положения Казахского ханства; на материалах письменных восточных источников было раскрыто состояние городов бассейна средней Сырдарьи, формы землепользования в оазисах Туркестана, социальная стратификация населения и другие вопросы181. Значимость городской культуры Южного Казахстана для развития и укрепления казахской государственности убедительно подтверждена многолетними археологическими исследованиями в Отраре (см. раздел ниже). Историческая реальность состояла в том, что казахский этнос и его предшественники не были «чистыми» кочевниками, они знали полуоседлое и оседлое земледелие, городскую культуру, а экономической основой развития казахской государственности было комплексное хозяйство182. Тема взаимодействия кочевой скотоводческой и оседло-земледельческой, городской культуры, состояние городской культуры Южного Казахстана и Жетысу на протяжении всего средневековья, ее роль в многовековом процессе государственности в Казахстане, в частности, роль в укреплении экономики, централизации власти в Казахском ханстве нашли отражение в пятитомной «Истории Казахской ССР» (т. II). Понимание важности этой проблемы и ее разработка, как и раскрытие в этом томе других проблем, связанных с историей казахской государственности, получили одобрение научной общественности183. Политическая история Казахского ханства 2-й половины XVI в. исследована на материалах персоязычных источников в монографии и многих статьях М- X. Абусеитовой184. Рассмотрены внешнеполитические связи и отношения казахских ханов Хакназара с Ногайской Ордой и могулами Восточного Туркестана (Могулии), Шигай-хана и Тауекель-султана с Шайбанидом Аб- дулла-ханом. Подробно освещены события 1598-1599 гг. на юге Казахстана, переход под власть казахских ханов сырдарьинских городов и Ташкента. Затрагиваются вопросы социально-экономической жизни Казахстана, распространения ислама. А. Исин, исследуя историю Казахского ханства в XVI в., особенно времени Касым-хана, использовал материалы русских архивов, посольских приказов185. Проблеме казахско-могульских отношений в XVI-X VII вв. посвятил несколько работ, основанных на оригинальных материалах источников, О. Ф. Акимушкин, им же составлена хронология ханов Могулиста- на186. Казахско-русские отношения в XVI-XVII вв. исследованы в работе В. Я. Басина187. Освещены внутренняя и внешняя политика казахских ханов, мотивы их внешнеполитической ориентации, их взаимоотношения между собой, попытка найти союзников в соседних государствах — России, среднеазиатских ханствах, Джунгарии, интересы которых все более смыкались на землях Казахстана. Взаимоотношения Казахстана с Джунгарским ханством в в. исследованы в монографии В. А. Моисеева188. Рассмотрены вопросы продвижения западных монголов-ойратов на земли Могулистана, государств Средней Азии, Казахского ханства. Освещена борьба казахского народа против агрессии джунгар в XVII в. В «Истории Джунгарского ханства» И. Я. Златкина189 показаны экономические причины их вторжений на территорию Казахстана. Продолжалась разработка проблем этногенеза казахской народности, завершающего этапа ее сложения в позднесредневековый период. Как и прежде, вызывало интерес историков происхождение этнонима «казак», «казах», время появления самоназвания народа190. Но само сложение народа исследователи перестали связывать с фактом появления в источниках термина «казах». Начали изучаться ранние этапы этногенеза казахов, этнические процессы на территории Казахстана в древности и раннее средневековье, их связь с эволюцией хозяйственных форм, с крупнейшими политическими событиями, развитием общественных отношений. В исторической науке в 60—70 гг. утвердился комплексный подход к изучению этногенетических проблем с использованием достижений этнографии, археологии, филологии, фольклорных и других данных. Он стал учитываться исследованиях по истории этих проблем и в Казахстане. Появились теоретические работы по проблемам этногенеза; общие проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана рассматривались на конференциях. В исследованиях по этническим проблемам позднесредневекового Казахстана все больше стал учитываться тот факт, что этнополитическая история Казахстана развивалась в едином русле, в непосредственной взаимосвязи с историей других тюркских народов. Общность происхождения и этнический состав многих групп племен, участвовавших в этническом формировании узбеков, киргизов, башкир, каракалпаков, алтайцев, ногайцев, сибирских татар, однотипность в целом хозяйства, близость языков, многих черт быта, материальной и духовной культуры определяют то большое влияние, которое оказывали на исследование проблем этногенеза и этнической истории казахской народности монографические работы ведущих историков, востоковедов, этнографов по этнической, этнополитической истории этих народов — С. М. Абрамзона, С. Г. Агаджанова, Т. А. Жданко, Р. Г. Кузеева, Л. П. Потапова, Б. X. Кармышевой, К. Шаниязова и др.192 Эти работы важны не только как пример постановки и решения проблем этногенеза и этнической истории родственных народов, но и с точки зрения исследования ряда проблем, имеющих непосредственное отношение к истории Казахстана. Такой проблемой является, например, история узбеков, кочевых узбеков, а также могулов на территории Казахстана. Истории Узбекского улуса, происхождению термина «узбек», этническому составу узбекских племен на территории Казахстана в XIV—XV вв., их политической истории посвящена глава «Очерков по истории Средней Азии» известного исследователя истории региона Центральной Азии, истории каракалпаков П.П. Иванова193. Этнический состав кочевых узбеков исследовал Б. А. Ахмедов194.0 проблемах разделения узбеков Дешт-и Кыпчака на узбеков, ушедших в Мавераннахр и ставших одним из последних слагаемых узбекского народа, и узбеков-казахов, затем казахов, писали вышеупомянутые авторы, а также А. А. Семенов, К. Ш. Шаниязов195 и др. Переселившиеся в Мавераннахр кочевые узбеки длительное время, вплоть до XIX — начала XX вв. сохраняли, как показали этнографические исследования Б. X. Кармышевой, кочевые традиции и представление о родстве с казахами196. Исследователи отошли от устоявшегося в литературе мнения о происхождении термина «узбек» от Узбек-хана и показали, что этот термин носил характер политонима, а не этнонима, и что он существовал в Дешт-и Кыпчаке еще в конце XIII в., задолго до появления хана Узбека и относился и к западной части этого государства197.
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 913; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |