КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
До третьих петухов 2 страница
- О-о! - удивились все в один голос. - Понятно, - сказала самая умная голова Горыныча, первая. - От этих дураков только и наберешься... А зачем ты к Мудрецу идешь? - За справкой. - За какой справкой? - Что я умный. Три головы Горыныча дружно громко засмеялись. Баба-Яга и дочь тоже подхихикнули. - А плясать умеешь? - спросила умная голова. - Умею, - ответил Иван. - Но не буду. - Он, по-моему, и коттеджики умеет рубить, - встряла Баба-Яга. - Я подняла эту тему... - Ти-хо! - рявкнули все три головы Горыныча. - Мы никому больше слова не давали! - Батюшки мои, - шепотом сказала Баба-Яга. - Сказать ничего нельзя! - Нельзя! - тоже рявкнула дочь, И тоже на Бабу-Ягу. Базар какой-то! - Спляши, Ваня, - тихо и ласково сказала самая умная голова. - Не буду плясать, - уперся Иван. Голова подумала: - Ты идешь за справкой... - сказала она. - Так? - Ну? За справкой. - В справке будет написано: "Дана Ивану... в том, что он умный". Верно? И - печать. - Ну? - А ты не дойдешь. - Умная голова спокойно смотрела на Ивана. - Справки не будет. - Как это не дойду? Если я пошел, я дойду. - Не. - Голова все смотрела на Ивана. - Не доидешь. Ты даже отсюда не выйдешь. Иван постоял в тягостном раздумье... Поднял руку и печально возгласил: - Сени! - Три, четыре, - сказала голова. - Пошли. Баба-Яга и дочь запели: Ох, вы сени, мои сени, Сени новые мои... Они пели и прихлопывали в ладоши. Сени новые-преновые Решетчатые... pic10.jpg Иван двинулся по кругу, пристукивая лапоточками... а руки его висели вдоль тела: он не подбоченился, не вскинул голову, не смотрел соколом. - А почему соколом не смотришь? - спросила голова. - Я смотрю, - ответил Иван. - Ты в пол смотришь. - Сокол же может задуматься? - О чем? - Как дальше жить... Как соколят вырастить. Пожалей ты меня, Горыныч, - взмолился Иван.
- Ну сколько уж? Хватит... - А-а, - сказала умная голова. - Вот теперь ты поумнел. Теперь иди за справкой. А то начал тут... строить из себя. Шмакодявки. Свистуны. Чего ты начал строить из себя? Иван молчал. - Становись лицом к двери, - велел Горыныч. Иван стал лицом к двери. - По моей команде вылетишь отсюда со скоростью звука. - Со звуком - это ты лишка хватил, Горыныч, - возразил Иван. - Я не сумею так. - Как сумеешь. Приготовились... Три, четыре! Иван вылетел из избушки. Три головы Горыныча, дочь и Баба-Яга засмеялись. - Иди сюда, - позвал Горыныч невесту, - я тебя ласкать буду. x x x А Иван шел опять темным лесом... И дороги опять никакой не было, а была малая звериная тропка Шел, шел Иван, сел на поваленную лесину и закручинился. - В душу как вроде удобрения свалили, - грустно сказал он. - Вот же как тяжко! Достанется мне эта справка... Сзади подошел Медведь и тоже присел на лесину. - Чего такой печальный, мужичок? - спросил Медведь. - Да как же!.. - сказал Иван. - И страху натерпелся, и напелся, и наплясался... И уж так-то теперь на душе тяжко, так нехорошо - ложись и помирай. - Где это ты так? - А в гостях... Черт занес. У Бабы-Яги. - Нашел к кому в гости ходить. Чего ты к ней поперся? - Да зашел по пути... - А "уда идешь-то? - К Мудрецу. - Во-он куда! - удивился Медведь. - Далеко. - Не знаешь ли, как к нему идти? - Нет, Слыхать слыхал про такого, а как идти, не знаю. Я сам, брат, с насиженного места поднялся... Иду вот тоже, а куда иду - не знаю. - Прогнали, что ль? - Да и прогнать не прогнали, и... Сам уйдешь. Эт-то вотнедалеко - монастырь; ну, жили себе... И я возле питался там пасек много. И облюбовали же этот монастырь черти. Откуда только их нашугало! Обложили весь монастырь, - их внутрь-то не пускают, - с утра до ночи музыку заводют, пьют, безобразничают... - А чего хотят-то? - Хотят внутрь пройти, а там стража. Вот они и оглушают их, стражников-то, бабенок всяких ряженых подпускают, вино навяливают - сбивают с толку. Такой тарарам навели на округу -завязывай глаза и беги. Страсть что творится, пропадает живая душа. Я вот курить возле их научился...
pic11.jpg Медведь достал пачку сигарет и закурил. - Нет житья никакого... Подумал-подумал - нет. думаю, надо уходить, а то вино научусь пить. Или в цирк пойду. Раза два напивался уж... - Это скверно. - Уж куда как скверно! Медведицу избил... Льва по лесу искал... Стыд головушке! Нет, думаю, надо уходить. Вот - иду. - Не знают ли они про Мудреца? - спросил Иван. - Кто? Черти? Чего они не знают-то? Они все знают. Только не связывайся ты с имя, пропадешь. Пропадешь, парень. - Да ну... чего, поди? - Пропадешь. Попытай, конечно, но... Гляди. Злые они. - Я сам злой счас.. Хуже черта. Вот же как он меня исковеркал! Всего изломал. - Кто? - Змей Горыныч. - Бил, что ли? - Дайне бил, а... хуже битья. И пел перед ним, и плясал... Тьфу! Лучше бы уж избил. - Унизил? - Унизил. Да как унизил! Не переживу я, однако, эти дела. Вернусь и подожгу их. А? - Брось, - сказал Медведь, - не связывайся. Он такой, этот Горыныч... Гад, одно слово. Брось. Уйди лучше. Живой ушел, и то слава богу. Эту шайку не одолеешь: везде достанут. Они посидели молча, Медведь затянулся последний раз сигаретой, бросил, затоптал окурок лапой и встал. - Прощай. - Прощай, - откликнулся Иван. И тоже поднялся. - Аккуратней с чертями-то, - еще раз посоветовал Медведь. -Эти похуже Горыныча будут... Забудешь, куда идешь. Все на свете забудешь. Ну и охальное же племя! На ходу подметки рвут. Оглянуться не успеешь, а уж ты на поводке у них - захомутали. - Ничего, - сказал Иван. - Бог не выдаст, свинья не съест. Как-нибудь вывернусь. Надо же где-то Мудреца искать... Леший-то навязался на мою голову! А время - до третьих петухов только. - Ну, поспешай, коли так. Прощай. - Прощай. И они разошлись. Из темноты еще Медведь крикнул: - Вон, слышь, музыка? - Где? - Да послушай!.. "Очи черные" играют... - Слышу! - Вот иди на музыку - они. Вишь, наяривают! О, господи! вздохнул Медведь. - Вот чесотка-то мировая! Ну чесотка... Не хочут жить на болоте, никак не хочут, хочут в кельях. x x x pic12.jpg А были-ворота и высокий забор. На воротах написано: "Чертям вход воспрещен". В воротах стоял большой стражник с пикой в руках и зорко поглядывал кругом. Кругом же творился некий вялый бедлам пауза такая после бурного шабаша. Кто из чертей, засунув руки в карманы узеньких брюк, легонько бил копытцами ленивую чечетку, кто листал журналы с картинками, кто тасовал карты... Один жонглировал черепами. Двое в углу учились стоять на голове. Группа чертей, расстелив на земле газеты, сидела вокруг коньяка и закуски - выпивали. А четверо - три музыканта с гитарами и девица - стояли прямо перед стражником; девица красиво пела "Очи черные". Гитаристы не менее красиво аккомпанировали ей. И сама-то девица очень даже красивая, на красивых копытцах, в красивых штанах... Однако стражник спокойно смотрел на нее почему-то не волновался. Он даже снисходительно улыбался в усы.
- Хлеб да соль! - сказал Иван, подходя к тем, которые выпивали. Его оглядели с ног до головы... И отвернулись. - Что же с собой не приглашаете? - жестко спросил Иван. Его опять оглядели. - А что ты за князь такой? - спросил один, тучный, с большими рогами. - Я князь такой, что если счас понесу вас по кочкам, то от вас клочья полетят. Стать! Черти изумились... Смотрели на Ивана. - Я кому сказал?! - Иван дал ногой по бутылкам. - Стать!! Тучный вскочил и полез было на Ивана, но его подхватили свои и оттащили в сторону. Перед Иваном появился некто изящный, среднего возраста, в очках. pic13.jpg - В чем дело, дружок? - заговорил он, беря Ивана под руку. - Чего мы шумим? Мм? У нас где-нибудь бо-бо? Или что? Или настроение испорчено? Что надо? - Надо справку, - зло сказал Иван. К ним еще подошли черти... Образовался такой кружок, в центре которого стоял злой Иван. - Продолжайте, - крикнул Изящный музыкантам и девице. Ваня, какую справку надо? О чем? - Что я - умный. Черти переглянулись... Быстро и непонятно переговорили между собой. - Шизо, - сказал один. - Или авантюрист. - Не похоже, - возразил другой. - Куда-нибудь оформляется. Всего одну справку надо? - Одну. - А какую справку, Ваня? Они разные бывают... Бывает -характеристика, аттестат... Есть о наличии, есть об отсутствии, есть "в том, что", есть "так как", есть "ввиду того, что", а есть "вместе с тем, что" - разные, понимаешь? Какую именно тебе сказали принести?
- Что я умный. - Не понимаю... Диплом, что ли? - Справку. - Но их сотни справок! Есть "в связи с тем, что", есть "несмотря на то, что", есть... - Понесу ведь по кочкам, - сказал Иван с угрозой. - Тошно будет. Или спою "Отче наш". - Спокойно, Ваня, спокойно, - занервничал Изящный черт. Зачем подымать волну? Мы можем сделать любую справку, надо только понять какую? Мы тебе сделаем... - Мне липовая справка не нужна, - твердо сказал Иван, мне нужна такая, какие выдает Мудрец. Тут черти загалдели все разом. - Ему нужна только такая, какие выдает Мудрец. - О-о!.. - Липовая его не устраивает... Ах, какая неподкупная душа! Какой Анжелико! - Какой митрополит! Он нам споет "Отче наш". А "Сухой бы я корочкой питалась" ты нам споешь? - Ша, черти! Ша... Я хочу знать: как это он понесет нас по кочкам? Он же берет нас на арапа! То ж элементарный арапинизм! Что значит, что этот пошехонец понесет нас? Подошли еще черти. Ивана окружили со всех сторон. И все глядели и размахивали руками. - Он опрокинул коньяк! - Это хамство! Что значит, что он понесет нас по кочкам? Что это значит? Это шантаж? - Кубок "Большого орла" ему! - Тумаков ему! Тумаков! Дело могло обернуться плохо: Ивана теснили. - Ша, черти! Ша! - крикнул Иван. И поднял руку. - Ша, черти! Есть предложение!.. - Ша, братцы, - сказал Изящный черт. - Есть предложение. Выслушаем предложение. Иван, Изящный черт и еще несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться. Иван что-то вполголоса говорил нм, посматривал в сторону стражника. И другие тоже посматривали туда же. Перед стражником по-прежнему "несли вахту" девица и музыканты; девица пела теперь ироническую песенку "Разве ты мужчина! ". Она пела и пританцовывала. - Я не очень уверен, - сказал Изящный черт. - Но... А? - Это надо проверить, - заговорили и другие. - Это не лишено смысла. - Да, это надо проверить. Это не лишено смысла. - Мы это проверим, - сказал Изящный черт своему помощнику. - Это не лишено смысла. Если этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего черта, и он делает так, что Мудрец принимает Ивана. К нему очень трудно попасть. - Но без обмана! - сказал Иван. - Если Мудрец меня не принимает, я вот этими вот руками... беру вашего черта... - Ша, Иван, - сказал Изящный черт. - Не надо лишних слов. Все будет о'кей. Маэстро, что нужно? - спросил он своего помощника. - Анкетные данные стражника, - сказал тот. - Где родился, кто родители... И еще одна консультация Ивана. - Картотека, - кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал. Прибежали с данными. Один доложил: - Из Сибири. Родители - крестьяне. Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке. - Да? - спросил Изящный. - Как штык, - ответил Иван. - Чтоб мне сдохнуть! Маэстро? - Через... две с половиной минуты, - ответил маэстро, поглядев на часы. - Приступайте, - сказал Изящный. Маэстро и с ним шестеро чертей - три мужского пола и три женского - сели неподалеку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались... Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули: По диким степям Забайкалья, Где золото роют в горах, Бродяга, судьбу проклиная, Тащился с сумой на плечах. Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу. Весь шабаш отодвинулся далеко-далеко; черти, особенно те, которые пели, сделались вдруг прекрасными существами, умными, добрыми, показалось вдруг, что смысл истинного их существования не в шабаше и безобразиях, а в ином - в любви, в сострадании. Бродяга к Байкалу подходит, Рыбачью он лодку берет, Унылую песню заводит, О родине что-то поет. Ах, как они пели! Как они, собаки, пели! Стражник прислонил копье к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как-то даже ошалел. Может быть, даже перестал понимать, где он и зачем. Бродяга Байкал переехал, Навстречу родимая мать. Ой, здравствуй, ой, здравствуй, родная, Здоров ли отец мой и брат? Стражник подошел к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад-вперед, - М-мх... - сказал он. А в пустые ворота пошли черти. А песня лилась, рвала душу, губила суету и мелочь жизни -звала на простор, на вольную волю. А черти шли и шли в пустые ворота. Стражнику поднесли огромную чару... Он, не раздумывая, выпил, трахнул чару о землю, уронил голову на руки и опять сказал; - М-мх... Отец твой давно уж в могиле, Сырою землею зарыт. А брат твой давно уж в Сибири Давно кандалами гремит. Стражник дал кулаком по колену, поднял голову - лицо в слезах. А брат твой давно уж в Сибири Давно кандалами гремит, пропел он страдальческим голосом. - Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Дай "Камаринскую"! Пропади все пропадом, гори все синим огнем! Дай вина! - Нельзя, мужичок, нельзя, - сказал лукавый маэстро. - Ты напьешься и все забудешь, - Кто?! - заорал стражник. И лапнул маэстро за грудки: Кто тут меня учить будет?! Ты, козел? Да я тебя... в три узла завяжу, вонючка! Я вас всех понесу по кочкам!.. - Что они так обожают кочки? - удивился Изящный черт. Один собирался нести по кочкам, другой... Какие кочки вы имеете в виду, уважаемый? - спросил он стражника. - Цыть! - сказал стражник, - "Камаринскую"! - "Камаринскую", - велел Изящный музыкантам. - Вина! - рявкнул стражник. - Вина, - покорно вторил Изящный. - Может, не надо? - заспорил притворяшка маэстро. - Ему же плохо будет. - Нет, надо! - повысил голос Изящный черт. - Ему будет хорошо! - Друг! - заревел стражник. - Дай я тебя поцелую! - Иду! - откликнулся Изящный черт. - Счас мы с тобой нарежемся! Мы их всех понесем по кочкам! Мы их всех тут!.. Иван удивленно смотрел на чертей, что крутились вокруг стражника, особенно изумил его Изящный черт. - Ты-то чего раздухарился, эй? - спросил он его. - Цыть! - рявкнул Изящный черт, - А то я тебя так понесу по кочкам, что ты... - Что, что? - угрожающе переспросил Иван. И поднялся. Кого ты понесешь по кочкам? Ну-ка, повтори. - Ты на кого это тут хвост поднимаешь? - тоже угрожающе спросил верзила-стражник Ивана. - На моего друга?! Я из тебя лангет сделаю! - Опять лангет, - сказал Иван, останавливаясь. - Вот дела-то! - "Камаринскую"! - раскапризничался Изящный черт. - Иван нам спляшет. "Камаринскую"! Ваня давай! - Пошел к дьяволу! - обозлился Иван. - Сам давай... с другом вон. - Тогда я не посылаю с тобой черта, - сказал Изящный черт. И внимательно, злобно посмотрел на Ивана. - Понял? Попадешь ты к Мудрецу!.. Ты к нему ни-ког-да не попадешь. - Ах ты, харя ты некрещеная! - задохнулся от возмущения Иван. - Да как же это? Да нечто так можно? Где же стыд-то у тебя? Мы же договорились. Я же такой грех на душу взял - научил вас, как за ворота пройти. - Последний раз спрашиваю: будешь плясать? - О, проклятие!.. - застонал Иван. - Да что же это такое-то? Да за что же мне муки такие? - "Камаринскую"! - велел Изящный черт. - "Пошехонские страдания". pic14.jpg Черти-музыканты заиграли "Камаринскую". И Иван пошел, опустив руки, пошел себе кругом, пошел пристукивать лапоточками. Он плясал и плакал. Плакал и плясал. - Эх, справочка!.. - воскликнул он зло и горько. - Дорого же ты мне достаешься! Уж так дорого, что и не скажешь, как дорого!.. x x x И вот - канцелярия. О канцелярия! Вот уж канцелярия так канцелярия. Иван бы тут вконец заблудился, если бы не черт. Черт пригодился как нельзя кстати. Долго ходили они по лестницам и коридорам, пока нашли приемную Мудреца. - Минуточку, - оказал черт, когда вошли в приемную. -Посиди тут... Я скоро. - И куда-то убежал. Иван огляделся. В приемной сидела молоденькая секретарша, похожая на библиотекаршу, только эта другого цвета, и зовут Милка. А ту - Галка. Секретарша Милка печатала на машинке и говорила сразу по двум телефонам. pic15.jpg - Ой, ну это же пшено! - говорила она в одну трубку и улыбалась. - Помнишь, у Моргуновых: она напялила на себя желтое блестящее платье, копну сена, что ли, символизировала? Да о чем тут ломать голову? О чем? И тут же - в другую, строго: - Его нету. Не зна... А вы не интонируйте, не интонируйте, я вам пятый раз говорю: его нету. Не знаю. - Во сколько ты там был? В одиннадцать? Один к одному? Интересно... Она одна была? Она кадрилась к тебе?. - Слушайте, я же ска... А вы не интонируйте, не интонируйте. Не знаю. Иван вспомнил: их библиотекарша, когда хочет спросить по телефону у своей подруги, у себя ли ее начальник, спрашивает: "Твой бугор в яме? " И он тоже спросил Милку: - А бугор когда будет в яме? - Он вдруг что-то разозлился на эту Милку. Милка мельком глянула на него. - Что вы хотите? - спросила она. - Я спрашиваю: когда бу... - По какому вопросу? - Нужна справка, что... - Понедельник, среда, девять тире одиннадцать. - Мне... - Иван хотел сказать, что ему нужна справка до третьих петухов. Милка опять отстукала: - Понедельник, среда, с девяти до одиннадцати. Тупой? Это пшено, - сказал Иван. И встал и вольно прошелся по приемной. - Я бы даже сказал, компот. Как говорит наша Галка: "собачья радость на двух", "смесь козла с "грюндиком". Я спрашиваю глобально: ты невеста? И сам отвечаю: невеста. Один к одному. - Иван все больше накалялся. - Но у тебя же - посмотри на себя - у тебя же нет румянца во всю щеку. Какая же ты невеста? Ты вот спроси меня - я вечный жених, - спроси: появилась у меня охота жениться на тебе? Ну-ка, спроси. - Появилась охота? - Нет, - твердо сказал Иван. Милка засмеялась и захлопала в ладоши. - Ой, а еще? - попросила она. - Еще что-нибудь. Ну, пожалуйста. Иван не понял, что "еще"? - Еще покажите что-нибудь. - А-а, - догадался Иван, - ты решила, что я шут гороховый. Что я - так себе, Ванек в лапоточках... Тупой, как ты говоришь. Так вот знай: я мудрее всех вас... глубже, народнее. Я выражаю чаяния, а вы что выражаете? Ни хрена не выражаете! Сороки. Вы пустые, как... Во мне суть есть, а в вас и этого нету. Одни танцы - шманцы на уме. А ты даже говорить толком со мной не желаешь. Я вот как осержусь, как возьму дубину!.. Милка опять громко засмеялась. - Ой, как интересно! А еще, а? - Худо будет! - закричал Иван. - Ой, худо будет!.. Лучше вы меня не гневите, не гневите лучше!.. Тут в приемную влетел черт и увидел, что Иван орет на девицу. - Тю, тю, тю, - испуганно затараторил черт и стал теснить Ивана в угол. - Чего это тут такое? Кто это нам разрешил выступать?.. Ая-я-я-яй! Отойти никуда нельзя. Предисловий начитался, - пояснил он девице "выступление" Ивана. - Сиди тихо, счас нас примут. Счас он придет... Я там договорился: нас примут в первую очередь. Только черт сказал так, в приемную вихрем ворвался некто маленький, беленький - сам Мудрец, как понял Иван. - Чушь, чушь, чушь, - быстро сказал он на ходу. - Василиса никогда на Дону не была. Черт почтительно склонил голову. - Проходите, - сказал Мудрец, ни к кому отдельно не обращаясь. И исчез в кабинете. Пошли, - подтолкнул черт Ивана. - Не вздумай только вылететь со своими предисловиями... Поддакивай, и все. x x x pic16.jpg Мудрец бегал по кабинету. Он, что называется, рвал и метал. - Откуда?! Откуда они это взяли?! - вопрошал он кого-то и поднимал руки кверху. - Откуда?! - Чего ты расстроился, батя? - спросил Иван участливо. Мудрец остановился перед посетителями, Иваном и чертом. - Ну? - спросил он сурово и непонятно. - Облапошили Ивана? - Почему вы так сразу ставите вопрос? - увертливо заговорил черт. - Мы, собственно, давно хотели... - Что вы? Что вам надо в монастыре? Ваша цель? - Разрушение примитива, - твердо сказал черт. Мудрец погрозил ему пальцем. - Озоруете! А теоретически не готовы. - Нет, ну серьезно... - заулыбался черт на стариковскую нестрашную угрозу. - Ну тошно же смотреть. Одни рясы чего стоят! - Что им, в полупендриках ваших ходить? - Зачем в полупендриках? Никто к этому не призывает. Но, положа руку на сердце: неужели не ясно, что они безнадежно отстали? Вы скажете - мода. А я скажу: да, мода! Ведь если мировые тела совершают свой круг по орбите, то они, строго говоря, не совсем его совершают... - Тут, очевидно, следует говорить не о моде, - заговорил старик важно и взволнованно, - а о возможном положительном влиянии крайнебесовских тенденций на некоторые устоявшиеся нормы морали... - Конечно! - воскликнул черт, глядя на Мудреца влюбленными глазами. - Конечно, о возможном положительном влиянии. - Всякое явление, - продолжал старик, - заключает в себе две функции: моторную и тормозную. Все дело в том, какая функция в данный момент больше раздражается; моторная или тормозная. Если раздражитель извне попал на моторную функцию все явление подпрыгивает и продвигается вперед, если раздражитель попал на тормозную - все явление, что называется, съеживается и отползает в глубь себя. - Мудрец посмотрел на черта и на Ивана. - Обычно этого не понимают... - Почему, это же так понятно, - сказал черт. - Я все время твержу, - продолжал Мудрец, - что необходимо учитывать наличие вот этих двух функций. Учитывайте функции, учитывайте функции! Всякое явление, если можно так выразиться, о двух головах: одна говорит "да", другая говорит "нет". - Я видел явление о трех головах... - вякнул было Иван, но на него не обратили внимания. - Ударим одну голову, услышим "да"; ударим другую, услышим "нет". - Старик Мудрец стремительно вскинул руку, нацелился пальцем в черта. - Какую ударили вы? - Мы ударили, которая сказала "да", - не колеблясь, ответил черт. Старик опустил руку. - Исходя из потенциальных возможностей данных голов, данного явления, голова, которая говорит "да", - крепче. Следует ожидать, что все явление подпрыгнет и продвинется вперед. Идите. И - с теорией, с теорией мне!.. - Старик опять погрозил пальцем черту. - Манкируете! Смотрите! Распушу!.. Ох, распушу! Черт, мелко кивая головой, улыбаясь, пятился и пятился к выходу... Задом открыл дверь и так с подкупающей улыбкой на мордочке исчез. Иван же как стоял, так упал на колени перед Мудрецом. - Батя, - взмолился он, - ведь на мне грех-то: я научил чертей, как пройти в монастырь... - Ну?.. Встань-ка, встань - я не люблю этого. Встань, велел Мудрец. Иван встал. - Ну? И как же ты их научил? - с улыбкой спросил старик. - Я подсказал, чтоб они спели родную песню стражника... Они там мельтешили перед ним - он держался пока, а я говорю: вы родную его запойте, родную его... Они и запели... - Какую же они запели? - "По диким степям Забайкалья". Старик засмеялся - Ах, шельмы! - воскликнул он. - И хорошо запели? - Так запели, так сладко запели, что у меня у самого горло перехватило. - А ты петь умеешь? - быстро спросил Мудрец. - Ну, как умею?.. Так... - А плясать? - А зачем? - насторожился Иван. - Ну-ка... - заволновался старичок, - вот чего! Поедем-ка мы в одно место. Ах, Ваня!.. Устаю, дружок, так устаю - боюсь, упаду когда-нибудь и не встану. Не от напряжения упаду, заметь, от мыслей. Тут вошла секретарша Милка. С бумагой. - Сообщают: вулкан "Дзидра" готов к извержению, - доложила она. - Ага! - воскликнул старичок и пробежался по кабинету. Что? Толчки? - Толчки. Температура в кратере... Гул. - Пойдем от аналогии с беременной женщиной, - подстегнул свои мысли старичок. - Толчки... Есть толчки? Есть. Температура в кратере... Общая возбудимость беременной женщины, болтливость ее - это не что иное, как температура в кратере. Есть? Гул, гул... - Старичок осадил мысли, нацелился пальцем в Милку: - А что такое гул? Милка не знала. - Что такое гул? - Старичок нацелился в Ивана. - Гул?.. - Иван засмеялся. - Это смотря какой гул... Допустим, гул сделает Илья Муромец-это одно, а сделает гул Бедная Лиза - это... - Вульгартеория, - прервал старичок Ивана. - Гул - это сотрясение воздуха. - А знаешь, как от Ильи сотрясается! - воскликнул Иван. Стекла дребезжат! - Распушу! - рявкнул старичок. Иван смолк. - Гул - это не только механическое сотрясение, это также... утробное. Есть гул, который человеческое ухо не может воспринять... - Ухо-то не может воспринять, а... - не утерпел опять Иван, но старичок вперил в пего строгий взор. - Ну что тебя, распушить? - Не надо, - попросил Иван. - Больше не буду. - Продолжим. Все три признака великой аналогии - налицо. Резюме? Резюме: пускай извергается. - Старичок выстрелил пальчиком в секретаршу: - Так и запишите. Секретарша Милка так и записала. И ушла. - Устаю, Ваня, дружок, - продолжал старичок свою тему, как если бы он и не прерывался. - Так устаю, что иногда кажется: все, больше не смогу наложить ни одной резолюции. Нет, наступает момент, и опять накладываю. По семьсот, по восемьсот резолюций в сутки. Вот и захочется иной раз... - Старичок тонко, блудливо засмеялся. - Захочется иной раз пощипать... травки пощипать, ягодки... черт те что!.. И, знаешь ли, принимаю решение... восемьсот первое: перекур! Есть тут одна такая... царевна Несмеяна, вот мы счас и нагрянем к ней. Опять вошла секретарша Милка: - Сиамский кот Тишка прыгнул с восьмого этажа. - Разбился? - Разбился. Старичок подумал... - Запишите, - велел он. - Кот Тимофей не утерпел. - Все? - спросила секретарша. - Все. Какая по счету резолюция на сегодня? - Семьсот сорок восьмая. - Перекур. Секретарша Милка кивнула головой. И вышла. - К царевне, дружок! - воскликнул освобожденный Мудрец. Сейчас мы ее рассмешим! Мы ее распотешим, Ваня. Грех, грех, конечно, грех... А? - Я ничего. До третьих петухов-то успеем? Мне еще идти сколько. - Успеем! Грех, говоришь? Конечно, конечно, грех. Не положено, да? Грех, да? - Я не про тот грех... Чертей, мол, в монастырь пустили вот грех-то. Старичок значительно подумал. - Чертей-то? Да, - сказал он непонятно. - Все не так просто, дружок, все, милый мой, очень и очень не просто. А кот-то... А? Сиамский-то. С восьмого этажа! Поехали! x x x Несмеяна тихо зверела от скуки. Сперва она лежала просто так... Лежала, лежала и взвыла. - Повешусь! - заявила она. Были тут еще какие-то молодые люди, парни и девушки. Им тоже было скучно. Лежали в купальных костюмах среди фикусов под кварцевыми лампами - загорали. И всем было страшно скучно. - Повешу-усь! - закричала Несмеяна. - Не могу больше! Молодые люди выключили транзисторы. - Ну, пусть, - сказал один. - А что? - Принеси веревку, - попросила его. Этот, которого попросили, полежал-полежал... сел, - А потом - стремянку? -сказал он. - А потом - крюк искать? Я лучше пойду ей по морде дам. - Не надо, - сказали. - Пусть вешается - может, интересно будет. Одна девица встала и принесла веревку. А парень принес стремянку и поставил ее под крюк, на котором висела люстра. - Люстру сними пока, - посоветовали. - Сам снимай! - огрызнулся парень. Тогда тот, который посоветовал снять люстру, встал и полез па стремянку - снимать люстру. Мало-помалу задвигались... Дело появилось. - Веревку-то надо намылить. - Да, веревку намыливают... Где мыло? Пошли искать мыло. - Есть мыло? - Хозяйственное... - Ничего? - Какая разница! Держи веревку. Не оборвется? - Сколько в тебе, Алка? - Алка это и есть Несмеяна. Сколько весишь?
Дата добавления: 2015-06-30; Просмотров: 247; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |