КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Действуют накопительные скидки!!! 3 страница
– Ты почему побежала? – отдышавшись, спросила у меня Карпик. – А ты почему? – Потому что ты. – Карпик не договорила и принялась смеяться Она смялась так громко и заразительно, что мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Некоторое время мы слышали только свой истерический хохот: сплетенные руки, сплетенные ноги, две дуры – одна большая, другая маленькая – валяются в беспросветно темном коридоре и ржут как ненормальные, надо же!.. И только когда смех поутих, я явственно услышала шаги. Они были неуверенными и вкрадчивыми одновременно. Они были явственно слышны. Они приближались. – Ты слышишь? – шепотом спросила у меня Карпик. – Кто-то идет. – Да. Нужно встать. Но подняться не было сил. Маятник шагов приближался угрожающе быстро. Скоро он пронесется над нами и чиркнет лезвием по горлу. И тогда из горла – моего и Карпикова – шариками выкатятся все страхи и пойдут гулять по кораблю… – Я боюсь. – В темноте Карпик нашла мою шею и крепко ее обхватила. – Тс-с… – Встать не получалось, стреноженные страхом ступни отказывались служить. – Давай подождем. Когда шаги приблизились настолько, что до них можно было дотронуться рукой, корпус “Эскалибура” вздрогнул. И в самой его глубине медленно заработало сердце. Душка Макс справился, он запустил дизель. И спустя секунду загорелись лампы в коридоре. И все сразу стало понятным и нестрашным. А совсем рядом с нами стоял Вадик Лебедев: помятый, окончательно не проснувшийся, с выбившейся из штанов рубашкой, – восхитительный, обожаемый, единственный в своем роде душка Вадик. Он был для меня спасательным берегом, разбитым пирсом, заросшей травой бетонкой – всем тем, что символизировало возвращение. Сонный Вадик был единственной реальностью за последние полчаса.
– Чего это вы, девки, посреди коридора валяетесь? – спросил Вадик противным реальным голосом. – Мы упали, – переведя дух, сказала Карпик. Чувствуя то же облегчение, что и я. – Вижу. И давно вы упали? – Недавно. – Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Пробки, что ли, вышибло? Проснулся, чуть с ума не сошел, – темень, хоть глаз выколи. Подумал грешным делом, что нам эти коновалы некачественную водяру подсунули. – А при чем здесь водяра? – спросила я. – Как при чем? Ты разве не знаешь, что людишки пачками слепнут от некачественного спиртного? А я вчера перебрал, не помню даже, как вырубился.. Стыдобища… Еще как Клио петь начала – помню. А потом – как отрезало. Свидетельские показания Вадика ничем не отличались от других свидетельских показаний. На этом первую часть расследований можно завершать. – У нас неприятности, – с видимым удовольствием сказала Вадику Карпик. – И крупные. – Что такое? Твой папа женился на белой медведице? – Вадик не смог отказать себе в удовольствии подколоть девчонку. Карпик взвизгнула и бросилась Вадику в колени. Спустя секунду он уже барахтался на полу рядом с нами. Карпик мастерски оседлала хилую грудную клетку оператора и с силой надавила на его кадык. – Ева! – воззвал Вадик. – Уйми эту мурену, Ева! Она меня жизни лишит! – А ты будь осторожен в выражениях, душа моя! – сказала я, но Карпика от своего единственного оператора все-таки оторвала. – Вообще, который час? – запоздало поинтересовался Вадик. – Неизвестно. Что-то около двух часов. – А где все? На тюленей ломанулись? Ты-то чего не поехала?.. – Думаю, в ближайшее время нам не придется. Поднимайся, и идем в кают-компанию. Ты очень удивишься, когда все узнаешь… * * * …Первыми, кого мы встретили в кают-компании, были Сокольников и Клио. Клио сидела на коленях у банкира, обхватив его руками за шею: точно так же, наверное, не раз делала Карпик. Выразительный, как будто выточенный из нежного нефрита подбородок Клио покоился на волосах Сокольникова. Сокольников выглядел сосредоточенным и готовым к борьбе. Он терпеливо ждал второго участника турнира.
Второй участник появился и не замедлил бросить ему перчатку: Карпик выбрала отличную тактику – она решила не замечать отца. – Здравствуй, Карпик! – Клио была полна решимости завоевать девчонку. – Пошла в задницу, – надменно сказала Карпик. – Как ты себя чувствуешь? – После подобной отповеди вопрос Клио прозвучал совсем уж нелепо. – Наверное, хуже, чем ты. Сокольников заиграл желваками, но решил не вмешиваться. Вмешаться – означало бы выпустить из рук драгоценную Клио, а Сокольников, судя по всему, не хотел этого делать ни при каких условиях. – Занятная у тебя дочка, – проворковала Клио и нежно коснулась губами макушки банкира. Карпика передернуло. – Ты даже не знаешь, какая я забавная. – Могу себе представить. – Нет, не можешь. – Девочки, давайте не будем ссориться, – наконец-то разлепил губы Сокольников. – Тем более что ситуация на корабле не совсем ясна… – Совсем не ясна, я бы сказал – Взявший на себя функции стюарда Муха сбросил на два сдвинутых стола целую груду вилок. – Мне нужно поговорить с тобой, папа, – серьезно сказала Карпик. – Давай попозже. – Нет, сейчас. – Ну, хорошо. – Банкир вздохнул и выпустил из рук Клио. – Пойдем в нашу каюту. – В мою каюту, – поправила Карпик и с ненавистью посмотрела на Клио. – Теперь это только моя каюта. Сокольников взял дочь за руку, и они вышли из кают-компании, прикрыв за собой дверь. Мы с Клио остались вдвоем: Муха совершал челночные рейсы между буфетной и кают-компанией, а Аника вместе с мужем колдовала над загадочным фондю, – иногда из буфетной доносился легкий смех. Он имел тот же милый не правильный акцент, что и ее русский (“Мнье… как это? Мнье нравится здъесь, Ева!”). Вадик ушел сразу же, как только увидел Клио в объятиях банкира: если ловить нечего, то хотя бы нужно переодеться и вымыть заспанную рожу. Некоторое время мы с Клио молчали. Да и говорить нам было не о чем, связка “таланты и поклонники” здесь явно не просматривалась.
– По-моему, она просто дрянь, – сказала Клио с обидой в голосе. Это была такая девчоночья обида, что мне даже на секунду стало жалко Клио. – Вы о Карпике? – осторожно спросила я. – Маленькая дрянь, которую нужно сечь розгами и ставить в угол коленями на горох. – Это крайние меры. Не думаю, чтобы они сработали. – Почему она меня ненавидит? – Могу вас успокоить, она ненавидит не только вас. – Просто дрянь, и все. Маленькая сучка! – Она тоже считает вас сучкой. Только покрупнее. – Я не могла отказать себе в удовольствии подколоть певичку. – Нужно сказать Валере, чтобы отправил ее куда-нибудь подальше, в какой-нибудь занюханный колледж, чтобы духу ее здесь не было! Ого, уже “Валера” Значит, нефтяной магнат с сомнительной фамилией побоку! Я с интересом посмотрела на Клио: семимильными шагами движешься, голубка, как бы в ходе движения не треснули твои знаменитые кожаные штаны. – Замечательная мысль, – одобрила я. – Может быть, сразу пристрелить хромоножку, чтобы не тратить деньги на обучение где-нибудь в Кембридже, а? Как вам эта мысль? Клио вспыхнула: – Я не это имела в виду. – Я понимаю. – Мне просто очень нравится ее отец. – Тогда вам все равно придется находить общий язык. Или вот что – девочка без ума от классики. Выучите что-нибудь полагающееся случаю. Арию Чио-Чио-Сан. Или каватину Фигаро. Неплохая идея, вы как думаете? Клио внимательно посмотрела на меня и рассмеялась: – Пошла ты в задницу! Ничего, что я на “ты”? – Ничего. – Давай выпьем… Ты как? – После вчерашнего я не рискую. Так случайно вырвавшееся напоминание о вчерашнем вечере автоматически повлекло за собой напоминание о сегодняшнем утре без экипажа, о щекочущей ноздри прогулке по каютам старших офицеров. И о тех полубезумных-полумистических открытиях, которые мы сделали с Карликом. Разговор с Клио – немного стервозный, но такой приземленный – на некоторое время вернул меня в атмосферу того, прежнего, “Эскалибура”, где все было ясным. Ясным, как льды, как небо за иллюминаторами. Как подпись под фотографией капитана – “1929”.
– Что ты думаешь по поводу происшедшего? – спросила я Клио. – Он забавный. Он меня трогает. – Положительно, Клио не хотела замечать ничего, кроме своих собственных мотыльковых переживаний. – Скажи еще, что он хороший любовник. – Не без этого. Как ты думаешь, мне удастся справиться с девчонкой? – Не знаю. Все будет зависеть от нее. – Жаль, что она не поклонница моего творчества. – Не поклонница, это точно. Думаю, ей бы больше понравилось, если бы ты была Гертрудой Стайн. – Гертруда Стайн тоже курила трубку. – Надо же, Клио проявляет недюжинные познания об окололитературной среде Монпарнаса. Я впервые посмотрела на нее с уважением. – Нет, но ведь какая-то сволочь это сделала! – Что? – Да украла у меня мою любимую трубку. – Воспоминание о пропавшей вещице снова привело Клио в ярость. – Наверняка это девчонка! Сделала из вредности. – Не думаю. Слишком специфический инструмент… Я имею в виду этого индейца. Может быть, кто-нибудь из особых любителей раскаленных гениталий… Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и сказали почти одновременно: – Муха!.. – Кто это там треплет мое имя всуе? – Появившийся с хлебной корзинкой Муха весело посмотрел на нас. – Никто, никто! Ты кормить нас собираешься? – Клио потрепала добродушного гея по голове. – Все вопросы к нашему швейцарскому шеф-повару. Судя по всему, пойло уже готово. Выглядит дрянски, но запах ничего себе. Пошел приглашать общество на обед… Но и без особого приглашения три штурмовых отряда, осуществлявших осмотр корабля, вернулись в кают-компанию. Кроме того, подтянулись Вадик и губернатор Распопов. Сокольников пришел последним и уже без дочери. Он выглядел измученным, но не сломленным. И с порога ободряюще улыбнулся Клио. Аника, очаровательная в своей швейцарской непосредственности, пригласила пассажиров к столу. Всем были розданы тарелки. Всем пятнадцати, за исключением Карпика, оставшейся в каюте. Видимо, в таком составе мы и продолжим путешествие. Если продолжим. По милому, чересчур холеному для этих широт лицу Аники пробегали судороги напряженного внимания: ей очень хотелось понравиться сидевшим в кают-компании русским. Для этого был выбран не самый подходящий момент – озабоченные происходящим люди могли сейчас съесть все, что угодно, и даже не заметить этого. Пока все копались вилками с нанизанным на них хлебом в густой белой сырной массе, именуемой фондю, четко вырисовалась картина происходящего на корабле. Все три группы свели наблюдения воедино. Результаты оказались следующими: – все спасательные шлюпки и фанц-боты находятся на своих местах, но на них отсутствует обязательная для экстренных случаев пиротехника. Вся пиротехника – от ракетниц до фальшфейеров, призванных подавать сигналы на дальнее расстояние в случае опасности; – то же самое можно сказать об остальной связи: радиотелефонов, поддерживающих спутниковую связь с берегом и другими судами, нет. Такой милый атавизм, как рация, тоже выведен из строя. В платах рации не хватает некоторых существенных деталей; – кроме шестнадцати человек, находящихся сейчас в кают-компании, на корабле никого не обнаружено; – арсенал, где хранились карабины и ружья, привезенные пассажирами, закрыт. Открыть арсенал не представляется возможным, поскольку дверь его бронирована. Где находятся ключи – неизвестно. Возможно, там же, где и капитан; – топлива на корабле достаточно; – судовые механизмы, приборы и двигатели не повреждены. Шлюпки не повреждены. Фанц-боты не повреждены. Ни одна из жизненно важных систем корабля не повреждена. Именно так выглядело сообщение, с которым выступил перед пассажирами Макс, единственный член экипажа, оставшийся на борту. – Что будем делать, господа? – задал он присутствующим риторический вопрос. Вопрос повис в воздухе. Господа молчали. Только никогда не теряющий присутствия духа Муха мурлыкал себе под нос какую-то песенку. – Да замолчи ты, в конце концов! – прикрикнул на Муху губернатор. – Что ж вы такой нервный, роднуля? – добродушно парировал Муха. – И как вы с такими нервами с областью управляетесь? – Не твое собачье дело, – вспылил губернатор, но тут же осекся и за все последующее время не произнес ни слова: видимо, воспоминание об оставленной сиротой области подействовало на него угнетающе. Нейрохирург Антон Улманис, все это время ревниво наблюдавший за Максом, попытался перехватить инициативу: – Есть два возможных варианта: либо мы остаемся здесь и ждем неизвестно чего, либо мы отправляемся в сторону порта. На корабле или на шлюпках. Макс хмыкнул: – Насчет корабля – это большой вопрос. Кто-нибудь из присутствующих имеет представление о должности штурмана? Ориентируется в приборах? В судовых огнях? В характере фарватера? Во льдах? Кто-нибудь знает, как подкачивать топливо? Кто-нибудь знает, как подкачивать солярку в расходную цистерну, чтобы работал дизель-генератор? Кто-нибудь знает, что такое вообще расходная цистерна? Кто-нибудь знает, что такое главная силовая установка? – Вы. – В устах Антона это прозвучало не очень убедительно. – Я – пас. Я пока что еще не самоубийца. Все, что касается холодильных установок, – это пожалуйста. Запустить двигатель, чтобы мы не подохли здесь от холода и не передавили друг друга в темноте, – это я могу. Но все остальное. – Значит, сдвинуть корабль не представляется возможным? – Если хотя бы у шести пассажиров есть дипломы механика, штурмана, рулевого матроса и прочее – тогда можно попытаться. – Все понятно. – Антону больше не хотелось выслушивать откровенное издевательство Макса. – Тогда можно погрузиться на шлюпки, и… – Ответ отрицательный. – Макс разбивал доводы нейрохирурга один за другим. Казалось, это доставляло ему наслаждение. – Во-первых, до порта, из которого мы вышли, больше двух суток пути. Ну это бог с ним. Льды. – А что льды? – Мы не сможем выйти на чистую воду. Шлюпка просто завязнет, и все. – А этот… как его… бот, на котором мы выходили? Он же легкий! – внес свою лепту в разработку стратегических решений Муха. – На нем ты будешь плавать у себя в ванной. Если доберешься, конечно, – мрачно пошутил Макс. – Вы что, уж совсем ничего не соображаете. На шлюпках, я уже не говорю о ботах, можно продержаться какое-то время. При условии, что мы находимся в районе прохода судов. А здесь медвежий угол. На сто – сто пятьдесят километров ни одного судна. Вы просто околеете во льдах, вот и все. – А вы? – Я бы никуда не уходил с корабля. Во всяком случае, здесь есть свет, тепло, бильярд, насколько я понял, и запасы пищи – Макс подмигнул всем присутствующим. – И воды. – И сколько мы должны здесь торчать? – осторожно спросил Антон. – Откуда же я знаю? До выяснения всех обстоятельств. “Эскалибур” должен вернуться через две недели. В противном случае нас начнут искать. И найдут довольно быстро. А две недели в хорошем обществе, – по-моему, это неплохая идея. Надоесть мы друг другу не успеем, на корабле можно сутками не видеться. – А вы-то здесь при чем, молодой человек? – Губернатор еще раз проявил свой склочный нрав – Вы-то какое отношение имеете к хорошему обществу? Ваше дело маленькое, – смотреть, чтобы с двигателем все было в порядке… И поменьше попадаться нам на глаза… – Это уж как захочу – Макс моментально поставил зарвавшегося Распопова на место. – Теперь надо мной начальников нету… – Не стоит обострять, Николай Иванович! – примирительно сказал Антон. – И вы успокойтесь, Макс. Не хватало только, чтобы мы вцепились друг другу в глотку. – Хотел бы я на это посмотреть! – Макс поскреб свой шрам. – И вообще, нужно выяснить, что это за тип. – Распопов спрятался за мощную спину фотографа Филиппа и уже оттуда продолжил подавать реплики. – Со мной все ясно, а вот вы кто? – Что значит – кто я? – Губернатор даже задохнулся от такой наглости. – Именно. Вы бы предъявили документы во избежание недоразумений. – Документы? – Распопов открыл было рот и снова закрыл его. – А, собственно, мои документы… Мои документы были у вашего третьего помощника. Так же, как и документы всех остальных. Правда, товарищи? "Товарищи” молчали. Это была правда. По четко установленным корабельным правилам документы всех находящихся на корабле – по выходе в море – сдавались третьему помощнику, каюту которого мы с Карпиком навестили всего несколько часов назад. Тогда я даже не подумала, что в пустом сейфе хранились и наши паспорта. Паспорта всех пятнадцати пассажиров. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы говорить об этом… Но сказать было необходимо. – Документов нет. – Наконец-то и я получила слово – Мы с Карпиком были в каюте третьего помощника. Там стоит сейф для хранения всех бумаг. Вы должны об этом знать, Макс. – Еще бы. – Так вот. Он пуст. – То есть как это пуст?! – Распопов больше не мог сдерживаться и перешел на бабский фальцет. – Абсолютно пуст. Там нет ни единого листка. – Этого не может быть. – Впервые Арсен Лаккай проявил солидарность с губернатором. – А все остальное может быть? – Я обвела присутствующих взглядом. – Все остальное, включая такое странное исчезновение экипажа? – Я не хочу здесь больше оставаться, – заявил губернатор. Совсем как Карпик на трапе у капитанского мостика. И снова я почувствовала приступ раздражения. – Не оставайтесь – Макс сохранял полное спокойствие. – В конце концов, можно добраться до берега. Здесь не так уж далеко, километра четыре. – Ну да. И потом еще километров триста-четыреста. Ни единого человека. Ни единой избушки. Только медведи после спячки. Умаетесь добираться. – А метеостанция? Говорили, что здесь недалеко есть остров с метеостанцией… – Есть такой. Вот только метеостанция там автоматическая. Пара коробок с самописцами, и все. Компьютерный ас Борис Иванович, до этого хранивший полное молчание и внимательно наблюдавший за происходящим, нашел нужным вмешаться: – Простите, Макс… Насколько я знаю, все суда подобного класса должны быть укомплектованы радиобуями… – Вот именно! – с жаром поддержал Бориса Ивановича губернатор. – Кстати, что это такое? – Вот пусть вам знающий человек и объяснит. – Макс равнодушно отвернулся к иллюминатору. – “КОСПАС-САРСАТ”. – У Бориса Ивановича был тихий извиняющийся голос покинутого любовника. – “Космическое спасение”… Это радиобуй, который посылает мощный сигнал на спутник. При соприкосновении с водой включается автоматически, можно включить вручную, и через пятнадцать секунд сигнал пеленгуют с точностью до метра. Я прав? – Ну… – Макс все еще смотрел в иллюминатор, как будто надеялся разглядеть там флотилию спасательных судов. – Вот и отлично, – воодушевился Распопов – Вот и решение! Давайте запустим этот радиобуй, и дело с концом. – Не хотел вас разочаровывать. Вообще не хотел поминать про этот чертов буй. Но… Раз уж вы так осведомлены. Короче, его тоже нет. Обычно “КОСПАС” хранится в радиорубке. Наверное, он сейчас там же, где и телефоны. И там же, где и экипаж. – Так где же он, этот экипаж? – спросила Клио, а Сокольников положил ей руку на плечо, успокаивая. – Где он? Куда он делся?! Ей никто не ответил. Тишина была такой, что стал слышен тихий гул двигателя, работающего далеко внизу. И совершенно неожиданно возник еще один звук. Звук телефонного зуммера в буфетной кают-компании. Аника, стоявшая рядом с дверью в буфетную, бросилась к телефону и сняла трубку. – Ви! – закричала она. – Я слушать! Ви!.. Но ее французское “да” не устроило кого-то на том конце провода. – Я не знаю. – Аника рассеянно вертела трубку в руке. – Странни телефоник ди навере… Там молчать… Ничего не говорить. – Это Карпик. – Сокольников поморщился. – Это ее штучки. Пусть только появится – всыплю!.. Он не успел даже закончить фразы. Дверь в кают-компанию открылась, и на ее пороге появилась Карпик. Она независимо прошлась мимо застывших в недоумении пассажиров, взяла со стойки чистую тарелку и вывалила на нее успевший покрыться коркой фондю. – Карпик! – Банкир все еще не мог поверить во внезапное появление дочери. – Приятного аппетита, папочка! Когда я ем, я глух и нем, ты же сам говорил. – Карпик! Это ты сейчас звонила? – Вопрос выглядел совершенно бессмысленным: Аника еще не успела положить трубку, когда появилась Карпик. – Куда звонила? И кому? – спросила Карпик и с независимым видом отправила в рот кусочек хлеба, вымазанный фондю. – Очень вкусно, Аника. Ле мани-фиг. Гран мерси. – Je suis heureux.(Я рада) – А уж как я рада, ты даже представить себе не можешь. Все, находящиеся в кают-компании, начали сосредоточенно наблюдать за тем, как ест Карпик. Так сосредоточенно, как будто от этого зависела их жизнь. – Скажи правду, девочка, – снова начал свою бесполезную атаку банкир. – Скажи, откуда ты позвонила? – Оставь ее в покое, – сказала Клио. – Пусть… Закончить она не успела. Пароход сотряс мощный гудок. Впервые за все время путешествия заработал тифон. Оказывается, у “Эскалибура” басовитый нежный голос… Гудки следовали один за другим: короткие и длинные, они чередовались в разной последовательности, и это было похоже на… – Что это такое! – закричал Распопов, тщетно пытающийся перекрыть гудки. – Что это, черт возьми, такое?! – Похоже на азбуку Морзе! – догадался Антон. – Точно! Это азбука Морзе – короткие гудки, длинные… Снова короткие… – Да. – Макс поднял голову, и я увидела, как вздулись жилы у него на шее, они стали пугающе похожи на шрамы. Точно такой же шрам украшал его щеку. – Да, это азбука Морзе. – Что они… Что он передает? – Антон тоже задрал подбородок вверх. – Подождите, сейчас. – Макс пошевелил губами, а Карпик, отставив тарелку, крепко сжала руками уши. – Сейчас… Сейчас… Гудки не прекращались, снова и снова они повторяли одну и ту же комбинацию: короткие, длинные, снова короткие… – Ну, что?! – Антон коснулся рукава Макса. – Только одно слово. Только одно. – Какое? – Смерть. – Что?! – СМЕРТЬ. Все застыли. Как в рапиде я видела медленно поднимающиеся к потолку головы. Нет, не к потолку, – к звуку гудка: как к перевернутому на кресте Богу, как к верхнему регистру странного и страшного органа… – Qu'est-ce que c'est? Qu'est-ce que c'est? (Что такое? Что такое!) – требовательно повторяла Аника. Единственная из присутствующих, кто счастливо не понимал, что происходит. Этот наивный, совсем не страшный французский, напоминающий о лебедях в фанерных домиках Женевского озера, о толстых бакалейщиках и кофе с круассанами, – этот французский вывел всех из оцепенения. – Быстро! – закричал Макс. – Быстро наверх, в рубку! И первым бросился из кают-компании. За ним побежали Антон, Филипп, хоккеист Витя Мещеряков, Вадик, Сокольников и Лаккай. Альберт Бенедиктович снопом рухнул на стул и достал из кармана носовой платок: пот катился с него градом. Лысина адвоката пылала, а щеки покрылись мертвенной бледностью. В кают-компании стало тихо. Муха приложился к бутылке коньяка и сделал несколько крупных глотков. А потом истерически захохотал: – Наверное, радист вернулся! Так, глядишь, они к вечеру все соберутся. – Да замолчи ты, щенок! – Губернатор был не в лучшем состоянии, чем Альберт Бенедиктович. – Пока я молчу, другие говорят, и довольно впечатляюще! – Муха многозначительно вздернул вверх подбородок. Распопов обрушил на нею поток беспомощной брани. Такой беспомощной, что ни слушать это, ни оставаться в кают-компании дольше было невыносимо. Я последовала за мужчинами. Уже возле самого трапа меня нагнали Карпик и Клио. Но они не объединились даже во время опасности, они просто обошли меня с двух сторон, как обтекает неожиданную преграду поток воды. Клио оказалась бесстрашнее и проворнее, я сумела разглядеть только ее тонкие щиколотки, взлетевшие по трапу. – Подожди меня, Ева! – Конечно же, Карпику с ее хромотой было тяжело развивать ту же скорость, что и Клио. Я ненадолго остановилась, и она сразу же вцепилась мне в рукав. “Защити меня, защити меня, защити меня”, – говорили ее умоляющие пальцы. И тем не менее путь в рубку мы преодолели гораздо быстрее, чем в первый раз. …Они полукругом стояли вокруг панели, на которой находилась кнопка, подающая на тифон звуковой сигнал. – Ну, что? – задыхаясь, крикнула я с порога. Они молчали. Никто не говорил ни слова. – Никого, да? – Я решила ответить за них за всех. – Да, – мрачно подтвердил Антон. – Никого. – Это ничего не значит. – Максу плевать было на мистику. – Пока мы добежали сюда, он уже мог уйти. Или они… – Или она, – вдруг тихо сказала Клио. – Кто – “она”? – спросил Антон. Не стоило, совсем не стоило задавать этот вопрос. Все и так знали – “кто”. Но Антон не хотел сдаваться. Он снова повторил его: – Кто – “оно”? – Та, которая передала нам сообщение. Точка, тире, точка, тире, уж я не знаю. Смерть. Так, кажется?.. Слово, выпущенное из губ Клио, как джинн из бутылки, разрослось и накрыло всех находящихся в капитанской рубке плотным облаком. Банкир обнял Клио за плечи и прижал к себе: не волнуйся, девочка! А его собственная девочка стояла рядом со мной и ничего не боялась. Или боялась? Я нашла руку Карпика и сжала ее. Девочка ответила мне благодарным пожатием. – Это бред. – Нейрохирург цепко держался за свою, так цинично все объясняющую, науку. – Это полный бред и чушь, все то, что вы говорите, Клио. Я уверен, что сейчас мы найдем самое реальное объяснение… – А если не найдем? – Нужно еще раз обшарить весь корабль. – Макс решительно стал на сторону нейрохирурга. – Он слишком большой. – Сокольников недоверчиво хмыкнул. – Он огромный. У нас нет никаких шансов никого найти, даже если здесь кто-то и бродит… – Все равно. У нас есть оружие… – У нас нет оружия, – перебил Макса Лаккай. – Мы лично проверили арсенал. Он закрыт. Там железная дверь. Нам не добраться… – Все это разрешимо. Кажется, на корабле есть автоген. Если мы его найдем, то можно попытаться… – А если кто-то другой найдет? – высказал предположение Сокольников. – Или – она, – снова мрачно улыбнулась Клио. Максу, похоже, надоело выслушивать многозначительные мистические замечания: – Ну, если это она, тогда нам не понадобятся ни ружья, ни автоген… – Смотрите! – вмешалась молчавшая до этого Карпик. – Смотрите! Она выпустила мою руку и подошла к широкому лобовому стеклу капитанской рубки. Тому самому, через которое я наблюдала за дыханием ледяной вечности еще сегодня утром… – Видите? Прямо перед рубкой на тонкой паутине вант болтался флаг. Одинокий флаг, которого не было здесь никогда раньше. Странный, совершенно безобидный, он лез прямо в глаза и отбрасывал на рубку легкую тень. Внезапный порыв ветра развернул его: он был поделен на четыре части и похож на фрагмент шахматной доски – два белых прямоугольника, в верхнем правом и нижнем левом углах. И два красных. Ничего особенного, подобными флагами дают отмашку на детских турнирах по картингу. Но, увидев его, Макс помрачнел еще больше. – Это что-то значит, Макс? – спросила Карлик своего взрослого друга. – Как тебе сказать, Карлик. В общем, да. – Что? – вырвалось у Клио. – Это флаг международного сигнального свода. Обычный флаг, такие есть на каждом судне. Целая коллекция… – Но что он означает, Макс? – Этот? В морской сигнализации он читается как “Вы идете к опасности”. – Что? – еще раз переспросила Клио тихим голосом. – “Вы идете к опасности”, – снова повторил Макс. – А вы хорошо в них разбираетесь, в этих флагах? – Деликатный Арсен Лаккай позволил себе поставить под сомнение знания механика. – Чем вы занимаетесь? – Я политик… – Тогда это не ваш случай… Пример неудачный. А вы чем занимаетесь, доктор? – Я нейрохирург. – Антон попытался улыбнуться. – Вы досконально знаете все в своей профессии, правильно? – Естественно, Макс. – Вот и я досконально знаю все в своей профессии. Я профессиональный моряк. Этот флаг означает только то, что означает. Он означает “Вы идете к опасности”. – Как же мы можем идти, если мы стоим на якоре? – вдруг спросила Карпик. Этот здравый вопрос застал всех врасплох и даже заставил улыбнуться. Антон присел перед Карликом на корточки и смешно сморщил нос. – Иногда для того, чтобы приблизиться к чему-нибудь, достаточно стоять на месте, девочка, – сказал он. – Лично я не собираюсь стоять на месте! – Лаккай побарабанил пальцами по одному из неработающих приборов. – Что вы предлагаете? – То, что уже предложил наш уважаемый механик. Вскрыть арсенал с оружием. Я почти уверен, что карабины вполне могут кое-кого отрезвить… – Кого? – быстро спросила Клио. – Того, кто вывешивает подобные флаги… – Вы все еще верите в реальность происходящего? – Да, я пытаюсь объяснить это с точки зрения здоровой целесообразности. Пока никто не доказал нам обратного… – Ну что ж, тогда можно уходить. – Макс еще раз осмотрел рубку. – Но кому-то нужно будет остаться здесь дежурить. Чтобы в будущем не повторялись подобные эксцессы.
Дата добавления: 2015-07-02; Просмотров: 361; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |