КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
АГРЕССИЯ Конрад Лоренц 12 страницаспаривании. Однако в своей нынешней функции эти жес- ты не имеют ничего общего ни с ребячливостью, ни с дам- ской сексуальностью, а лишь обозначают (в переводе на человеческий язык): "Не трогай меня, пожалуйста!" На- прашивается предположение, что у этих животных спе- циальные механизмы торможения запрещали нападение на детей или, соответственно, на самок еще до того, как такие выразительные движения приобрели общий соци- альный смысл. Но если так -- можно предположить, что именно через них из пары и семьи развилась более круп- ная социальная группа. Тормозящие агрессию жесты подчинения, которые развились из требовательных выразительных движений молодых животных, распространены в первую очередь у псовых. Это и неудивительно, потому что у них так сильно торможение, защищающее детей. Р. Шенкель показал, что очень многие жесты активного подчинения -- т.е. дру- жеской покорности по отношению к "уважаемому", но не вызывающему страха сородичу высшего ранга -- проис- ходят непосредственно из отношений щенка с его ма- терью. Когда собака тычет мордой, теребит лапой, лижет щеку возле рта -- как все мы знаем у дружелюбных псов, -- все это, говорит Шенкель, производные от движе- ний при сосании или при просьбе накормить. Точно так же, как учтивые люди могут выражать друг другу взаим- ную покорность, хотя в действительности между ними су- ществуют вполне однозначные отношения иерархии, так и две взаимно дружелюбные собаки исполняют друг для друга инфантильные жесты смирения, особенно при дру- жеском приветствии после долгой разлуки. Эта взаимная предупредительность и у волков заходит настолько дале- ко, что Мури -- во время своих замечательно успешных полевых наблюдений в горах Мак-Кинли -- зачастую не
мог определить иерархические отношения двух взрослых самцов по их выразительным движениям приветствия. На острове Айл-Ройял, расположенном в Национальном пар- ке Великого озера, С.Л.Эллен и Л.Д.Мэч наблюдали нео- жиданную функцию церемонии приветствия. Стая, со- стоявшая примерно из 20 волков, жила зимой за счет ло- сей, причем, как выяснилось, исключительно за счет ос- лабевших животных. Волки останавливают каждого лося, до которого могут добраться, но вовсе не стараются его ра- зорвать, а тотчас прекращают свое нападение, если тот начинает защищаться энергично и мощно. Если же они находят лося, который ослаблен паразитами, инфекцией или, как это часто у жвачных, зубной фистулой, -- тут они сразу замечают, что есть надежда поживиться. В этом случае все члены стаи вдруг собираются вместе и рассыпа- ются во взаимных церемониях: толкают друг друга морда- ми, виляют хвостами -- короче, ведут себя друг с другом, как наши собаки, когда мы собираемся с ними гулять. Эта общая "нос-к-носу-конференция" (так она называется по-английски), безо всяких сомнений, означает соглаше- ние, что на обнаруженную только что жертву будет устро- ена вполне серьезная охота. Как здесь не вспомнить танец воинов масаи, которые ритуальной пляской поднимают себе дух перед охотой на льва! Выразительные движения социальной покорности, ко- торые развились из дамского приглашения к соитию, об- наруживаются у обезьян, особенно у павианов. Ритуаль- ный поворот задней части тела, которая зачастую роскош- но, совершенно фантастически окрашена для оптического подчеркивания этой церемонии, в современной своей форме у павианов едва ли имеет что-либо общее с сексу- альностью и сексуальной мотивацией. Он означает лишь то, что обезьяна, производящая этот ритуал, признает бо- лее высокий ранг той, которой он адресован" Уже совсем крошечные обезьянки прилежно выполняют этот обычай без какого-либо наставления. У Катарины Хейнрот была самка павиана Пия, которая росла среди людей почти с са- мого рождения, -- так она, когда ее выпускали в незнако- мую комнату, торжественно исполняла церемонию "под- ставления попки" перед каждым стулом. Очевидно,
стулья внушали ей страх. Самцы павианов обращаются с самками властно и грубо, и хотя -- согласно полевым на- блюдениям Уошбэрна и Деворе -- на свободе это обраще- ние не так жестоко, как можно предположить по их пове- дению в неволе, оно разительно отличается от церемон- ной учтивости псовых и гусей. Поэтому понятно, что у этих обезьян легко отождествляются значения "Я -- твоя самка" и "Я -- твой раб". Происхождение символики это- го примечательного жеста проявляется и в том, каким именно образом адресат заявляет, что принял его к сведе- нию. Я видел однажды в Берлинском зоопарке, как два сильных старых самца-гамадрила на какое-то мгновение схватились в серьезной драке. В следующий миг один из них бежал, а победитель гнался за ним, пока наконец не загнал в угол, -- у побежденного не осталось другого вы- хода, кроме жеста смирения. В ответ победитель тотчас отвернулся и гордо, на вытянутых лапах, пошел прочь. Тогда побежденный, вереща, догнал его и начал просто- таки назойливо преследовать своей подставленной задни- цей, до тех пор пока сильнейший не "принял к сведению" его покорность: с довольно скучающей миной оседлал его и проделал несколько небрежных копулятивных движе- ний. Только после этого побежденный успокоился, оче- видно убежденный, что его мятеж был прощен. Среди различных -- и происходящих из различных ис- точников -- церемоний умиротворения нам осталось рас- смотреть еще те, которые, по-моему, являются важней- шими для нашей темы. А именно -- ритуалы умиротворе- ния или приветствия, уже упоминавшиеся вкратце, кото- рые произошли в результате переориентации атакующих движений. Они отличаются от всех до сих пор описанных церемоний умиротворения тем, что не затормаживают аг- ресссию, но отводят ее от определенных сородичей и на- правляют на других. Я уже говорил, что это переориенти- рование агрессивного поведения является одним из гени- альнейших изобретений эволюции, но это еще не все. Вез- де, где наблюдается переориентированный ритуал умиро- творения, церемония связана с индивидуальностью парт- неров, принимающих в ней участие. Агрессия некоего оп- ределенного существа отводится от второго, тоже опреде-
ленного, в то время как ее разрядка на всех остальных со- родичей, остающихся анонимными, не подвергается тор- можению. Так возникает различие между другом и всеми остальными, и в мире впервые появляется личная связь отдельных индивидов. Когда мне возражают, что живо- тное -- это не личность, то я отвечаю, что личность начи- нается именно там, где каждое из двух существ играет в жизни другого существа такую роль, которую не может сразу взять на себя ни один из остальных сородичей. Дру- гими словами, личность начинается там, где впервые воз- никает личная дружба. По своему происхождению и по своей первоначальной функции личные узы относятся к тормозящим агрессию, умиротворяющим механизмам поведения, и поэтому их следовало бы отнести в главу о поведении, аналогичном мо- ральному. Однако они создают настолько необходимый фундамент для построения человеческого общества и на- столько важны для темы этой книги, что о них нужно гово- рить особо. Но той главе придется предпослать еще три, по- тому что, только зная другие возможные формы совместной жизни, при которых личная дружба и любовь не играют ни- какой роли, можно в полной мере оценить их значение для организации человеческого общества. Итак, я опишу сна- чала анонимную стаю, затем бездушное объединение у кваквы и, наконец, вызывающую равно и уважение, и от- вращение общественную организацию крыс, -- и лишь по- сле этого обращусь к естественной истории тех связей, ко- торые всего прекраснее и прочнее на нашей Земле.
8. АНОНИМНАЯ СТАЯ
Осилить массу можно только массой Гете
Первая из трех форм сообщества, которые мы хотим сравнить с единением, построенном на личной дружбе и любви, -- пожалуй, в качестве древнего и мрачного фо- на, -- это так называемая анонимная стая. Это самая час- тая и, несомненно, самая примитивная форма сообщест- ва, которая обнаруживается уже у многих беспозвоноч- ных, например у каракатиц и у насекомых. Однако это вовсе не значит, что она не встречается у высших живо- тных; даже люди при определенных, подлинно страшных обстоятельствах могут впасть в состояние анонимной стаи, "отступить в нее", как бывает при панике. Термином "стая" мы обозначаем не любые случайные скопления отдельных существ одного и того же вида, кото- рые возникают, скажем, когда множество мух или коршу- нов собираются на падали, либо когда на каком-нибудь особенно благоприятном участке приливной зоны образу- ются сплошные скопления улиток или актиний. Понятие стаи определятся тем, что отдельные особи некоторого ви- да реагируют друг на друга сближением, а значит, их удерживают вместе какие-то поведенческие акты, кото- рые одно или несколько отдельных существ вызывают у других таких же. Поэтому для стаи характерно, что мно- жество существ, тесно сомкнувшись, движутся в одном направлении. Сплоченность анонимной стаи вызывает ряд вопросов физиологии поведения. Они касаются не только функци- онирования органов чувств и нервной системы, создаю- щих взаимопритяжение, "позитивный таксис", но -- прежде всего -- и высокой избирательности этих реакций. Когда стадное существо любой ценой стремится быть в не- посредственной близости ко множеству себе подобных и лишь в исключительных, крайних случаях удовлетворя- ется в качестве эрзац-объектов животными другого ви- да -- это требует объяснения. Такое стремление может быть врожденным, как, например, у многих уток, которые
избирательно реагируют на цвет оперения своего вида и летят следом; оно может зависеть и от индивидуального обучения. Мы не сможем ответить на многие "Почему?", возни- кающие в связи с объединением анонимной стаи, до тех пор, пока не решим проблему "Зачем?", в том смысле, в каком рассматривали ее в начале книги. При постановке этого вопроса мы сталкиваемся с парадоксом: так легко оказалось найти вполне убедительный ответ на бессмыс- ленный с виду вопрос, для чего может быть полезна "вред- ная" агрессия, о значении которой для сохранения вида мы знаем уже из 3-й главы; но, странным образом, очень трудно сказать, для чего нужно объединение в громадные анонимные стаи, какие бывают у рыб, птиц и многих мле- копитающих. Мы слишком привыкли видеть эти сообще- ства; а поскольку мы сами тоже социальные существа -- нам слишком легко представить себе, что одинокая сельдь, одинокий скворец или бизон не могут чувствовать себя благополучно. Поэтому вопрос "Зачем?" просто не приходит в голову. Однако правомочность такого вопроса тотчас становится ясной, едва мы присмотримся к очевид- ным недостаткам крупных стай: большому количеству животных трудно найти корм, спрятаться невозможно (а эту возможность естественный отбор в других случаях оценивает очень высоко), возрастает подверженность па- разитам, и т.д., и т.п. Легко предположить, что одна сельдь, плывущая в оке- ане сама по себе, или один вьюрок, самостоятельно улетаю- щий по осени в свои скитания, или один лемминг, пытаю- щийся в одиночку найти угодья побогаче при угрозе голо- да, -- они имели бы лучшие шансы на выживание. Плотные стаи, в которых держатся эти животные, просто-таки про- воцируют их эксплуатацию "хищниками одного удара", вплоть до "Германского акционерного общества рыболовст- ва в Северном море". Мы знаем, что инстинкт, собирающий животных, обладает огромной силой, и что притягивающее действие, которое оказывает стая на отдельных животных и небольшие их группы, возрастает с размером стаи, причем вероятно даже в геометрической прогрессии. В результате у многих животных, как например у вьюрков, может возник-
нуть смертельный порочный круг. Если под влиянием слу- чайных внешних обстоятельств -- например, чрезвычайно обильный урожай буковых орешков в определенном райо- не, -- зимнее скопление этих птиц значительно, на поря- док, превысит обычную величину, то их лавина перераста- ет экологически допустимые пределы, и птицы массами гибнут от голода. Я имел возможность наблюдать такое ги- гантское скопление зимой 1951 года близ Турензее в Швей- царии. Под деревьями, на которых спали птицы, каждый день лежало много-много трупиков; несколько выборочных проб с помощью вскрытия однозначно указали на голодную смерть. Я полагаю, будет вполне естественно, если из явных и крупных недостатков, присущих жизни в больших стаях, мы извлечем тот вывод, что в каком-то другом отношении такая жизнь должна иметь какие-то преимущества, кото- рые не только спорят с этими недостатками, но и превыша- ют их -- настолько, что селекционное давление выпестова- ло сложные поведенческие механизмы образования стаи. Если стадные животные хотя бы в малейшей степени вооружены -- как, скажем, галки, мелкие жвачные или маленькие обезьяны, -- то легко понять, что для них единство -- это сила. Отражение хищника или защита схваченного им члена стаи даже не обязательно должны быть успешными, чтобы иметь видосохраняющую цен- ность. Если социальная защитная реакция галок и не при- водит к спасению галки, попавшей в когти ястреба, а лишь докучает ястребу настолько, что он начинает охотиться на галок чуть-чуть менее охотно, чем, скажем, на сорок, -- этого уже достаточно, чтобы защита товарища приобрела весьма существенную роль. То же относится к "запугива- нию", с которым преследует хищника самец косули, или к яростным воплям, с какими преследуют тигра или леопар- да многие обезьянки, прыгая по кронам деревьев на без- опасной высоте и стараясь подействовать тому на нервы. Из таких же начал путем вполне понятных постепенных переходов развились тяжеловооруженные боевые поряд- ки буйволов, павианов и других мирных героев, перед оборонной мощью которых пасуют и самые страшные хищники.
Но какие преимущества приносит тесная сплоченность стаи безоружным -- сельди и прочей косяковой рыбешке, мелким птахам, полчищами совершающим свои перелеты, и многим-многим другим? У меня есть только один предпо- ложительный ответ, и я высказываю его с сомнением, так как мне самому трудно поверить, что одна-единственная, маленькая, но широко распространенная слабость хищни- ков имеет столь далеко идущие последствия в поведении животных, служащих им добычей. Эта слабость состоит в том, что очень многие, а может быть даже и все хищники, охотящиеся на одиночную жертву, неспособны сконцент- рироваться на одной цели, если в то же время множество других, равноценных, мельтешат в их поле зрения. Попро- буйте сами вытащить одну птицу из клетки, в которой их много. Даже если вам вовсе не нужна какая-то определен- ная птица, а просто нужно освободить клетку, вы с изумле- нием обнаружите, что необходимо твердо сконцентриро- ваться именно на какой-то определенной, чтобы вообще поймать хоть одну. Кроме того, вы поймете, насколько трудно сохранять эту нацеленность на определенный объ- ект и не позволить себе отвлекаться на другие, которые ка- жутся более доступными. Другую птицу, которая вроде бы лезет под руку, почти никогда схватить не удается, потому что вы не следили за ее движениями в предыдущие секунды и не можете предвидеть, что она сделает в следующий мо- мент. И еще -- как это ни поразительно -- вы часто будете хватать по промежуточному направлению, между двумя одинаково привлекательными. Очевидно, как раз тоже самое происходит и с хищни- ками, когда им одновременно предлагается множество це- лей. На золотых рыбках экспериментально установлено, что они, парадоксальным образом, хватают меньшее ко- личество водяных блох, если их предлагается слишком много сразу. Точно так же ведут себя ракеты с радарным наведением на самолет: они пролетают по равнодейству- ющей между двумя целями, если те расположены близко друг к другу и симметрично по отношению к первоначаль- ной траектории. Хищная рыба, как и ракета, лишена спо- собности проигнорировать одну цель, чтобы сконцентри- роваться на другой. Так что причина, по которой сельди
стягиваются в плотный косяк, вполне вероятно, та же, что и у реактивных истребителей, которые мы видим в небе летящими плотно сомкнутым строем, что отнюдь не без- опасно даже при самом высоком классе пилотов. Человеку, не вникавшему в эти проблемы, такое объ- яснение может показаться притянутым за уши, однако за его правильность говорят весьма веские аргументы. На- сколько я знаю, не существует ни одного единственного вида, живущего в тесном стайном объединении, у которо- го отдельные животные в стае, будучи взволнованны -- например, заподозрив присутствие хищного врага, -- не стремились бы стянуться плотнее. Как раз у самых ма- леньких и самых беззащитных животных это заметно на- иболее отчетливо, так что у многих рыб это делают только мальки, а взрослые -- уже нет. Некоторые рыбы в случае опасности собираются в такую плотную массу, что она вы- глядит как одна громадная рыбина; а поскольку многие довольно глупые хищники, например барракуда, очень боятся подавиться, напав на слишком крупную добычу, -- это может играть своеобразную защитную роль. Еще один очень сильный довод в пользу правильности моего объяснения вытекает из того, что, очевидно, ни один крупный профессиональный хищник не нападает на жертву внутри плотного стада. Не только крупные млеко- питающие хищники, как лев и тигр, задумываются об обо- роноспособности их добычи, прежде чем прыгнуть на буй- вола в стаде. Мелкие хищники, охотящиеся на беззащит- ную дичь, тоже почти всегда стараются отбить от стаи ко- го-то одного, прежде чем соберутся всерьез на него на- пасть. Сапсан и чеглок имеют даже специальный охотни- чий прием, который служит исключительно этой цели и никакой другой. В.Бээбе наблюдал то же самое у рыб в открытом море. Он видел, как крупная макрель следует за косяком мальков рыбы-ежа и терпеливо ждет, пока ка- кая-нибудь-одна рыбка не отделится наконец от плотного строя, чтобы самой схватить какую-то мелкую добычу. Такая попытка неизменно заканчивалась гибелью ма- ленькой рыбки в желудке большой. Перелетные стаи скворцов, очевидно, используют за- труднения хищника с выбором цели для того, чтобы спе-
циальной воспитательной мерой внушать ему дополни- тельное отвращение к охоте на скворцов. Если стая этих птиц замечает в воздухе ястреба-перепелятника или чег- лока, то она стягивается настолько плотно, что кажется -- птицы уже не в состоянии работать крыльями. Однако та- ким строем скворцы не уходят от хищника, а спешат ему навстречу и в конце концов обтекают его со всех сторон, как амеба обтекает питательную частицу, пропуская ее внутрь себя в маленьком пустом объеме, в "вакуоли". Не- которые наблюдатели предполагали, что в результате та- кого маневра у хищной птицы забирается воздух из-под крыльев, так что она не может не только нападать, но и во- обще летать. Это, конечно, бессмыслица; но такое пере- живание наверняка бывает для хищника достаточно му- чительным, чтобы оказать упомянутое воспитательное воздействие; так что это поведение имеет видосохраняю- щую ценность. Многие социологи полагают, что изначальной формой социального объединения является семья, а уже из нее в процессе эволюции развились все разнообразные формы сообществ, какие мы встречаем у высших животных. Это может быть верно для общественных насекомых, а воз- можно, и для некоторых млекопитающих, включая при- матов и человека, но такое утверждение нельзя обобщать. Самая первая форма "сообщества" -- в самом широком смысле слова -- это анонимное скопление, типичный при- мер которого нам дают рыбы в мировом океане. Внутри та- кого скопления нет ничего похожего на структуру; ника- ких вожаков и никаких ведомых -- лишь громадная масса одинаковых элементов. Несомненно, они взаимно влияют друг на друга; несомненно, существуют какие-то простей- шие формы "взаимопонимания" между особями, состав- ляющими эти скопления. Когда кто-то из них замечает опасность и спасается бегством, -- все остальные, кто мо- жет заметить его страх, заражаются этим настроением. Насколько широко распространится такая паника в круп- ном косяке, окажется ли она в состоянии побудить весь ко- сяк к повороту и бегству -- это сугубо количественный вопрос; ответ здесь зависит от того, сколько особей испу- гались и насколько интенсивно они удирали. Так же мо-
жег среагировать весь косяк и на привлекающий стимул, вызывающий "позитивный таксис", даже в том случае, ес- ли его заметила лишь одна особь. Ее решительное движе- ние наверняка увлечет в том же направлении и других рыб, и снова лишь вопрос количества, позволит ли себя увлечь весь косяк. Чисто количественное, в определенном смысле очень демократическое проявление такой "передачи настрое- ний" состоит в том, что решение дается косяку тем труд- нее, чем больше в нем рыб и чем сильнее у них стадный инстинкт. Рыба, которая по какой-то причине поплыла в определенном направлении, вскоре волей-неволей вы- плывает из косяка и попадает при этом под влияние всех стимулов, побуждающих ее вернуться. Чем больше рыб выплывает в одном и том же направлении, -- какие бы внешние стимулы ни побуждали каждую из них, -- тем скорее они увлекут весь косяк; чем больше косяк -- а вме- сте с тем и его обратное влияние, -- тем меньшее расстоя- ние проплывают его предприимчивые представители, прежде чем повернут обратно, словно притянутые магни- том. Поэтому большая стая мелких и плотно сбившихся рыбок являет жалкий образец нерешительности. То и де- ло предприимчивые рыбки образуют маленькие группы, которые вытягиваются из стаи, как ложноножка у амебы. Чем длиннее становятся эти псевдоподии, тем они дела- ются тоньше, и тем сильнее, очевидно, становится напря- жение вдоль них; как правило, этот поиск заканчивается стремительным бегством в глубь стаи. Когда видишь это -- поневоле начинаешь нервничать, сомневаться в де- мократии и находить достоинства в политике правых. Что такие сомнения мало оправданны -- доказывает простой, но очень важный для социологии опыт, который провел однажды на речных гольянах Эрих фон Хольст. Он удалил одной-единственной рыбе этого вида передний мозг, отвечающий -- по крайней мере у этих рыб -- за все реакции стайного объединения. Гольян без переднего моз- га выглядит, ест и плавает, как нормальный; единствен- ный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что ему безразлично, если никто из товарищей не следует за ним, когда он выплывает из стаи. Таким обра-
зом, у него отсутствует нерешительная "оглядка" нор- мальной рыбы, которая, даже если очень интенсивно плы- вет в каком-либо направлении, уже с самых первых дви- жений обращает внимание на товарищей по стае: плывут ли за ней и сколько их, плывущих следом. Гольяну без пе- реднего мозга это было совершенно безразлично; если он видел корм или по какой-то другой причине хотел куда- то, он решительно плыл туда -- и, представьте себе, вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз из- за своего дефекта стало несомненным лидером. Внутривидовая агрессия, разделяющая и отдаляющая сородичей, по своему действию противоположна стадному инстинкту, так что -- само собой разумеется -- сильная агрессивность и тесное объединение несовместимы. Одна- ко не столь крайние проявления обоих механизмов пове- дения отнюдь не исключают друг друга. И у многих видов, образующих большие скопления, отдельные особи никог- да не переступают определенного предела: между кажды- ми двумя животными всегда сохраняется какое-то посто- янное пространство. Хорошим примером тому служат скворцы, которые рассаживаются на телеграфном прово- де с правильными промежутками, словно жемчужины в ожерелье. Дистанция между каждыми двумя скворцами в точности соответствует их возможности достать друг дру- га клювом. Непосредственно после приземления скворцы размещаются случайным образом; но те, которые оказа- лись слишком близко друг к другу, тотчас затевают драку, и она продолжается до тех пор, пока повсюду не устано- вится "предписанный" интервал, очень удачно обозна- ченный Хедигером как индивидуальная дистанция. Про- странство, радиус которого определен индивидуальной дистанцией, можно рассматривать как своего рода кро- шечную транспортабельную территорию, потому что по- веденческие механизмы, обеспечивающие поддержание этого пространства, в принципе ничем не отличаются от описанных выше, определяющих границы соседних вла- дений. Бывают и настоящие территории -- например, у олушей, гнездящихся колониями, -- которые возникают в точности так же, как распределяются сидячие места у скворцов: крошечное владение пары олушей имеет как
раз такие размеры, что две соседние птицы, находясь каж- дая в центре своего "участка" (т.е. сидя на гнезде), толь- ко-только не достают друг друга кончиком клюва, когда обе вытянут шеи, как только могут. Итак, стайное объединение и внутривидовая агрессия не совсем исключают друг друга, но мы упомянули об этом лишь для полноты общей картины. Вообще же для стайных животных типично отсутствие какой бы то ни бы- ло агрессивности, а вместе с тем и отсутствие индивиду- альной дистанции. Сельдевые и карповые косяковые ры- бы не только при беспокойстве, но и в покое держатся так плотно, что касаются друг друга; и у многих рыб, которые во время нереста становятся территориальными и крайне агрессивными, всякая агрессивность совершенно исчеза- ет, как только эти животные, позаботившись о продолже- нии рода, снова собираются в стаи, как многие цихлиды, колюшка и другие. В большинстве случаев неагрессивное косяковое состояние рыб внешне проявляется в их особой окраске. У очень многих видов птиц тоже господствует обычай -- на время, не связанное с заботой о потомстве, вновь собираться в большие анонимные стаи, как это бы- вает у аистов и цапель, у ласточек и очень многих других певчих птиц, у которых супруги осенью и зимой не сохра- няют никаких связей. Лишь у немногих видов птиц и в больших перелетных
Дата добавления: 2015-07-13; Просмотров: 81; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |