Основания этнической идентичности

Как показывает изучение народов мира, появление этносов проис­ходит не по воле людей, а в результате объективного развития ис­торического процесса. При этом на этнообразующие процессы воз­действуют разнообразные факторы, которые могут иметь внутриэтнический, межэтнический и внеэтнический характер. В связи с этим этносы представляют собой сложное образование, причем каждый этнос одновременно обладает как общими свойствами с другими эт­носами, так и специфическими чертами, отличающими каждый из них от большинства или даже от всех остальных этносов.

Этнодифференцирующие признаки. Некоторые этнологи при­держиваются мнения, что отличия, дифференциация этносов друг от друга — вопрос второстепенный для выяснения их сущности. Од­нако они упускают из виду, что без этнической дифференциации теряет смысл вопрос об этнической идентификации. Характерная особенность этнических общностей состоит именно в том, что ихнепременным свойством, имеющим важное научное значение, яв­ляется взаимное различение.

Среди всей совокупности этнодифференцирующих признаков прежде всего следовало бы выделить внешние отличительные осо­бенности физического типа людей — расовые признаки, поскольку оценка человека начинается обычно с его внешности, т.е. с расовой принадлежности. Но, во-первых, народы мира в большинстве име­ют сравнительно однородный расовый состав, хотя антропологи­ческие типы могут и отличаться, однако для неспециалиста разли­чия между близкими антропологическими типами практически не­уловимы. Во-вторых, внешние отличия между людьми одного наро­да не такая уж редкость. Например, в Германии средний житель южной части страны — Баварии — темнее и шире лицом, меньше ростом, чем северянин, а среди немцев-северян процент блондинов гораздо выше, чем в Баварии. Русские-ростовчане, большей частью черноволосые и темноглазые, довольно сильно отличаются от рус­ских коренных жителей северо-западных областей, чаще всего ру­соволосых и голубоглазых. Китаец из северо-западных районов стра­ны по одним лишь чертам лица легко отличит земляка от китайца с побережья Южно-Китайского моря.

Поэтому в действительности расовые черты не играют сколько-нибудь существенной этнодифференцирующей роли. Кроме того, в настоящее время процесс смешения рас зашел весьма далеко и не позволяет определить этническую принадлежность человека по ра­совому признаку. Можно привести немало примеров, когда отдель­ные этносы состоят из представителей различных рас (кубинцы, мексиканцы, бразильцы и т.п.). Более того, в современной этничес­кой картине мира вообще не существует абсолютно «чистых», не смешанных в антропологическом отношении этносов.

В то же время в этнологии отсутствуют четкие антропологичес­кие границы между смежными народами-этносами, принадлежащи­ми к одной из больших рас. Именно по этой причине попытки оп­ределения этнической принадлежности людей на основе одних толь­ко внешних антропологических показателей обычно дают весьма приблизительные результаты.

Культурный признак. Как свидетельствует анализ данных от­носительно этнодифференцирующих признаков, для этнического размежевания более существенное значение имеют характерные черты культуры в самом широком смысле этого слова, т.е. пони­маемой как совокупность специфических человеческих способов сознательной деятельности и ее результатов. Именно в сфере куль­туры обычно сосредоточены основные отличительные признаки этносов. Не случайно в практике повседневного межэтнического разграничения, как правило, акцент делается на устойчивых и от­четливо внешне выраженных компонентах культуры этносов: языке, религии, искусстве, обычаях, обрядах, нормах поведения, привычках и т.п. Сюда относятся также принятые жесты вежли­вости и приветствия, этика в еде, гигиенические привычки и т.п., которые, передаваясь из поколения в поколение, образуют так на­зываемую этническую культуру, обладающую специфическим для каждого этноса своеобразием.

Языковой признак. В этой группе культурных компонентов важ­ным этнодифференцирующим признаком является язык, но и он не всегда показывает, к какому этносу принадлежит человек. Воз­можны случаи, когда на одном языке говорит несколько этносов — английский, испанский, португальский, русский и др., также возмож­но, что один этнос говорит на нескольких языках — мордва говорит на языках эрзя и мокша.

Возможны и другие ситуации. Например, большинство сегодняш­них ирландцев говорит по-английски, и лишь немногие из них про­должают пользоваться тем языком, на котором все ирландцы гово­рили 300-400 лет назад, но ни у самих ирландцев, ни у ученых нет сомнений, что теперешние англоязычные потомки средневековых ирландцев принадлежат к тому же народу, что и их предки. Нельзя забывать и о случаях, когда части одного народа говорят на очень сильно расходящихся диалектах; так, северные, восточные и южные группы немцев и особенно китайцев просто не понимают друг друга. Нередко бывает и так, что основная часть этноса сохраняет тради­ционный язык, а отделившаяся часть, живущая в иноэтническом ок­ружении, переходит на язык этого окружения, не теряя своего эт­нического самосознания.

И все же, по мнению большинства специалистов, язык занимает важнейшее место среди оснований этнической идентичности, и спо­рить с этим невозможно, несмотря на все исключения. В том случае, когда несколько этносов говорят на одном языке (английском, ис­панском, португальском и т.п.), как правило, каждый этнос вносит в этот язык свою специфику — иной алфавит или правописание, иную фонетику, лексику, специфические обороты и фразеологичес­кие сочетания. Так, явное, специально культивируемое своеобразие характерно для аргентинского-испанского и бразильского-порту­гальского.

На ранних этапах формирования этносов одним из решающих факторов был конфессиональный (религиозный), благодаря кото­рому сложилось большое количество межэтнических общностей. Сегодня этот признак существует преимущественно в виде основ­ных мировых религий: христианство, буддизм, ислам. Сформировавшиеся на их основе межэтнические конфессиональные общнос­ти охватывают немало народов мира. Однако мировые религии также не являются показателями этнической принадлежности че­ловека. Реальность такова, что в мире гораздо меньше религий, чем этносов.

Хозяйственный признак. Более важную роль в этнической диф­ференциации играет культурно-хозяйственный признак, который предполагает разграничение этносов по типу хозяйства (охота, со­бирательство, рыболовство, земледелие), по образу жизни (осед­лый, полукочевой, кочевой), формам орудий труда, одежды и других элементов материальной культуры.

В качестве примера можно рассмотреть обычную соху — древней­шее пахотное орудие, с помощью которого сотни лет пахали землю крестьяне Восточной Европы. В начале XX в. насчитывалось не­сколько десятков типов сох. Разными сохами пользовались жители Центра России, Литвы, Белоруссии. Украинский воз, в который большей частью запрягали волов, сильно отличался от русской те­леги, которую обычно тащит лошадь. Японская наковальня совер­шенно не похожа на русскую. Польский и русский кузнецы прида­вали в старину разную форму обычному топору.

Своеобразны жилища у разных народов мира. Это и свайные постройки (у части меланезийцев и микронезийцев), и плавучие жи­лища (у некоторых народов Юго-Восточной Азии), и переносные дома —юрты, чумы, типи (у народов Севера, индейцев прерий), и дома-башни (у народов Кавказа). Русские крестьяне, куда бы они ни попадали, стремились всегда построить срубный дом из дерева. На­пример, в полярной тундре его возводили из плавника (бревен, при­битых к берегу моря), а в безлесых районах Кубани, Казахстана рус­ские предпочитали подолгу жить в землянках, чтобы накопить день­ги и привезти лес для постройки, но не пользовались местными ма­занками.

И интерьер домов у разных народов — свой. Например, как бы ни различались дома восточных славян по материалу, вдоль стен ставили закрепленные лавки, над ними вешали полки, в красном углу — киот с иконами, у печки размещались полки и шкафчики для посуды. Спали на деревянном помосте (русские полати). Стол у сла­вян обычно ставили в углу, а у карел, интерьер домов которых прак­тически не отличался от славянского, он стоял посреди лицевой стены.

Бытовой признак. Очень сильно различается традиционная одежда. По одежде русской крестьянки начала XIX в. нередко уда­валось с точностью до конкретного селения определить ее родину. По одной лишь тюбетейке у узбеков когда-то можно было безошибочно сказать, из какой местности происходит человек. До сих пор у некоторых народов Индокитая по женской одежде можно узнать, откуда именно приехала в большой город ее хозяйка.

Сейчас и дома, и одежда разных народов становятся все более однотипными, теряют свой этнический характер, поэтому их зна­чение как этнодифференцирующих признаков уменьшается.

Различия между народами проявляются и в составах пЪтребляе-мой п и щ и, и в способах ее приготовления, и времени ее приема. Эти отличия продолжают жить и сегодня, так как пищевые при­страстия меняются с большим трудом.

Так, для одних народов основу пищевого рациона составляют продукты земледелия (славянские народы), для других — мясо (боль­шинство народов Севера), для третьих (их называют ихтиофага­ми) — рыба. Хорошо известно, что у многих народов действуют раз­нообразные запреты на определенные виды пищи. Так, народы Индии не едят говядины, а народы, исповедующие ислам и иуда­изм, — свинины. Ряд народов не употребляет в пищу молока (кхме­ры). У одних народов деликатесом считается мясо собаки (полине­зийцы), у других — змеи (многие азиатские народы), у третьих — ля­гушки (французы) и т.д. Особенно стойко сложившиеся традиции сохраняются у сельского населения, но и пища горожан продолжает оставаться в целом традиционной, несмотря на многие изменения и знакомство с пищей других народов. Кстати, поэтому бесполезны и даже вредны диеты, предлагаемые представителями иных народов в качестве панацеи от каких-то болезней или для похудения. Многие продукты, перечисленные в них, могут просто не усваиваться не­приспособленными к ним организмами. Так, в России часто на за­втрак готовят молочные каши, а китайцы, почти не употребляющие молока, просто не усвоят этого продукта. И хотя знакомство с пищей других народов и может многое сказать о них, употреблять новые для себя продукты следует с большой осторожностью.

Даже в том, как люди спят, иногда можно обнаружить эт­нические различия. Малаец, например, подкладывает под голову не подушку, а деревянную изогнутую скамейку на коротких ножках. В Индии, ложась спать, часто подсовывают себе под колени мягкий валик. Одни народы привыкли спать на возвышении, другие — на полу.

Более важными этнодифференцирующими признаками являют­ся обряды и обычаи, которых придерживается человек.

Семейный признак. Существенно различаются семейный быт, брачные обычаи и обряды. Наряду с моногамной (единобрачной) семьей, распространенной сегодня у подавляющей части человечества, до сих пор у некоторых народов сохраняется как полигамия (многоженство), так и полиандрия (многомужество). У одних народов (у племени пунанов на острове Калимантан) для заключения брака достаточно, чтобы жених и невеста в присутствии старейшины заявили о взаимном согласии вступить в брак, у других народов (коши в Афганистане) свадьба длится двое суток, а у тре­тьих — целых восемь (некоторые народы Индии). Для большинства европейских народов характерны свадьбы, на которых присутству­ют лишь ближайшие родственники и знакомые, а у народов Кавказа на свадьбу по традиции приглашаются сотни гостей.

В общении между людьми этническое своеобразие проявляется на каждом шагу. Хрестоматиен пример болгар, у которых в отличие от огромного большинства народов мира кивок головой сверху вниз означает отрицание, а справа налево — согласие. Американец заки­дывает ногу на ногу иначе, чем русский или француз, — он кладет на колено одной ноги щиколотку другой. Европейцы хлопают рука­ми в знак восхищения или радости, а китайцы — в знак горя или разочарования. В XIX в. переодетого европейского путешественни­ка, полагавшего, что он отлично знает обычаи Востока, обнаружили в толпе мусульманских паломников только потому, что он отбивал такт музыки ногой; другого путешественника в сходном случае вы­дало то, что утром он сделал свой первый шаг не той ногой, какой остальные.

Словом, быт каждой страны пронизан особенностями, которые являются именно этническими, и нередко заметить их, понять их специфику может только посторонний для данного этноса человек. Но все-таки обряды и обычаи разных народов имеют достаточно много сходных черт, что затрудняет процесс идентификации, и даже если они сильно отличаются друг от друга, требуется специалист, чтобы правильно решить вопрос идентификации.

Таким образом, в современной этнологии нет единой и обще­принятой системы этнодифференцирующих признаков, на основе которой можно было бы решать вопрос об этнической идентичнос­ти. Это вполне закономерно, поскольку неповторимый облик каж­дого этноса создается не отдельной или специфической чертой, а особым, характерным только для него сочетанием объективных свойств, многие из которых могут быть присущи и каким-то другим этносам.

Констатация этого обстоятельства, однако, не исключает из про­блематики научных исследований этническую идентификацию. До сих пор актуальна проблема выявления «неразложимого остатка», который позволит уверенно провести идентификацию. Очевидно, что это то внутреннее сознание и те стереотипы, которые позволя­ют человеку действовать так, а не иначе, делают его представителем определенного этноса. Такими проблемами занимается психологи­ческая антропология. С начала XX в. эта отрасль антропологии изу­чала вопрос, каким образом человек воплощает в себе культуру оп­ределенного этноса. Начав с изучения модальных личностей, не дав­шего желаемых результатов, ученые перешли к исследованию цен­ностей, которые понимаются как осознанные или неосознанные, характерные для индивида или группы индивидов представления о желаемом, определяющие выбор с учетом возможных средств и спо­собов действия.

На основе этих ценностей складываются ценностные ориента­ции — обобщенная концепция природы, места человека в ней, отношения к человеку, желательного или нежелательного в межличностных отноше­ниях, и отношения человека с окружающим миром.

Концепции «центральной зоны» культуры. Работая в этом на­правлении, этнологи периодически предлагают новые концепции. Среди них заслуживает внимания концепция центральной зоны эт­нической культуры отечественного этнолога Светланы Лурье.

Лурье предположила, что у каждого этноса есть некий центр об­щества — средоточие ценностей и верований, определяющих при­роду сакрального (священного) для каждой культуры, т.е. этнос об­ладает неким внутренним культурным стержнем, не осознаваемым ни его членами, ни внешними наблюдателями. В каждом случае этот стержень уникален, определяет согласованность действий членов этноса и обнаруживает себя вовне через различные модификации культурной традиции, является выражением некого общего содер­жания.

Содержанием центральной зоны этнической культуры являются этнические константы, лежащие в бессознательном слое психики каждого члена этноса и включающие в себя следующие парадигмы:

1) локализация источника зла (образ врага);

2)локализация источника добра (образ себя, образ покровителя);

3)представление о способе действия, при котором добро побеж­дает зло.

Рассмотрим на примере финского этноса ценностные ориента­ции центральной зоны культуры и их проявление на культурной пе­риферии.

Основным содержанием жизни финского народа является борьба с природой. Его цивилизация построена на костях тех одиночек, которые первыми шли осваивать северные леса и болота, гибли там, расчищая место другим. Это наложило свой отпечаток на сознание и характер людей — они по большей части молчаливы и сурово за­думчивы, слепо верят в судьбу, неагрессивны. Для финна Вселенная, Космос — арена борьбы человека с природой, поэтому все защитныемеханизмы культуры ориентированы на это, а не на защиту людей, и образ врага представлен не в виде иноплеменника — им стал обоб­щенный образ природы, поэтому и отсутствует готовность к само­обороне. Но в то же время нет и образа покровителя-защитника — финн не ждет помощи от других, даже от Бога — он сам себе защит­ник и зависит от коллектива. Отсюда же вытекает и любовь финнов к себе в настоящем, у них нет характерного для многих народов несоответствия себя идеальному образу. Человек для финна — суще­ство могучее, призванное покорять стихии. Поэтому так уважаем у финнов образ колдуна — владыки тайн природы. Независимость финнов породила и их страсть к порядку и аккуратности, честность, цельность их характеров, настойчивость в достижении поставлен­ной цели.

Таким образом, этнические константы в первую очередь прояв­ляются в психологии этноса — на этом уровне происходит расшиф­ровка понятия этнической идентичности.

Дата добавления: 2014-01-11