Полный вперед, ленивые черти!

Антон проснулся от пения птиц. Он лежал в постели, и пытался заставить себя встать, но потом вспомнил, что ему некуда торопиться и нечего делать. От этого на лице расплылась довольная ленивая улыбка.

Внутренняя пружина, которая раньше заводилась тревожным криком «Рота-а-а, подъем!» и требовала немедленного действия, стала частью Антона и работала уже автоматически, привычно выталкивая его из постели. Но вчера и сегодня пружина дала сбой. Молодой человек заложил руки за голову и снова улыбнулся.

Когда он был студентом, в руки попался рассказ Джека Лондона. Это была история о тяжелой жизни мальчишки-подростка, вынужденного с мальства работать наравне со взрослыми на джутовой фабрике, чтобы его семье было на что жить, а брату – учиться.

Он работал, как проклятый, чтобы дать возможность младшему брату избежать этой участи. И все время слышал причитания своей матери, которая представлялась Антону большой глупой курицей: «Уж я ли не стараюсь, уж я ли не стараюсь…»

В конце рассказа, уже юноша, герой, не выдержав, оставил семью и ушел из дома навсегда. Он заснул где-то в поле под деревом, и эта часть рассказа была наполнена всеобъемлющим умиротворением, описание которого вызвало огромное уважение к автору.

Сейчас Антон чувствовал нечто подобное. Он, конечно, не был обречен на бесконечный каторжный труд, от которого освободился, покинув дом. Но вместо тоски и жгучего чувства неприкаянности, он испытывал беззаботность, выраставшую в большое и как будто беспричинное счастье.

Отогнав от себя воспоминания об армии и первых неделях после возвращения, Антон решил, что сегодня будет весь день лежать в постели, засыпая и просыпаясь снова, никуда не пойдет и ничем не займется. Потому что такого настроения и ещё больше - возможности, он ждал очень долго.

Глаза начали слипаться, и Антона снова обняла дрема…

Весь вечер он просидел в гостях у соседа. Роберт понравился парню по многим причинам: сосед был честен и не смотрел свысока на молодого человека, его безупречная речь обвораживала своей учтивостью, от которой казалось, что он дорожит собеседником и глубоко уважает его, словно тот был величайшим подарком судьбы. Это подкупало Антона, как и то, что пожилой мужчина обращался к молодому человеку на «Вы». Поэтому за весь вечер Антон произнес всего несколько реплик, наслаждаясь тем, как изъяснялся сосед.

Он рассказывал о своей жизни.

Роберт родился и провел всю юность в этом городе. Самыми яркими воспоминаниями детства были истории, которые иногда рассказывал его отец. Он работал на угольных шахтах недалеко от города, и временами развлекал сына самодельными сказками. Эти истории были полны таинственного очарования, гномов, наравне с людьми трудившихся под землей, мелких пакостных мандрыков, стенающих плакс и многих других интересных существ.

- Забавно, - усмехнулся Роберт, - спустя годы, я узнал, что «мандрыкой» называли в простонародье надоедливых докучливых людей. Но мой отец всегда описывал этих существ маленькими пакостниками - картавыми и, как один, с золотыми зубами. У всех были непомерно большие носы, которые они безудержно совали в чужие дела, давая бесполезные советы в самые неподходящие моменты. А потом они судачили о чужих неудачах, или же приписывали себе львиную долю побед, хотя и не имели к ним никакого отношения.

- В то время по одному из городских маршрутов колесил старый даже для тех лет автобус, - продолжал вспоминать Роберт, прогуливаясь вместе с Антоном по улице. - Однажды я рассказал отцу, что этот мастодонт похож на огромный неуклюжий пароход – он всегда очень мягко плыл по дорогам, и ухабы почти не чувствовались. Когда автобус трогался с остановки, из его недр вырывался густой черный дым, и не было ни одного человека, который рискнул бы оказаться в этот момент позади – все понимали, что одежда будет перекрашена копотью выхлопных газов.

И тогда мой отец поведал сказочную тайну: оказалось, что внутри автобуса, прямо под полом находилось машинное отделение. В нем трудились почти десяток гномов, которые беспрестанно подкидывали уголь в топку, смотрели на показатели приборов, смазывали детали прямо на ходу и производили другие необходимые работы для того, чтобы Великан (так они называли автобус) исправно колесил по городу.

Прямо под водителем располагался рулевой – это был самый старый и уважаемый гном. Умудренный сединами и густой бородою, а также слабым зрением, он передавал команды шофера и следил за курсом сквозь радиаторную решетку.

- Полный вперед, - командовал капитан в стальную трубу, уходившую под пол.

- Полный вперед, ленивые черти! – дублировал команду старый гном, оборачиваясь на молодых, которые начинали яростно накидывать уголь в топку. Автобус трогался, а из выхлопной трубы вырывался густой черный смог.

- И так он мог, - продолжал рассказ Роберт, усаживаясь на лавку и приглашая последовать за ним Антона, - так он мог сделать сказочным абсолютно все, на что бы ни упал его взгляд, когда я был рядом. Он создал целый город, полный существ из легенд, сказаний и небылиц разных народов – фольклор был его хобби и даже страстью. А я вырос в этом городе, который отец назвал «Флером».

Мой отец был неподражаемым рассказчиком. Во всяком случае, до тех пор, пока все шахты не запломбировали, объявив об исчерпании природных ресурсов в этом районе.

Но, когда он выдумал легенду о Великане, все было в порядке, потому она и получилась столь живой и правдоподобной.

- К тому же, - Роберт достал из кармана трубку, - он рассказывал её с неподкупно-честным выражением лица, и у меня даже не могло появиться сомнений в том, что все это было на самом деле, и произошли его истории именно здесь, в городе Флер.

- Кстати, - перебил сам себя Роберт, - вот и Великан!

К лавке подкатил и остановился, тяжело ухнув, огромный автобус, колеса которого достали бы почти до груди Антона. Двери с шипением открылись, и Роберт улыбнулся.

- Прокатимся? – предложил сын сказочника.

- Поехали, - бодро поддержал Антон, готовый отправиться во сне в любое путешествие.

Двери, причмокнув, закрылись, капитан негромко, но отчетливо скомандовал в трубу, уходившую под пол, и Великан тронулся с места. Дым, прогремевший из выхлопной трубы выстрелом, был так густ и черен, что заслонил собою солнечный свет, будто налипая на весь кузов, а потом и стекая с него.

- Когда мне случалось ехать на этом автобусе, - почти шепотом заговорил Роберт, проходя в середину пустого салона, - я старался топать как можно тише. Я точно знал, что внизу гномам и без того тяжело приходится, а, если кто-то топает сверху, то это может и вовсе доконать бедолаг. - Роберт был похож на ведущего телепередачи, который рассказывает о нравах диких зверей, подбираясь к ним очень близко и маня за собой оператора.

- Такими легендами, - продолжал он, – о которых рассказывал мой отец, и увиденными мною лично, полон весь Флер. И большинство из них живы и поныне.

Антон всматривался в город, но тот выглядел размытым из-за неровных окон, которые были застеклены слюдой. Дома, проплывавшие мимо, становились то толще, то тоньше, как будто дышали, или были отражениями в кривых зеркалах. На их крышах, как водоросли, раскачивались скрюченные трубы, некоторые из которых лениво выпускали дым, а на других красовались свисающие, как листья пальм, большие птичьи гнезда.

- Это просто удивительно, - проговорил Антон, поворачиваясь к Роберту, - что случилось с городом? Он, как будто постарел ещё сильнее.

- О, таким он выглядит всегда, если захотеть увидеть его настоящим. Это и есть душа Флера. Это ведь старая часть города. А у каждого старика свои фокусы.

- А я думал, всё дело в окнах.

- Окна, конечно, тоже многое меняют, - Роберт значительно поднял вверх указательный палец, - но самое удивительное в том, что Флер всегда сам выбирает собственную внешность. Сейчас он выглядит, как сказочный городок. Вечером, возможно, очарует тебя блеском джазовых оркестров – это он тоже очень любит. Или превратится в европейский город девятнадцатого века. Может быть, покажет тебе что-то другое. И, кстати, ни одна карта этого города не соответствует действительности, которой здесь нет вовсе. Флер всегда сам ведет гостей по тем улочкам, которые захочет им показать.

- Так ведь можно заблудиться!

- Нет, что ты! Захочешь куда-то попасть – там ты и окажешься. Но, если захочешь увидеть нечто необычное и очень красивое, город с удовольствием тебе это покажет. Ты ещё не замечал? Больше всего я люблю Флер за то, что это добрый город. Теперь здесь не случается ничего плохого.

- А раньше?

- Раньше? Да теперь уже и не важно, что было раньше. Всё прошедшее становится легендой, а плохие легенды обычно забываются. Если, конечно, не станут хорошими – это кто как захочет.

Антон зевнул и почувствовал, что хочет спать.

- Не понимаю: я ведь уже сплю. Почему у меня тогда глаза слипаются?

- Это от усталости. Представляешь, сколько сил тебе понадобилось потратить, чтобы всё это увидеть?

Дата добавления: 2014-11-06