Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 12 страница

Внутригосударственные средства – Конституция и правовые акты федерального уровня. Почему федерального уровня? Здесь мы должны упомянуть про одну серьезную логическую неувязку в Конституции. Наверное, разработчики Конституции исходили из того, что защиты прав человека много быть не может в принципе. В результате, защита прав и свобод человека и гражданина у нас относится и к исключительному ведению РФ и к совместному ведению РФ и субъектов РФ. К исключительному ведению РФ относится регулирование и защита, к совместному только защита. С т.з. формальной логики, это абсолютно неразрешимое противоречие. Один и тот же вопрос не может быть и в исключительном ведении, и в совместном ведении. Но с точки зрения регулирования прав, здесь Конституция достаточно определенна – регулирование может быть только на федеральном уровне. Это вытекает и 71 статьи Конституции, это вытекает из 55 статьи, где говорится о том, что ограничение прав возможно только ФЗ. Средства защиты, которые могут устанавливаться на уровне субъектов федерации, на уровне регионального законодательства, они не могут быть столь значимым источником, сколь значимым выступают федеральные правовые акты. Вопрос о том, насколько кроме законов иные правовые акты федерального уровня могут затрагивать права и свободы, вопрос сложный, наверное, внутригосударственные договоры теоретически могут затрагивать, которые тоже фактически относятся к актам федерального уровня.

Второй вид источников – международные акты. Как и все международные акты, источники правового регулирования прав человека делятся на акты, которые отражают общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ.

Применительно к общепризнанным принципом и нормам,в качестве таковых обычно рассматривается т.н. Международный билль о правах. Само по себе понятие Международного билля – понятие неофициальное, но оно часто фигурирует в разных документах, научных работах в качестве обобщающего понятия для этого корпуса правовых актов. На самом деле, кроме двух Пактов еще есть несколько дополнительных Протоколов, вместе со Всеобщей декларацией они образуют Международный билль о правах. Здесь есть, правда, одна оговорка. Что касается Всеобщей декларации прав человека – это действительно общепризнанные принципы международного права в сфере прав человека. В Декларации действительно не предполагается никакого механизма присоединения, ратификации, нет возможности рассматривать Всеобщую декларация в качестве какого-либо обзывающего государство документа. А Международные пакты о гражданских и политических правах и о социально-экономических и культурных правах 1966 г., они требуют ратификации, они требуют присоединения и для РФ они действуют, поскольку еще СССР к ним присоединился. Соответственно, получается, что тут, наверное, в этом общем понятии Международного билля о правах сочетаются сразу акты двух видов: и общепризнанные принципы и нормы, и международные договоры.

Международный пакт о гражданских и политических правах имеет определенный механизм обеспечения его реализации, в частности, предполагается, что для его применения может действовать специальная комиссия, и специальные комитеты, создаваемые ООН, однако, в целом, все-таки, эти Пакты рассматриваются в качестве достаточно общих документов, далеко не столь конкретных и далеко не столь непосредственно связывающих государство, как, например, Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод.

Европейская Конвенция относится к числу международных договоров РФ, к ней, как раз, СССР не присоединялся. Европейская Конвенция, как мы говорили раньше, это документ, который был принят во исполнение Всеобщей декларации прав человека, Европейская конвенция появилась два года спустя, она была подписана 4 ноября 1950 года, в 1953 году вступила в силу, вместо со вступлением в силу в 1953 году появился первый Дополнительный протокол к Европейской Конвенции. Изначально в обеспечение действия ее норм были созданы два органа – Комиссия и Суд по правам человека, которые в последствии, в 1986 году были объединены в общий институт, который называется ЕСПЧ. Сама Конвенция Европейский не называется, это в РФ отечественная традиция называть ее Европейской Конвенцией. Она просто Конвенция о защите прав человека и основных свобод.

Конвенция в отношении РФ стала действовать только с 1998 года, подписание этой Конвенции стало условием приема РФ в Совет Европы. Совет Европы – организация, которую не надо путать с Евросоюзом. Совет Европы - это международная организация, которая осуществляет координацию и общее взаимодействие и развитие демократии в государствах, в т.ч. географически не находящихся в Европе, но это одна из самых влиятельных международных организаций. Организация, которая предполагает создание неких демократических стандартов правовых, и стандартов прав человека на пространстве Европы,в первую очередь, и на близлежащих территориях. Совет Европы – организация, которая тоже была создана задолго до вступления в нее РФ, но после демократических реформ, которые начались в нашей стране в начале 90-х гг. РФ стала добиваться членства в Совете Европы. И эти переговоры продолжались в течение нескольких лет. В 1996 году РФ подписала Европейскую Конвенцию, приняла на себя еще ряд разных международных обязательств и в связи с этим, на этих условиях была принята в Совет Европы. При этом, речь шла именно о подписании Конвенции, но не о ратификации. Ратификация состоялась позднее, ратификация состоялась специальным ФЗ, который был принят в марте 1998 года. В законе, во-первых, было указано, что РФ считает для себя обязательной Конвенцию, во-вторых, ipso facto (в силу самого факта присоединения к Конвенции) Россия признает в отношении себя юрисдикцию ЕСПЧ. То есть считает для себя обязательными решения ЕСПЧ, и считает необходимым, считает обязательным исполнения этих решений. При этом, в законе о ратификации были вместе с основным текстом Конвенции ратифицированы некоторые дополнительные протоколы, кроме 6 Протокола, который был подписан в 1996 году, но не ратифицирован. Это протокол об отмене смертной казни. Соответственно, с 5 мая 1998 года, с момента вступления в силу этого ФЗ, для РФ вступила в силу Конвенция, и российские граждане получили право обращения в ЕСПЧ. На самом деле, не российские граждане, а любое лицо, которое считает, что действиями РФ были нарушены его права, закрепленные в Конвенции. Это может быть лицо без гражданства, может быть иностранный гражданин, важно лишь то, что нарушение он считает порожденным неправомерными действиями РФ.

Про ЕСПЧ мы вернемся, когда будем говорить о системе защиты. Прежде чем непосредственно говорить о ЕСПЧ, еще несколько других инструментов, которые могут использоваться. ЕСПЧ – это крайнее средство, которое используется после исчерпания всех внутригосударственных средств правовой защиты.

В этом отношении есть определенная последовательность и определенный практический смысл деления средств защиты прав человека на внутригосударственные и международные. И внутригосударственные, и международные можно разделить на судебные и несудебные средства защиты. Соответственно, мы несколько слов скажем о несудебных средствах защиты прав человека, после чего будем говорить уже о защите на международном уровне.

Внесудебная защита предполагает существование специальных органов, которые занимаются защитой прав человека. На международном уровне – это разного рода комитеты, Верховный комиссар ООН по правам человека, в чью компетенцию входит расследование ситуаций с возможными нарушениями прав, представление соответствующих докладов в международную организацию, например, Генеральную Ассамблею ООН, для того чтобы уже соответствующая организация предпринимала меры по пресечению нарушения прав человека. В этом отношении имеет сходство и внутригосударственный механизм внесудебной защиты – Уполномоченный по правам человека. Мы слышали и понятие Уполномоченного по правам человека, и понятие Омбудсмен.

Само слово «омбудсмен» имеет шведские корни. Собственно, именно в Швеции впервые, как считается, появился классический институт омбудсмена, институт парламентского контроля за деятельностью органов государственной администрации, основной задачей которого выступает контроль за соблюдением, за обеспечением прав и свобод граждан. То, что касается классического представления об омбудсмене, то предполагается, что он создан как именно институт парламентского контроля. Парламентский контроль предполагает, что его средства, его механизмы в некотором смысле связанны с самим характером, стилем работы парламента и особенностями его полномочий в части контроля за другими ветвями власти, в первую очередь за властью исполнительной, за государственной администрацией. Омбудсмен появился как форма общественного контроля. Парламент – представительное учреждение, он представляет разные социальные группы, разные политические интересы, разные политические силы, но его основной задачей выступает, наверное, обеспечение гласности и в некотором смысле общественного знакомства с любыми значимыми проблемами функционирования государства, функционирования государственного аппарата. Может быть, в отношении самого парламента это не столь очевидно, по крайней мере, не преподносится как главная или основная особенность, основная черта парламента. Однако в институте омбудсмена это проявляется наиболее ярко. Идея создания омбудсмена предполагает, что парламент выбирает некое лицо, обладающее высоким общественным авторитетом. Общественный авторитет позволяет проводить, в том числе, расследование возможных случаев нарушения прав человека, и по итогам проведения этого расследования, омбудсмен придает огласке обнаруженные им факты нарушения прав человека. Сама по себе огласка в демократическом обществе значит очень много. Если возникает какой-то скандал по поводу деятельности конкретного должностного лица или государственного ведомства, то это, как правило, имеет далеко идущие последствия. Начиная с отставки ключевых руководителей соответствующего ведомства и заканчивая возможными последствиями в виде ограничения дальнейшей карьеры тех лиц, которые были уличены омбудсменом в нарушении прав, а именно в нарушении законов, защищающих, обеспечивающих защиту прав граждан. В этом отношении воздействие во многом опирается на некий общественный механизм осуждения тех чиновников, которые нарушают права граждан. Этот общественный механизм осуждения очень эффективен, очень эффективен в западноевропейских демократиях, где этот механизм включает в себя целый ряд институтов, начиная от политических партий и заканчивая самим общественным мнением, СМИ, которые формируют некое отношение общества к тем или иным проблемам. И соответственно, омбудсмен в этот общественный механизм встраивается как именно обеспечивающий своими полномочиями, своими возможностями, своими инструментами вот это самое общественное мнение, общественный контроль за деятельностью администрации. То, что он действует от имени парламента, позволяет ему, в частности, на открытых, гласных сессиях парламента делать доклады о состоянии дел с защитой прав человека в государстве, иногда даже называть конкретных лиц, которые были пойманы на нарушении прав граждан. И в таком виде омбудсмен существовал как именно его сейчас называют классическим омбудсменом, как форма парламентского контроля за администрацией. Со временем, во второй половине 20 века институт уполномоченного по правам человека стал видоизменяться, стал более разнообразным, потому что стали появляться специализированные омбудсмены по защите прав детей, по защите прав инвалидов, по защите прав определенных национальных или расовых меньшинств и т.д. По сути дела, уполномоченный по правам человека стал некой универсальной фигурой, создаваемой внутри отдельных ведомств, внутри государственной администрации, где осуществляется внутренний контроль и даже в некоторых общественных организациях, где предполагается разные механизмы, разные средства защиты прав граждан. По сути дела во всех этих институтах сохраняется главная черта омбудсмена – стремление к выявлению случаев нарушения прав человека, и соответственно, придание этих случаев возможно более широкому общественному обсуждению, возможно более широкой общественной огласке.

При этом, несмотря на определенную эволюцию омбудсмены сохраняются чаще всего как институт именно парламентского контроля, или как специализированные институты, предполагающие общественное наблюдение за соблюдением прав человека, очень редко омбудсмен может наделяться тем статусом, теми полномочиями, которые сближают его с юрисдикционными органами.

Например, в Эстонии или в Швеции, на родине самого института парламентского омбудсмена, сегодня часть функций омбудсмена выполняет министр юстиции, в этом отношении возникает определенное изменение представлений о статусе омбудсмена, потому что он здесь уже действует скорее рычагами не общественного воздействия, а какими-то юридическими инструментами. Но за рубежом и в странах Западной Европы, в первую очередь, такие уполномоченные, такие омбудсмены все-таки играют второстепенную роль, а главную роль защиты прав выполняют классические парламентские омбудсмены.

В РФ при принятии Конституции в её текст было включено упоминание об Уполномоченном по правам человека (далее - УПЧ). История развития этого института в российском государстве очень ярко отражает общие общественные ценности, общественные стандарты, которые сформировались в России. Когда, после принятия Конституции, был назначен первый УПЧ в РФ, им стал С. А. Ковалёв. Он пробыл УПЧ около 2 лет. В то время как раз началась военная кампания в Чечне, и он, к большому неудовольствию высших должностных лиц государства, стал защищать права тех, кто страдал от военных действий. В результате его заклеймили как врага государственных интересов, врага отечества и отправили в отставку,причем, на том формальном основании, что отсутствует закон, регулирующий права и полномочия этого должностного лица. С точки зрения здравого смысла, тех принципах, на которых должна строиться работа омбудсмена, это было вопиющим безобразием. В 1997 году появился ФКЗ «Об УПЧ», уже следующий назначенный на эту должность Уполномоченный был далеко не такой яркой и авторитетной, е такой влиятельной фигурой, как Ковалев. Соответственно, эффективность его деятельности оказалась гораздо меньше, и эта ситуация всех стала устраивать. Потом, после О. О. Миронова был назначен В. П. Лукин, который сейчас уже третий срок пребывает в должности УПЧ. Он вроде не молчит о нарушениях прав человека, вроде говорит, но говорит так тихо, что вроде никто его даже и особенно не слышит. Он должен ежегодно давать доклады Федеральному Собранию о положении дел с правами человека. Он их ежегодно представляет. На сайте Уполномоченного все эти доклады можно найти, в них дается анализ положения дел с правами человека, указываются сложные проблемы, которые существуют с защитой прав человека в РФ, даже в этих докладах иногда упоминаются конкретные должностные лица, которые были пойманы на злоупотреблении своими должностными полномочиями, или которые систематически нарушали действующее законодательство и нарушали права граждан, но все эти доклады, даже произносили в слух, чаще всего никаких последствий не имеют. И здесь, конечно, не вина УПЧ, по крайней мере, не только его вина. Во всяком случае мы на протяжении стольких лет существования этого института в России, мы можем вполне отчетливо констатировать, что его эффективность будет обеспечена только в том случае, если, в целом, в обществе будут работать те механизмы, которые обеспечивают деятельность УПЧ. Общественная репутация, если репутация запятнана чем-то, то дальнейшее движение по политической карьере невозможно, так должно быть и так предполагается в любом демократическом государстве, если какое-то должностное лицо обнаруживается как нарушающее права человека, оно уходит в отставку. В РФ мы почти никогда о таком не слышим, такие механизмы у нас не работают, следовательно, сами институт УПЧ у нас очень мало эффективен. Понимая это, российский законодатель в числу полномочий добавил некоторые такие полномочия, которые классическому омбудсмену, в общем-то, не предоставлялись. Это полномочие по обращению в суд, возбуждение дела и в суде общей юрисдикции, и в КС по поводу нарушения прав и свобод граждан. Сам по себе этот инструмент, на взгляд Белова, несколько размывает представление о классическом УПЧ и классическом институте парламентского контроля, делая в каком-то смысле российского омбудсмена похожим на прокурора. Но об их пожести Белов еще нам отдельно расскажет.

Что касается еще одной черты российской модели УПЧ – это существование не только федерального омбудсмена, но и УПЧ в отдельных регионах, субъектах РФ. Здесь тоже мы можем увидеть очень разные картины, мы можем увидеть, что в некоторых субъектах так получилось, что на должность УПЧ действительно назначалось лицо, пользующееся общественным авторитетом, общественным весом, к чьему мнению прислушиваются, чья беспристрастность не вызывает никаких сомнений, и кто действительно способен эффективно стоять на страже прав человека, по крайней мере, действительно эффективно влиять и реагировать на обнаруживаемые нарушения прав и свобод граждан.

Но пример Санкт-Петербурга в этом отношения – прямая противоположность. В Петербурге в течение 10 лет все политические партии спорили о том, кого назначить на должность УПЧ, потому что каждая партия хотела назначить своего выдвиженца, считая, что это политическая фигура, политическая должность. В течение 10 лет они не могли договориться. 10 лет не назначить УПЧ, споря о том, какая партия самая демократическая! Когда Уполномоченный был назначен, через 2 года его отправили в отставку в связи с коррупционным скандалом, потому что он каким-то нецелевым (серым) способом расходовал средства, выделенные на подготовку портала о правах человека в Санкт-Петербурге. Естественно, сам институт дискредитирован полностью, в этом отношении, конечно, его эффективность по-прежнему близка к нулю.

Прокуратура редко рассматривается в этом ключе, хотя на самом деле с 1992 года, после внесения изменений в закон «О прокуратуре» в ее функции вошел надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, и в этом отношении прокуратура стала одним из органов, который обеспечивает контроль за органами государственной администрации, один из органов, который обеспечивает в т.ч. парламентский контроль за деятельностью исполнительной власти, и за соблюдением прав человека. Основная угроза правам человека, как предполагается, исходит в первую очередь от исполнительной власти и в этом отношении исполнительная власть является основным объектом контроля. Прокуратура появилась в нашей стране достаточно давно, ее можно рассматривать, в отличие от омбудсменов, неким традиционно сложившимся в российской правовой системе институтом. Учреждена она была Петром Первым и рассматривается на протяжении многих десятилетий как основной орган, обеспечивающий надзор за соблюдением законов. Орган, обеспечивающий законность. В отличие от многих институтов Российской Империи, прокуратура не была уничтожена в советское время, напротив, она сохранилась и даже в чем-то усилилась, потому что ее надзор за соблюдением советских законов стал рассматриваться как одна из важнейших функций обеспечения социалистической законности, и по сути дела, можно говорить, о том, что прокуратура на протяжении, как минимум, двух столетий обеспечивала надзор именно за соблюдением законов в нашем государстве. Есть один нюанс. Прокуратура, как и УПЧ, следят за соблюдением прав, которые закреплены в законодательстве. В этом есть некая особенность обоих этих институтов, они не осуществляют надзор, или общественный контроль как УПЧ за самой законодательной властью. То, что права человека нарушаются или потенциально ставятся под угрозу самим государством, самими законодательными органами, находится вне контроля со стороны как омбудсмена, так и прокурора. Соответственно, и омбудсмен, и прокурор в этом отношении достаточно схожи, и они, как представляется Белову, в наилучшей степени соответствуют представлениям о парламентских формах контроля за деятельностью государственной администрации, а прокуратура в этом отношении мало чем отличается от того же УПЧ, по предмету своей деятельности. Но прокуратура всегда отличалась и до сих пор отличается теми средствами, которые она использует.

Прокурор, в отличие от УПЧ, никогда не ориентировался на меры общественного воздействия. Прокурор всегда принял меры юридического воздействия. И в этом глубинная, сущностная разница между УПЧ и прокурором. В этом отношении можно видеть некие традиционные особенности российской правовой и государственной системы. Воздействие через механизмы общественного мнения, они неэффективны. Тогда как воздействие с помощью юридических механизмов: прокурор может возбудить уголовное дело, может возбудить производство по делу об административном правонарушении, может обратиться в суд. Во всех этих случаях вопрос переводится из плоскости злоупотреблений, когда по форме все правильно,а по существу издевательство, плоскость исключительно юридической оценки. Первое – это функция УПЧ, УПЧ может оценивать и ситуации, когда формально все законно, но по сути права граждан не обеспечиваются, не соблюдаются, и, напротив, всячески ставятся под угрозу. А прокурор в этом отношении может только следить за соблюдением закона, и его полномочия входит, скорее, формальная оценка тех действий, которые совершают должностные лица органов исполнительной власти. Тоже во многих случаях очень эффективно, но не так эффективно как мог бы теоретически действовать, например, омбудсмен.

То, что касается судебных форм защиты, то про КС РФ мы будем говорить в несколько ином ракурсе, мы будем говорить о судебной форме охраны Конституции, но когда мы говорим о средствах защиты прав человека, то, наверное, именно здесь уместно в общих чертах определить, как именно действует ЕСПЧ - то, средство защиты, которое может быть отнесено к судебным средствам защиты, и при этом, отнесено к средствам международной защиты прав человека.

Мы говорили в прошлый раз о том, что РФ с 1998 года признала юрисдикцию ЕСПЧ, и с 5 мая 1998 года любое нарушение конвенционных прав, которое допущено Россией, могут стать предметом разбирательства в ЕСПЧ.

Несколько условий, которые сформулированы непосредственно в Европейской Конвенции – это, во-первых, попытка доказать, что государство нарушает права, которые закреплены в Конвенции. Те права, которые за рамками Конвенции остались, они защите в ЕСПЧ не подлежат. Но, при этом, нужно иметь ввиду, что сами права, которые Конвенцией гарантированы, ЕСПЧ толкует иногда достаточно широко. В частности, например, социальные права в Конвенции не защищаются, но, при этом, защищается, например, право собственности, и это позволяет ЕСПЧ в некоторых случаях, когда какая-то мера социальной защиты предусмотрена законом, но не выполняется на практике, рассматривать как нарушение права собственности, как нарушение права на те выплаты, которые заявитель в соответствии с правовыми актами имел основание уже считать своими. Государство его обмануло, не выплатило, и, тем самым, нарушило право собственности. Наверное, самый хороший пример того, как ЕСПЧ достаточно широко толкует положения Конвенции и, в некоторых случаях, расширяет смысл ее положений в сопоставлении с тем буквальным смыслом, который можно было бы увидеть за теми или иными положениями Европейской Конвенции.

Вторым условием обращения в ЕСПЧ является исчерпание всех внутригосударственных средств правовой защиты. Самим Судом этот принцип называется принципом субсидиарности. Субсидиарность означает, что, в первую очередь, действие Конвенции должно обеспечиваться действием органов государственной власти, самим государством-членом Конвенции. ЕСПЧ – это дополнительный механизм. Он должен вступать в действие только в тех случаях, когда защита на национальном уровне оказалась неэффективной. И для того чтобы появились юридические основания для применения такого механизма, нужно формальное исчерпание всех внутригосударственных средств правовой защиты. Кроме того, это связано и с общими представлениями о соотношении международной защиты прав граждан и защиты внутригосударственной. В частности, в Конституции РФ сказано о том, что если исчерпаны внутригосударственные средства защиты, то гражданин может обратиться в международные органы по защите прав человека (ч. 3 ст.46 Конституции РФ). Соответственно, в этом отношении, ЕСПЧ рассматривается только как дополнительное средство защиты. Возникает в этом случае, во-первых, вопрос формальный. Вопрос – что считать внутригосударственными средствами правовой защиты? Естественно, предполагается, что например, обращение в суд в государстве, в национальный суд будет обязательным условием, потому что это средство защиты вне всякого сомнения, к которому гражданин должен прибегнуть прежде чем подать жалобу в ЕСПЧ. Но обращение в суд, если речь идет о гражданах, то это суды общей юрисдикции, ставит вопрос, на каком именно этапе судебной процедуры можно считать судебную защиту исчерпанной? В частности, относится ли это ко всем инстанциям судебного контроля, ко всем инстанциям в системе судов общей юрисдикции. Некоторое время назад инстанционная система в системе судов общей юрисдикции РФ была изменена, но суть ее не сильно поменялась. Нынешнее представление о кассационном порядке очень похоже на представление о ранее существовавшем надзоре. Надзор, в целом, ЕСПЧ обычно рассматривался не в качестве средства защиты, потому что здесь нет эффективного средства, поскольку органы надзора, в частности, должностные лица вышестоящих судов могут по своему усмотрению принимать решение: возбуждать надзорное производство, истребовать дело из нижестоящего суда, или нет. В этом случае им предоставляется настолько широкая свобода усмотрения, что само обращение с такой жалобой не может рассматриваться как эффективное средство защиты права. Так рассуждает ЕСПЧ. В российском государстве этой позиции ЕСПЧ недовольны. Недовольны потому, что получается, эффективным средством защиты остается только 2 инстанция. Гражданин получил решение районного суда, подал жалобу в следующую инстанцию, в суд субъекта федерации, тот отказал, и на этом все средства внутригосударственной защиты исчерпаны, с т.з. ЕСПЧ. Некоторое время назад, примерно год назад, у нас активизировались споры по поводу того, что именно следует считать и как именно следует конструировать механизмы внутригосударственной правовой защиты в соотношении с юрисдикцией ЕСПЧ. Даже появился проект ФЗ, внесенный в ГД о том, что правом на обращение в ЕСПЧ граждане будут обладать только после того, как вопрос поставлен на рассмотрение ВС РФ, или, соответственно, ВАС РФ, и гражданин получил отказ в удовлетворении его жалобы на решение нижестоящих судов. Тем самым была сделана попытка все споры, прежде чем они будут переходить на уровень международный, обязательно пропускать через высшие судебные инстанции. Но такая попытка оказалась, во-первых, достаточно грубой и неуклюжей, во-вторых, несовместимой с принципами Европейской Конвенции. Потому что, что считать эффективным средством, решает ЕСПЧ. И национальное законодательство государства в этом отношении не может указывать, что считается средством защиты, а что нет. Никаких предварительных обязательных условий государство поставить не может. В этом отношении любое законодательное регулирование на национальном уровне, оно не будет приниматься во внимание ЕСПЧ, а если граждане будут на него ориентироваться, они рискуют не выполнить другое требование Европейской Конвенции – это обращение в пределах 6-месячного срока с момента окончательного принятия решений последней инстанцией. Если, например, граждане будут добиваться рассмотрения дела в ВС РФ и оно растянется за пределы этого 6-месячного срока, они могут утратить право на обращение в ЕСПЧ. Для граждан ситуация не самая приятна, потому что и так плохо, и так плохо. Пока этот закон не принят, и Белов надеется, что здравый смысл одержит победу, и его не будут принимать, но даже если он появится – это не будет основанием для исключений из общего правила о 6-месячном сроке. 6-месячной срок ЕСПЧ соблюдается очень строго, нет никаких оснований для его восстановления, продления или признания уважительных причин пропуска этого срока. Если после принятия последней инстанцией, рассматриваемой ЕСПЧ как средство правовой защиты, жалоба не подана, то в дальнейшем она не может быть рассмотрена в ЕСПЧ.

В представлении некоторых граждан КС РФ может рассматриваться в качестве средства правовой защиты. Это не так. КС РФ – это не средство защиты. Почему? Не потому что он не защищает права граждан, он этим занимается, но он никогда не принимает решение о правах и обязанностях конкретного лица, его решения никогда не обеспечивают защиту прав конкретного заявителя, предметом рассмотрения КС всегда является норма, и его выводы носят общий, абстрактный характер, и не привязаны к условиям конкретного дела,поэтому КС РФ не рассматривается в качестве эффективного средства правовой защиты. КС не пересматривает решения других судов, в этом отношении гражданину помогает довольно слабо.

То, что касается дальнейшей процедуры рассмотрения дела в ЕСПЧ, то Конвенция и Регламент суда предусматривают следующую последовательность.

Дата добавления: 2014-11-09