Основание типологии культуры 2 страница

Европейская культура не является вопреки распространенному мнению прямой наследницей эллинской цивилизации. Древнегреческая наука и философия дошли до европейцев через мусульманских посредников, в переводе с арабского. Не будь этих ученых и философов ближневосточного средневековья, Европа, возможно, так никогда бы и не познакомилась с культурным наследием собственной древности. Мало кто из европейцев знает, что философия европейского иудаизма, начиная со средних веков вплоть до Спинозы, развивалась под непосредственным воздействием трудов Мусы ибн-Маймуна (Маймонида), лейб-медика каирского султана Салах-ад-дина (Саладина); что символика и поэтические образы Данте во многом заимствованы у известного мусульманского философа-эзотериста Мухиддина ибн-Араби; что все писатели-гуманисты европейского Возрождения широко пользовались художественными средствами, разработанными в арабской и иранской классической поэзии; что, наконец, сам термин «гуманизм» («человечность») впервые прозвучал на фарси и был художественно осмыслен Саади задолго до европейского ренессанса.

Новое время — с XVII до начала XX в. — это время, которое выделило Европу из всего остального мира и кото­рое обычно имеют в виду, когда говорят о европейской культуре в целом как об особом типе культуры. В предшествующие эпохи куль­тура Европы еще не была «европейской» (западной в этом смысле), а в наше время она уже перестала быть специфически «европейской», т.е. особым социокультурным миром, объединяющим страны Европы в отличие от всех других. В XX в. европейский тип культуры распространился далеко за пределы Европы, охватив другие континенты — Америку, Австралию — и в боль­шей или меньшей степени войдя в жизнь ряда азиатских и афри­канских стран, таких как Япония, Сингапур, ЮАР.

Восток и Запад разделяют по крайней два момента: а) различие в понимании окружающего мира и его взаимосвязей; б) несходство в реальном устройстве собственной жизни. И это не просто формальные различия: исследователи нередко говорят о невидимом противоборстве двух способов жизнеустройства. Сами же комплексы по отношению друг к другу предстают как антиподы. Карл Густав Юнг, изучая мировоззрение Востока и Запада, пришел к выводу, что эти два очага культуры возможно рассматривать в терминах экстравертивности и интровертивности. Экстравертивный тип культуры и человека означает "обращенность вовне" и направленность на преобразование мира, интровертивный тип, напротив, обращен внутрь самого себя. Здесь трудно не согласиться с Юнгом: действительно, на протяжении веков мы наблюдаем активный и деятельный характер Запада, стремящеюся подчинить себе окружающий мир, навязать ему свои "правила игры". Рационализм обуславливает индивидуалистический крен в вопросах взаимоотношения человека и мира. На Востоке же главенствует принцип запрета на иерархию элементов бытия: все в мире равноценно и составляет единый и неделимый космос. Когда восточный человек сталкивается с противоречиями между "Я" и окружающим его миром, он руководствуется правилом "измени себя".

Приоритет инициативы, идея значимости личности, творческое ее развитие лежат в основе западного общества. Проявляя стремление к постоянному, всестороннему познанию окружающего мира и Вселенной западный человек чаще занимает сторону земного материалистического бытия, тем самым, разрушая гармонию, постоянство и органичность собственной духовной и материальной жизни, ее устоев, канонов и устоявшихся норм. Запад пестует идею демократии, поддерживает мысль о ценности личности, размышляет о свободе как условии человеческого существования.

Боясь разрушить хрупкую гармонию мира, человек культуры востока предпочитает не вмешиваться в развитие мира, а стоять на стороне пассивного созерцателя течения жизни и бытия. Одновременно он глубинен в своих размышлениях: «дерзкие» открытия – порох, компас, шелк, фарфор, бумага, тушь, принцип ракеты и многое другое – все это принадлежит Востоку. Он — некое воплощение принимающего, женского принципа-начала и никогда не отступает от существующих в духовном мире заповедей, стремясь к существованию гармонии и равновесию в мире. Восток в основание организации жизни кладет общинное начало. Личность как бы растворяется в коллективе. Общинное начало здесь находит свое выражение в восточной деспотии (тоталитаризм). Тоталитаризм же, как известно, реализует собой идею всеобщей «жесткой» власти, пронизывающей все социальные структуры.

Восточная культура в целом основана на внерациональном восприятии

мира, и человеку этой культуры всегда был чужда однобокая рационализация, а тем более, экономизация мышления как крайнее ее проявление. Пока западная рационалистическая наука наращивала потенциал знания, восточная культура научилась понимать мир. В то время как Запад шел к "постиндустриальному обществу", все сметая на своем пути, Восток внимательно и терпеливо вслушивался в бытие, пытаясь осознать его смысл на нерациональном уровне. И в результате, когда возникла насущная потребность в преобразовании экономической структуры общества, Восток сумел, не проходя долгого и мучительного западного пути, добиться фантастических результатов. Япония, к примеру, не ставила перед собой задачи поднять свою экономику во что бы то ни стало, любыми средствами (как это было в Европе, или, скажем, как это происходит у нас). И в итоге феноменальный рост материального благосостояния вершится здесь на фоне благоговейного отношения к национальной культуре, природе и человеку. Тенденция к дегуманизации в культуре удивительным образом переплелась с

рождением общества подлинного гуманизма.

Феномен восточного прорыва в экономике имеет смысл рассматривать отнюдь не для того, чтобы культ Запада сменить на культ Востока. Приведенный пример является лишь наглядным подтверждением той мысли, что западному пути развития может быть альтернатива; что экономизация мышления есть хотя и прямая, но не лучшая дорога к здоровой экономике; что во внерациональных средствах освоения мира имеются конструктивные моменты; что, наконец, бережное отношение к своей собственной культуре и осторожное освоение зарубежного опыта иногда могут оказаться продуктивнее бездумного копирования чужих схем.

Место и роль России в мировой культуре. История России за последние три века - цепь переломных критических моментов. Отсюда дискуссия о судьбе и признании России так затянулась, превратившись в никогда несмолкаемый разговор о том, кто мы такие, что делать, кто виноват и куда нам идти.

Для европейских наций подобные вопросы звучат нелепо и не являются проблемой философского осмысления. Француз не спрашивает, что такое Франция, а англичанин не озабочен мыслью о том, что делать англичанам. Для русских эти проблемы более важны, чем вопросы о соотношении духа и материи, идей и вещей.

В произведениях русской классической литературы вдруг на фоне каких-то впечатлений о природе ставится большой философско-исторический вопрос: для чего существует Россия, куда летит русская «Птица-тройка». Для русских поэтов в душе России скрыта какая-то тайна («Умом Россию не понять», «Но люблю тебя, Родина кроткая, а за что, разгадать не могу»). Россию любят и хотят понять, несмотря на ее нищету, сумасбродство, лень и разгильдяйство.

Тема культуры в отечественной мысли впервые представлена в «Философских письмах» П.Я.Чаадаева. С этого времени начинается незатухающий спор о России, о ее месте в мировой культуре и о смысле ее существования в мировой истории. «Россия, - полагает Чаадаев, - оказалась за пределами западного духовно-культурного развития, с другой стороны, она не развила и традиций восточной культуры». Она создала лишь гигантскую государственность, т.е. образовала лишь материальное тело нации. «Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя». Эти вопросы решались всегда в жарких спорах.

Первым на философском уровне вопросы об отношении России к Западу, о петровских реформах как поворотном пункте в истории России, о роли православия в русской культуре поставил славянофил А.С.Хомяков. Славянофилы настаивали на принципиальной самобытности русской культуры и истории. Главной особенностью русской народной жизни Хомяков называет «соборность». Полнее всего она выражена в православии. Соборность совмещает в себе чувство свободы с пониманием необходимости. Она определяет органичную цельность народного духа в России, которой нет ни на Западе, ни на Востоке. На Западе преобладает индивидуализм, раздробленность, а на Востоке личность не выделена из общества и привыкла к деспотизму. Благодаря «доброму ядру» в народной жизни в России просвещение может быть благодетельным, тогда как на Западе ведет к росту безнравственности.

Аспект российской самобытности в теории славянофилов был резко усилен «почвенником» Н.Я. Данилевским, отвергав­шим антитезу «Восток—Запад» и развивавшим идею существования особых и самостоятельных культурно-исторических типов. При этом русская культура совместно с другими славянскими народами рассматривалась как основа нового, формирующегося и переходящего в стадию цивилизации славянского типа. Ему предназначено судьбою расцвести тогда, когда западноевропейская цивилизация уже пережила свой апогей и близится к истощению, загниванию и гибели. Данилевский делает вывод: славянские народы проявляют способности, позволяющие им успешно развивать все четыре формы культурной деятельности. Впервые в истории славянский тип станет четырехосновным.*

Почти на протяжении всего XIX века в научно-историческом изучении русской истории господствова­ло представление о ее глубоком, принципиальном отличии от истории западноевропейских народов.

Славянофилам противостояли западники. К последним принадлежали А.И.Герцен, В.Г.Белинский, Т.Н. Грановский, И.С.Тургенев, К.Д.Кавелин и др. Западники высоко ценили достижения Запада, считали ее культуру последним словом мировой цивилизации, полагали, что дальнейшее развитие России вперед невозможно, если она предварительно не усвоит результаты европейского образования и буржуазные формы жизни. Кавелин считал, что пути развития России и Запада во многом различны, но они постепенно сближаются. Однако отношение к Западу не было слепым поклонением перед ним. Так, Герцен заметил и заклеймил нарастающие эгоизм, мещанство Запада.

Первый в русской истории профессиональный философ мирового масштаба В.С.Соловьев не разделял оптимистический взгляд Данилевского, оправдывавшего имперскую политику и принудительную русификацию окраин России. Если Данилевский отрицал единство человечества, не признавал общечеловеческих ценностей, морали, прогресса, то Соловьев защищал идею человечества через христианское единение. В истории человечества Соловьев выделяет три культурные формации: родовая, национально-государственная и универсальная. Эпоха цивилизации начинается с деспотий Древнего Востока. Другим вариантом национально-государственного существования и соответствующей культуры стали греческие и римские полисы. Но уже в древнем мире закладываются основы третьей культурной эпохи - эпохи универсализма, представленной сначала буддизмом, затем греческой философией и, наконец, христианством. Соответственно он выделяет три типа исторических ступеней цивилизации: Восток, Запад, Россия.

Соловьев надеялся, что исторический процесс приведет в конце концов к созданию идеальной цивилизации - свободной вселенской теократии, в которой государство будет подчинено церкви, отдельный человек уподобится Христу, а все народы будут связаны узами свободной христианской любви. Христианская культура и свободная теократия должны быть созданы на основе органического соединения положительных элементов духовной культуры Востока и Запада. Соловьев верил в сохранение мистического единства восточной и западной христианских церквей, несмотря на их внешнее разделение. (В «Трёх разговорах» он рассматривал союз католической, православной и протестантской церквей как три ветви одной церкви.)

В статье "Русская идея" Соловьев подчеркивает, что самовосхваление народа, его мнение о себе не определяет его значение в истории. Россия должна дать человеческой культуре и историческому развитию «безусловное» содержание. Соловьев развивал свою концепцию «русской идеи» как вселенской миссии России. При всем этом он полагал, что русский народ не обладает какими-то особенными талантами. Да они и не нужны для выполнения той миссии, которая ему предназначена. От народа, носителя божественной потенции, требуется только свобода от исключительности и односторонности (талант и есть односторонность), возвышении над узкими специальными интересами. Именно эти качества свойственны национальному характеру русского народа. Та высшая сила, которую русский народ должен дать человечеству, есть сила «не от мира сего». Религиозность и «неотмирность» русского народа нашли выражение в древнем идеале «Святой Руси», а способность народа к сочетанию восточной и западной культур - в реформах Петра; отсутствие гордости, способность к самоотречению - в призвании варягов. Общий и единый для всех народов моральный долг Соловьев видел в участии их в развитии великой христианской цивилизации. Его вера в стремление человечества к абсолютному добру представляется сегодня чересчур наивной. Интересные идеи о русском типе духовности были высказаны Н.А.Бердяевым («Русская идея», «Судьба России», «Истоки и смысл русского коммунизма» и др.). Он остро чувствовал противоречия и антиномии в культуре. Согласно концепции автора, в культуре и истории действуют два полярных начала - мужское и женское, от сочетания которых зависят особенности национального менталитета. В русском характере, культуре России он видел прежде всего комбинацию противоположных начал: свободы и порабощенности, революционности и консерватизма, жестокости и сострадания.

Таинственное противоречие есть и в отношении русского сознания к национальности. Россия не заботится о национальности, русским чужда национальная гордость, а часто и национальное достоинство. Русская интеллигенция всегда исповедовала сверхнациональные идеалы. А с другой стороны, Россия - самая националистическая страна в мире, которая угнетает подвластные ей национальности. Обратной стороной русского смирения является необычайное самомнение.

Корень этих противоречий Бердяев видит в несоединимости мужественного и женственного начал в русском духе и русском характере. Промежуточное положение между Западом и Востоком, взаимодействие с обоими этими началами и противодействие им привело к глубокой противоречивости русской культуры, ее раздвоенности и внутренним расколом. По выражению Бердяева, Россия соединяет в себе Запад и Восток как два потока мировой истории. Они соединяются, но не сливаются в органическую целостность культуры. Отсюда русской культуре свойственна конфликтность и прерывность. Бердяев выделяет в ней «пять разных Россий»: киевскую, татарскую, московскую, петровскую, советскую. Эти России, сменяя друг друга, вместе с тем накладывались друг на друга, не образуя органического единства и преемственности. Эти особенности делают безуспешными попытки реформ в России. России необходимо соединить западные и восточные элементы в культуре, став единым Востоко - Западом. Для этого, в ее духовной глубине должно раскрыться мужественное оформляющее начало.

Основоположник русского марксизма Г.В. Плеханов не без ос­нований связывал этот трагический разрыв между «народом» и «просвещенным обществом» с постоянно возобновляющимся в разных формах противоборством Востока и Запада в русской куль­туре. В России, отмечал он, идут два процесса, параллельных один другому, но направленных в противоположные стороны: европеи­зация узкого высшего культурного слоя общества и усиление вос­точной деспотии, под давлением которой народ по своему положе­нию и культуре склоняется к Востоку. Таким образом, русский «Востоко-Запад» не только соединяет два мира, как говорил Н. Бер­дяев, но и разъединяет, разрывает, противопоставляет их. Разрыв между этнической и национальной культурами нало­жил свой отпечаток на быт и нравы русского народа, на социально-политическую жизнь страны, на взаимоотношения между различ­ными социальными слоями общества.

Отделение национального от этнического, конечно, не было абсо­лютным. Оно больше проявлялось в различии образа жизни и по­ведения «верхов» и «низов», в их речи, отношении к науке и искус­ству, понимании и оценке явлений церковной, государственной, об­щественной жизни. Но, скажем, классическая русская литература или музыка как бы надстраивались над своим этническим бази­сом и использовали фольклор, старинные народные напевы.

«Серединное» место России между Европой и Азией характерно было и для «евразийцев» — представителем историко-культурологической концепции Г.Ф.Флоровского, Н.С.Трубецкого, П.Н.Савицкого, Л.П.Карсавина. В 20-30-х гг. XX в. теоретики «евразийства», как и славянофилы, противопоставляли исторические способности России Западу, который утерял их. Евразия (Россия) - особый континент, отличный и от Запада и Востока. Разумеется, Европа и Восток оказали влияние на Россию, но они сыграли совершенно разную роль:

1. Отрицательное отношение к Западу и западным традициям. Европа переживает период упадка – «Душа убывает в Европе». Европейское влияние губительно сказалось на духовной культуре России, нарушила ее культурные традиции.

2. Выступали за ориентацию на Восток, за большую открытость Азии, чем Европе.

3. Евразия отделилась от Востока с принятием христианства, которое дало русскому сознанию идею личности, и в этом его коренное отличие от азиатского сознания.

Многие евразийцы считали необходимым отмежеваться и от материалистической культуры Европы и «от усеченного духа Азии».

Подвести итог почти двухвековой дискуссии о русской культуре и ее месте в мировой лучше всего словами П.Я.Чаадаева: «...Мы составляли как бы исключение среди народов, мы не входим составной частью в человечество», а существуем, "чтобы преподать великий урок миру". Современный исследователь Ахиезер А.С. видит его (урок) в следующем: «Россия может быть по своей сути мостом между народами, но может быть и пороховым погребом, который находится в слабом месте мирового сообщества. Отсюда необходимость возрастающего внимания к проблемам России, которые, по сути, затрагивают весь мир». Здесь "слабое место" — нахождение России между Востоком и Западом. А проблема - опыт перехода от традиционной к либеральной цивилизации.

Выводы

1.Типология культуры — это классификация культуры по какому-то принципу либо критерию, присущему всем культурам. В современной культурологии сложились два основных под­хода к пониманию культурно-исторического развития и многообразия: «линейно-прогрессистский» и «локально-цивилизационный». В XX в. наметилось их сближение.

2. В мировой истории и культуре выделяют два особых образования: Восток и Запад. Эти два своеобразных культурных мира основаны на несовместимых принципах в области экономических отношений, политического строя, менталитета, психологии и образа жизни.

3. Соче­тание восточных и западных элементов культуры стало важнейшим свойством и отличительным признаком русской культуры, предо­пределило весь путь ее развития, борьбу традиции и новации в ней, прогрессивных и консервативных тенденций. Однако ее нельзя свести ни к той, ни к другой.

Дата добавления: 2014-12-29