КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Блейк: Что делаешь? 3 страницаПосле долгих уговоров с моей стороны, я смог убедить Лилу спать в той же комнате, что и группа. Хотя, она, кажется, не была очень взволнована этим, с тех пор как Дилан не переставая, беспокоил ее. Как только мы оказались одни, Элла плюхнулась на кровать и завела руки за голову. — Я вымотана. Который час? Я посмотрел на кожаные часы на моем запястье. — Почти 3 часа. — Правда? — Он приподнимается на локтях. — Ты всегда остаешься допоздна? — Обычно. — Я снимаю свои часы и выскальзываю из обуви, идя к ней. — И я хорош еще, по крайней мере, для нескольких часов. — Я сбрасываю с себя рубашку, забираюсь на кровать, и накрываю ее тело своим. Ее пальцы очерчивают мускулы моего живота, и черный курсивный шрифт татуировки на моих ребрах. — «Я всегда буду с тобой, внутри и снаружи… — читает она, — …в трудные времена и в безнадежность, в любви и в сомнении». Я немного отклонился, поднеся ее руку к своему рту, и мягко целуя ее ладонь. — Ты знаешь, я написал это для тебя. — Нет, не для меня. — Ее веки дрожат, когда я дышу на чувствительное местечко на ее запястье. — Ты написал это, когда тебе было, кажется, шестнадцать. — Вообще-то, пятнадцать. — Я опускаю ее руку и опускаюсь на нее, поддерживая свой вес руками. — Я помню, как сидел, писал это, и единственное вдохновение, которое у меня было, это твои грустные глаза - я не мог выбросить их из своей головы. Она дуется. — Разве у меня были грустные глаза? Я глажу пальцами ее щеку и под ее зелеными глазами. — У тебя были. Все время. И, иногда, все еще бывают. — Ты тоже иногда выглядишь грустным, — говорит она мне, ее каштановые волосы рассыпались по подушке за ее головой. — Но сейчас, ты выглядишь счастливым. — Это потому, что я счастлив. — Я начал напевать ей слова, и от этого ее улыбка расширилась. — Вот так, — говорю я и глубоко целую ее, потянув ее губу и проводя языком по внутренней стороне ее рта. Она обвивает меня своими длинными ногами и становится горячее. Запустив пальцы в ее волосы, я ласкаю ее шею языком, пока, как я знаю, у нее не останутся засосы. Ее плечо вздрагивает от моего дыхания, и она хихикает. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза. — Это щекотно? Она качает головой с серьезным выражением лица. — Нет, совсем нет. Я игриво щипаю ее за бок, и она дергается в сторону, пытаясь выскользнуть из-под меня. — Пожалуйста, не надо. — Она смеется, борясь за воздух. — Ну, пожалуйста. Я слушаюсь ее, потому что есть кое-что другое, что я умираю, как хочу сделать. Я начинаю раздевать ее, сначала неспешно, но потом мои движения становятся отчаянными, и заканчиваю, вырывая несколько пуговиц ее рубашки. Минуты спустя, наша одежда в куче на полу, и я возвращаюсь в нее. Когда я смотрю в ее глаза, я почти умоляю ее поехать со мной в путешествие, но момент ускользает, и я понимаю, что просто не могу сделать это с ней.
* * *
Я просыпаюсь в тихой комнате с Эллой в своих руках, и ее голое тело свернулось калачиком рядом со мной. Жаль, что невозможно просыпаться так каждое утро, но тогда, кому-то придется отказаться от чего-то важного. — Боже, что, черт возьми, я буду делать? — шепчу я вслух. Утро проглядывается через шторы, и машины гудят на главной дороге перед отелем. Я немного наблюдаю за тем, как спит Элла, пробегаю пальцами по ее спине, пока, наконец ее веки не открываются. — Ты проснулся. — Она прогоняет усталость. Я накручиваю локон ее волос на палец. — Я не могу спать. — Она начинает садиться, но я сжимаю руки вокруг нее и прижимаю к себе. — Просто останься так на несколько минут, мне нравится держать тебя. Ее глаза изучают меня, и она кладет голову обратно мне на плечо. — Что случилось? Ты кажешься расстроенным. Большим пальцем я сглаживаю беспокойную линию между ее бровей. — Ты когда-нибудь думала, что мы собираемся делать с нашими жизнями? Друг с другом? Она кусает нижнюю губу. — Иногда я думаю об этом. — И что как тебе кажется, происходит с нами? — Спрашиваю я с осторожностью, не желая напугать ее тем, о чем я думаю, спрашивая ее. Сначала мне надо прощупать почву. Ее глаза округляются, и дыхание становится неровным. — Ты бросаешь меня? Я фыркаю от смеха. — Почему, черт возьми, ты вообще думаешь об этом? Она приподнимается на локтях и смотрит на меня, ее волосы создали занавес вокруг наших лиц. — Потому что на твоем лице этот взгляд, будто ты хочешь сказать мне ужасные новости. — Это не плохие новости, — я кладу ее тело на себя. — Но я не уверен, будешь ли ты из-за этого счастлива. Она хватается за мои плечи, поднимаясь, так что она оседлала меня, и я могу чувствовать ее тепло на моем члене. Одеяло падает с ее плеч, и ее грудь чуть выше моего лица. — Пожалуйста, поторопись и скажи мне, — просит она. — Потому что ты чертовски пугаешь меня прямо сейчас. — Я думаю... — Я остановился, вспоминая свою маму и папу, и как все для них обернулось. —Ничего. Честно, это было не очень важно. Ее лицо опускается. — Нет, этот взгляд на твоем лице - не ничего. С каких пор ты скрываешь что-то от меня? — Я ничего не скрываю от тебя. — Я просто подожду немного, пока мы об не будем на одной волне. — Теперь, иди сюда. Я сажусь и беру ее грудь в свой рот, всасывая ее сосок и отвлекая ее. Когда мой рот отстраняется, она тяжело дышит и свет отражается в ее глазах. Обхватывая ее рукой за голову, я приближаю ее губы к своим и толкаюсь членом в нее. Она горячо дышит мне в губы, и мгновение спустя, мы оба забываем о разговоре.
ГЛАВА 3 (Перевод: Galia_Br; редактура: Дарья Галкина ) Элла Прошла неделя после поездки в Лос-Анджелес, и я дерьмово чувствовала себя все это время. Миша был очень занят, и я едва с ним говорила. Плюс, Лила начала встречаться с Престоном, и ее никогда не было рядом. Мои мышцы болели при ходьбе, голова все время раскалывалась, и выполнять каждое задание в университете было утомительным. Я ждала снаружи офиса терапевта, сидя с сумкой на коленях, когда получила сообщение от брата. Дин: Позвони мне как можно скорее. Я: Не могу. Я на встрече. Дин: Не будь ребенком. ПОЗВОНИ МНЕ. Мой психиатр выходит из кабинета и жестом показывает мне входить, в то время как мой телефон снова пищит. Я выключаю его и сажусь на стул напротив стола, украшенного табличкой с фамилией, кружкой заполненной ручками и высокой стопкой папок. Ее зовут Анна, она молода, может ей чуть больше двадцати, со светлыми волосами, которые коротко подстрижены до подбородка. Каждый раз, когда я ее вижу, она в брючном костюме. Сегодня, черный, в тонкую полоску. — Здравствуй, Элла, — она садится за свой стол, надевая прямоугольные очки и беря папку с моим файлом. — Как прошли твои выходные? — Интересно, — отвечаю я. — Мягко говоря. Замечая мой тон, она смотрит на меня. — И что было в них интересного? Я провожу пальцами вдоль своей татуировку бесконечности. — Я ездила навестить Мишу в Лос-Анджелес. Она открывает блокнот. — И как все прошло? Я колеблюсь. — Хорошо, по-моему. Она что-то записывает на бумаге. — Ты кажешься неуверенной. Я сутулюсь на стуле и складываю руки. — Просто... ну, каждый раз, когда я еду, чтобы увидеть его, или он приезжает ко мне, становится тяжелее прощаться. Она кладет ручку и записную книжку на стол и снимает очки. — Всегда тяжело говорить «до свидания», но иногда это необходимо, чтобы двигаться дальше по жизни. — Я не хочу уходить от него, — паника прорывается через меня, как торнадо. — Я люблю Мишу. — Это не то, о чем я говорю, — быстро объясняет она. — Я говорю, что говорить «до свидания» - это самая тяжелая часть жизни. Ненавижу, когда она играет в игры разума. — Вы имеете в виду мою мать? Потому что в прошлый раз я вам сказала, что я пережила это. — Элла, ты не пережила это, — говорит она. — В противном случае, ты бы этого не говорила. Я облокачиваюсь на ручку кресла, и кладу подбородок на руку. — Тогда что надо делать с этим прощанием? — Это связано с тобой. — Она берет мяту из банки и помещает ее в рот. — И ты борешься с тем, чтобы прощаться с этими вещами: твоей виной за маму и отца, твоей болью, твоими чувствами. У тебя очень трудное время, чтобы отпустить твое прошлое. — Я это знаю, — соглашаюсь я. — Но я работаю над этим. Она делает паузу, постукивая пальцем по столу. — Скажи мне вот что, где ты видишь себя через год или два? — Я не знаю... Я действительно не думала об этом много. — Попробуй подумать об этом минуту, если можешь. Я поднимаю подбородок и стараюсь сосредоточиться на вопросе, но все, что я могу видеть, - это Миша и я, на этом чертовом мосту, когда он падает в воду. — Я не знаю, — я цепляюсь за подлокотники кресла, когда мой пульс ускоряется. — Я, правда, не... Черт возьми. — Расслабься, Элла, все будет в порядке, — она открывает ящик стола и достает другую папку. — Я думаю, мы могли бы начать оценку твоей тревоги и депрессии. Я сузила на нее глаза. — Ни в коем случае. — Элла, я думаю, это важно… Я соскакиваю со стула и закидываю сумку на плечо. — Я не говорю об этом. Она говорит что-то еще, но я уже за дверью. Я не буду обсуждать психическое заболевание. Я не больна. Не больна. Выкидывая разговор из головы, я включаю телефон и читаю сообщение, которое мне послал Дин: «Папа покинул лечебницу, позвони мне сейчас...» Что? Я нажимаю кнопку быстрого набора, выходя наружу на солнечный свет, и прикладывая телефон к уху. — Какого черта ты выключила свой телефон? — рявкает он. — Я говорила тебе. Я была на встрече. — Я иду через двор, петляя между людьми и уклоняясь от Фрисби[5], летящего по воздуху. — Хорошо, тебе надо вернуться домой, — приказывает он. — Папа сбежал, и никто не может его найти. — Я позвоню маме Миши, узнать, если она видела его и знает где он. Если он дома. — Я начала вешать трубку. — Я уже связался с ней. — Он кажется раздраженным. — Она на отдыхе с каким-то парнем, с которым она встречается. — Ох... — Я даже не знала, что его мама встречается с кем-то. — Тогда что же нам делать? — Поезжай туда и проверь его, — говорит он, будто это моя обязанность. — Почему ты не можешь сделать этого? — Потому что у меня есть работа и планы на свадьбу - это называется жизнь. — У меня тоже есть жизнь, — спорю я, достигнув границы травы. — И мы всегда можем кому-то позвонить. Мы можем позвонить Денни. — Тогда позвони Денни, — говорит он, и я слышу голос Кэролайн на заднем плане. — Слушай, мне нужно идти, хорошо? Позвони Денни и сообщи мне что происходит, как только ты узнаешь. — Он кладет трубку. Разочарованная, я открываю контакты в телефоне и ищу номер бара Денни. К тому времени, как я позвонила, я уже бежала по лестнице в нашу с Лилой двухкомнатную квартиру. Кто-то снимает трубку после четвертого звонка. — Привет, бар «Выпивка и еда», это Денни. — Эм... да, это Элла. Элла Дэниелс. Я просто думала, может, мой отец был там, или ты видел его. — Да, он показался тут этим утром, — колеблется он. — Я думал, что он в лечебнице. — Очевидно, он сам себя выписал. — Я достаю ключи от дома из своей сумки и открываю дверь. — Насколько он плох? — Я буду честен с тобой, Элла. Он очень плох, — говорит он прямо. — Он появился этим утром, и пьет с тех самых пор. Без остановки. Я предложил ему поехать домой, но он отказался. Я закрываю дверь и бросаю ключи на стойку. — Ты можешь присмотреть за ним немного, пока я не разберусь, что с ним делать? — Я думаю, что да, — говорит он с неохотой. — Слушай, Элла, я понимаю твою ситуацию, но мне надо следить за баром... и когда он доходит до такого состояния, то создает много проблем. Я не против помогать, но до тех пор, пока это не сказывается на моем бизнесе. — Я буду так быстро, как только смогу, — обещаю я. — И я, правда, очень сожалею из-за этого. Он вздыхает. — Все хорошо. Я знаю, что это для тебя тяжело. Я имею в виду, что ты еще ребенок. Я никогда не была ребенком. Не совсем. Я мыла посуду и убирала дом, когда мне было шесть, готовила еду в восемь, и следила за тем, чтобы мама принимала свои лекарства в десять лет. Я попрощалась и повесила трубку, опускаясь на замшевый диван. Квартира маленькая, с белыми стенами и бежевым ковром, в углу телевизор. Между кухней и гостиной небольшая обеденная зона. Место пахнет корицей, и раковина заполнена посудой. Я зажимаю пальцами нос. — Черт... Кому я должна звонить? — Моя рука падает на колени, и я звоню Итану. Он отвечает после третьего гудка. — Хорошо, это очень странно. Ты никогда не звонишь мне. — У меня есть к тебе просьба, — я замолкаю, набираясь смелости. — Пожалуйста, можешь забрать моего отца из бара Денни, и побыть с ним, пока я не приеду? Он молчит секунду. — Да, я могу это сделать. — Спасибо, — говорю я с благодарностью. — Я приеду так скоро, как только смогу. Обещаю. Двенадцать часов максимум. — Не убей себя, добираясь сюда, Элла. Я сказал, что все будет хорошо, так что приезжай, как сможешь. — Хорошо. Позвоню, когда буду в пути. — Звучит отлично. Я вешаю трубку и бросаю телефон на кофейный столик, думая, где, черт возьми, я найду машину. Я начинаю звонить Мише, но останавливаю себя. Я не говорила с ним в течение дня, и последнее, чего я хочу, это позвонить ему и начать реветь. Кроме того, он ничего не сможет с этим поделать. Он колесит по всей стране.
Миша — Если ты продолжить попадать в неправильную ноту, — предупреждаю я Наоми. — Я собираюсь убрать гитару. Мы сидим на кровати в квартире-студии, с нашими гитарами на коленях. По всему полу валяется грязное белье, и мусор заполняет весь стол. Дилан и Чейз в баре, пытаются повеселиться. На мне пижамные штаны без рубашки, волосы Наоми мокрые и собраны на голове, потому что она только вышла из душа. — Не будь придурком, — шутит она, дергая за резинку так, что ее влажные волосы падают на ее плечи. — Нота, которую я играю, звучит намного лучше, чем та, которую ты думаешь, мы должны взять. Я качаю головой и бренчу по струнам своей гитары. — Это все зависит. Она играет аккорд и перекрикивает шум. — От чего? — Играешь ли ты в комнате, наполненной глухими людьми, — я безжалостно улыбаюсь. Она закатывает глаза и кладет гитару на кровать. — Иногда ты такой засранец. Она права, но для этого есть причина. Два дня назад, я осматривал достопримечательности и искал здание, где, как я слышал, работает мой отец. Я только что поговорил по телефону с мамой, она сказала, что собирается в отпуск с каким-то чуваком, в два раза младше ее, и что мой отец сейчас живет в Нью-Йорке. Я лишь хотел увидеть, где он работает, других причин не было, лишь любопытство. Пока я стоял перед зданием, мужчина прошел рядом со мной, направляясь за такси. Это был мой отец, и я начал отворачиваться, но он увидел меня и махнул рукой. Я хотел развернуться, показав ему средний палец, но ничего не мог сделать, кроме как стоять там, как маленький ребенок. Он подошел ко мне с удивленным выражением на лице. Он был в черном костюме и пальто, и смотрел на меня глазами, точно такими же, как и мои. — Миша, что ты здесь делаешь? — Я живу здесь некоторое время. — Мой тон был резким. — Что ты здесь делаешь? Он указал на возвышающееся здание с металлической наружностью. – Меня перевели сюда работать две недели назад. Я звонил твоей маме и сказал об этом. Я притворился, что не знаю этого. — Тебе, правда, надо перестать звонить ей. Ей не надо с тобой разговаривать. Он посмотрел на меня, и его выражение лица стало холодным. — Так почему ты живешь в Нью-Йорке? Я играю с цепочкой на своих джинсах, выпрямив плечи, когда толпа людей проталкивается мимо меня. — У моей группы концерты в одном из здешних клубов в этом месяце. Снисходительный взгляд появляется на его лице. — Почему я не удивлен? Я должен был знать, что ты делаешь нечто подобное. Я сжал руку в кулак, борясь с тем, чтобы не ударить его. — Что, черт возьми, это должно значить? Он оглядел людей, проходящих мимо нас, будто волновался, что кто-то подслушает нас. — Слушай, Миша, я ничего не имел в виду. Я должен идти. Я повернулся к нему спиной и ушел. По пути назад в квартиру, я понял, что мой отец всегда был полным кретином. Даже когда он все еще был моим отцом, он придирался к каждой мелочи, которую я делал, и говорил мне, что я часто был неправ. — Эй, — Наоми хлопает руками перед моим лицом, и я вздрагиваю. — Ты полностью ушел в себя. Я аккуратно ставлю свою гитару на пол и облокачиваюсь на подголовник. — Я думал, ты идешь веселиться сегодня вечером. Она пожимает плечами и растягивается на кровати на животе, скрестив руки и положив на них подбородок. — Нет желания сегодня. Кроме того, в последнее время ты кажешься не в себе, и я не хочу оставлять тебя одного, чтобы ты утонул в своей скорби. — Я не тону в своей скорби. — Я делаю глоток содовой. — Я просто в замешательстве. — По поводу чего? — По поводу некоторых вещей. Она садится рядом со мной, так что мы оба смотрим на ноги, на кровати. — Это снова из-за Эллы, не так ли? — Я не хочу говорить об этом. — Я ставлю содовую на ночной столик и немного кручу ее. — Я не комфортно себя чувствую, говоря с тобой об этом. Она сжимает губы, тягостно о чем-то думая. — Почему нет? Раньше ты говорил. — Только потому, что я был пьян, и я становлюсь немного болтливым, когда я такой. — Я не могу говорить с Наоми о том, что происходит в моей голове, потому что я обещал Элле рассказывать ей первой. — В принципе, я со всеми разговариваю, когда я пьян. — Не притворяйся, что ты ненавидишь разговаривать со мной, Миша, — говорит она. — Я знаю, тебе нравится. Ты просто слишком ослеплен собственными ощущениями. Я растерян. — О чем, черт побери, ты говоришь? Внезапно, она склоняется ко мне с закрытыми глазами и открытыми губам, заставая меня врасплох, пытаясь поцеловать меня. Пряди ее волос ниспадают на ее лицо, и на секунду, я неподвижен, думая о том, чтобы позволить ей сделать это - позволить ей отвлечь меня от дерьма, творящегося в моей голове. Когда все мои чувства к Элле просыпаются во мне, я отодвигаюсь, практически отползая к тумбочке, чтобы оказаться вне зоны ее досягаемости. — Что, черт возьми, ты делаешь? Ее глаза распахиваются, и ее зрачки огромные. — Давай же, Миша. Не пытайся говорить мне, что ты не думал об этом. Я медленно качаю головой. — Неа, не думал. Ни разу. — Ее щеки краснеют, и я ощущаю себя придурком. — Слушай, я сожалею, но ты знаешь, что я чувствую к Элле, так что не знаю, почему ты вообще попыталась. Она соскальзывает ногами с края кровати и поворачивается ко мне спиной. — Не похоже, что ты любишь ее так же сильно. Ты даже не разговариваешь с ней по телефону все свое свободное время, как делал это раньше. — Это потому, что я пытаюсь разобраться в некоторых вещах. — Я похлопал ее по спине, потому что могу сказать, что она вот-вот заплачет. Вся ситуация какая-то неудобная. — Ты будешь в порядке? Она отдергивает плечо и отмахивается от моей руки, прежде чем убежать в ванну. Дверь захлопывается, и тонкие стены грохочут. Я поднимаю гитару с пола и плюхаюсь на кровать, играя свою любимую песню. Восемь месяцев назад, я бы полностью отдался ее предложению, но больше нет. Это был большой поворот. В этот момент я понял, о чем думал последнюю неделю. Элла - моя. То, что я к ней чувствую, никогда не изменится. Я всегда буду любить ее, но она нужна мне здесь, а не за тысячи километров. Как я должен сказать ей, что, я готов быть ее будущим, когда знаю, что она понятия не имеет, какое у нее будущее?
ГЛАВА 4 (Перевод: Galia_Br; редактура: Дарья Галкина ) Элла Я начала думать, будет ли вся моя жизнь такой, если я всегда буду возвращаться в «Звездную рощу», в дом, который связан с моим детством. Дом выглядел так же: сломанный дождевой желоб, мешки для мусора, накопленные возле дома, и нож для кустарников все еще балансирует на блоке перед гаражом. Облицовка дома облупляется, и несколько веток с дерева упали у окна. Грузовик Итана припаркован на подъездной дорожке, и он сидит на заднем дворе на ступеньках, играя в своем телефоне. Я вылезла из арендованной машины, которая выглядит как транспортное средство для клоунов. Итан смотрит вверх и выгибает брови на машину. — Что, черт возьми, это такое? — Она самая дешевая в прокате. — Я сажусь рядом с ним на ступени и вытягиваю ноги перед собой. — Он внутри? — Да, он отключился на диване, как только я привез его домой. — Он убирает свой телефон и закатывает рукава своей серой рубашки, открывая свои обширные татуировки. — У тебя появилась новая, — я указываю на тату с цитатой на латинском. Кивая, он прикасается к линиям пальцем. — Пару недель назад. Смотря на Мишин дом, я спрашиваю, — Насколько он был плох, выбираясь из бара? Он наклоняет голову вперед, смотря на землю, и его черные волосы падают на лицо. — Он был занозой в заднице, пока мы ехали сюда. И замахнулся на Денни, когда мы вели его к машине. Я откинулась назад, упираясь руками в ступеньку перед собой. — Мне жаль, что тебе пришлось забирать его. Я просто не могла придумать, кому еще позвонить. — Я не злюсь, что сделал это. Я злюсь, что тебе пришлось проделать весь этот путь, чтобы позаботиться о нем, — он звучит напряженно. — Что? — Путаница захватила мой мозг. Он играет с потрепанной областью на коленке своих джинсов. — Думаю, это дерьмово, когда дети должны вести себя как родители. — Мы все еще говорим обо мне? — спрашиваю я, смотря на него. — Или есть что-то еще, чем ты хочешь поделиться... что-то, что происходит с тобой. — Я в порядке. — Он подталкивает меня плечом. — Это история для другого раза. — Но ты никогда не делишься своими историями, — я напоминаю ему. — Ни с кем, — парирует он. — За исключением Миши. — Да, я догадываюсь, — говорю я вслух, и он посылает мне забавный взгляд. — Неважно. Я собираюсь проведать своего отца, возможно, потом мы сможем где-то поесть. Я угощаю, так как тебе пришлось иметь дело с этим дерьмом. — Это и правда угощение? — шутит он с саркастической усмешкой. — Ужин с тобой? Я гримасничаю и иду на кухню, и дверь-ширма захлопывается за мной. Частицы пыли парят в воздухе, и я машу рукой перед лицом. — Господи, пахнет так, будто здесь мертвое животное. — Это потому, что никто не убирал здесь после моего отъезда. Отец появляется в дверном проеме, на нем мешковатая зеленая футболка и джинсы с жирными пятнами. Его кожа приобрела немного загара после того, как я видела его в последний раз, и он выглядит даже моложе, но его глаза, как обычно, налиты кровью. Он не пьян, но с похмелья, что может быть в равной степени плохо. — Я думала, что убралась. — Я осматриваю коричневые столешницы, все еще заставленные бутылками водки и текилы, и стол, заваленный просроченными счетами. — Пап, почему ты покинул лечебницу? Он плюхается на стул за кухонным столом, плечи сгорбились и его голова падает на руки. — Они пытались поговорить со мной о твоей матери. Во мне нарастает беспокойство от сложности ситуации. — Уверена, для тебя это было трудно, но побег не решит проблему. Станет лишь хуже. Доверься мне, я знаю. — Довериться тебе. — Он поднимает голову и потирает подбородок. — Довериться тебе, как доверил следить за твоей матерью той ночью. — Он повторяет слова, которые говорил мне, когда мы пытались отправить его на реабилитацию. Будто меня ударили в живот, и я прижимаю к нему руку, чтобы заставить свои легкие работать. — Мне жаль. Его глаза расширяются, и он быстро встает на ноги, стул падает на пол. — Элла, я не это имел в виду. Иногда я говорю вещи... и я не знаю, почему. — Все в порядке. — Прямо как мне говорила мой терапевт, я дышу через внутреннюю боль, возвращаясь к двери. — Я иду поужинать. Ты что-то хочешь? Он качает головой и его глаза становятся влажными. — Элла, я, правда, не имел это в виду. — Я знаю. — Я сбегаю через заднюю дверь и глубоко вдыхаю свежий воздух. Итан смотрит на меня и поднимается на ноги. — Я думал прокатиться, и мы можем взять мой грузовик, потому что я ни за что на свете не заберусь в эту клоунскую машину. Я бы обняла его прямо сейчас, но не стала. — Звучит отлично.
* * *
Мы сидим в его грузовике, едим французскую фри и гамбургеры, неоновый свет освещает кабину. Итан смотрит на одну из официанток, наклонившуюся, чтобы принять заказ у машины, которая стояла рядом с нами. Между нами было тихо. — Ты слышал, что он сказал мне, правда? — наконец спросила я, перемешивая соус своим фри. Он вытаскивает маринованный огурец из гамбургера, вытягивая лицо, когда бросает его на поднос, прикрепленный к окну. — Немного. Кроме того, нет ничего, чего я бы уже не слышал. — Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Я жую фри, сканируя его глазами в ожидании объяснений. — Я говорю, что родители отстой. — И не хочешь вдаваться в подробности. — Не совсем. Когда тишина снова нарастает, он выпускает раздраженный вздох. — Ты помнишь, во втором классе, как я всегда приходил в школу с синяками? Я делаю глоток содовой и ставлю ее обратно в держатель. — Это не тот год, когда ты сломал руку? — И это среди прочего. — Он хмурит лоб, уставившись в ветровое стекло. — В тот год мой отец пристрастился к болеутоляющим, и он всегда был из-за чего-то расстроен... вернее сказать из-за всего. И он любил вымещать это на моих братьях, мне, маме - в основном на тех, на ком мог. Во мне что-то щелкнуло от того, что он сказал. — Я этого не знала... Мне жаль. — Никто не знает. Даже Миша. — Он комкает обертку от гамбургера и бросает ее на поднос. — Так что да, я знаю, что родители могут быть придурками по отношению к своим детям, но в наших случаях, это было больше, из-за их пристрастий, чем из-за того, что они чувствуют. Я не была уверена, что сказать, кроме как «спасибо». Он убирает пустую чашку из-под соуса на поднос, и тяжесть в кабине улетучивается. — Ты должна мне больше времени, не только потому, что я забрал твоего отца, но и за то, что делюсь. Я ненавижу это делать. — Ха-ха. — Я передаю ему свой мусор, и улыбка на его лице увеличивается. С другой стороны от нас, выжимая двигатель, заезжает синий «Камаро»[6]. Майки на водительском сидении, качает головой в такт музыке, которая вырывается из его стерео. Все те чувства, когда Миша из-за него врезался на своем «Шевели» в дерево, промчались сквозь меня. — Чертов мудак, — бормочет Итан себе под нос, включая двигатель и позволяя ему реветь, выжимая газ. Я закатываю на него глаза. — Что ты делаешь? Ты в грузовике. — В нем Hemi[7], — говорит он фальшивым южным акцентом. — Ты знаешь, что он ездит вокруг, хвастаясь тем, что победил на гонке? — Какого дьявола Грэнтфорд Дэвис там с Майки? — в шоке спрашиваю я, уставившись на заднее окно Камаро. — Я думала, они ненавидят друг друга? Итан начинает смеяться. — Теперь Грэнтфорд маленькая сучка Майки из-за проигранной гонки. В принципе, он должен делать все, что ему говорит Майки. Это была часть ставки. Миша был бы в восторге, если бы знал это. Он всегда винил Грэнтфорда за ту ночь на мосту, даже если я - нет. Тем не менее, это все еще заставляло меня улыбаться, видя Грэнтфорда на заднем сидении в его ковбойской шляпе и несчастным взглядом на лице. Я надавливаю пальцем на консоль, пока Майки кричи нам что-то грязное через музыку. — У тебя на лице такой взгляд, будто ты хочешь втянуть нас в проблему. — Он допивает остатки своего напитка и бросает его на поднос. — Чувствую, что немного начинаю проблему. На самом деле, мне это нужно. — Смотря на Майки через тонированные стекла, я поднимаю свой наполовину полный коктейль. — Ты помнишь то время, когда мы ехали по главной улице, и я швырнула этот коктейль в стекло припаркованной машины, потому что Миша подзадорил меня. — Ты хочешь вновь пережить это? — Желтые огни отражаются в его карих глазах. — Потому что, если я правильно помню, из-за этого мы попали в глубокое дерьмо - Миша и я получили по нашим задницам. — Этого не будет, — заверяю я его. — И в любом случае, я не собираюсь бросать это в его машину. Я собираюсь бросить стакан в открытое окно, прямо ему на колени. — Он молчит, потирая рукой подбородок, и я добавляю, — Ты «за» или нет? — Конечно я «за». Я всегда «за». — Он опускает руку на руль. — Я просто думаю о лучшем способе оторваться от него, когда он попытается преследовать нас. Я взглянула на Майки, кричащего на одну из официанток на роликах. — Думаешь, будет? Итан сжимает рычаг переключения. — Может быть... с ним друзья. Я начала опускать окно. — Это, правда, важно, если он будет? Дело в том, что я знаю, ты можешь надрать его задницу. Он кивает. — Правда, но с ним в машине Денни Фаррен и этот парень чертовски огромен. Я вытягиваю руку из окна. — Ты хочешь, чтобы я сделала это?
Дата добавления: 2014-12-23; Просмотров: 348; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |