Искусственные проблемы» современной семейной жизни 2 страница

напоминают нам об отрицательных последствиях, включая сексуальные домогательства по

отношению к детям в дошкольных учреждениях. Смысл таких ужасающих историй состоит в

том, что если бы эти дети были дома с матерью, где им «следует быть», то такие ужасные

вещи с ними не произошли бы. «Проблема» существования таких учреждений связана с

дебатами о том, действительно ли женщина может работать вне дома. «Няня и мама читают

одну и ту же книжку ребенку по-разному, — пишет Уильям Р. Мат-токе, один из

руководителей консервативного Совета исследований семьи. — Невозможно свести

значимость матери к зарплате ее „замены". Это все равно, что приравнивать ценность

женщины, занимающейся любовью с мужем, к цене проститутки в этом регионе»61.

Вопрос, действительно ли женщины должны работать вне дома, — вне всякого сомнения,

неправильно поставлен. С одной стороны, здесь заложено классовое противоречие, так как

бедных женщин поощряют искать работу вне дома, а женщинам среднего класса

рекомендуется оставить работу и вернуться домой. Главная идея реформы социальной

политики 1996г. заключалась в том, чтобы получатели социального пособия находили работу

в течение двух лет жизни на пособие. «Трудно спорить с тем, что матери из бедной семьи

приходится искать работу, но мать семьи среднего класса должна остаться дома, —

пишет исследователь семьи Эндрю Черлин. — Если женщина, будь то среднего класса или из

бедной семьи, находит работу, то она уже ее не оставит»62.

И действительно, нет никакой причины это делать, поскольку нет никаких свидетельств того,

что матери, работающие вне дома, плохо влияют на детей. На самом деле большинство дан-

ных указывают на то, что на долю детей работающих матерей приходится больше и прямых, и

косвенных преимуществ. У таких детей больше моделей для подражания, более эгалитарные

гендерно-ролевые установки и более положительное отношение к женщинам и женской

занятости. Дочь работающей женщины скорее найдет работу, чем дочь неработающей, и с

большой долей вероятности это будет работа того же типа, что и у матери. Кроме того,

подрастающие дети работающих матерей берут на себя больше ответственности в доме, и это

повышает их самооценку63.

Работа вне дома также повышает и женскую самооценку, и чувство личной эффективности и

благосостояния, так что работающие матери более счастливы в браке, что снижает веро-

ятность развода. Одно исследование показало, что чем более счастлива женщина на своем

рабочем месте, тем более счастлива она в браке. В четырехлетнем исследовании Националь-

ного института умственного здоровья Розалинд Барнет провела наблюдение за тремястами

семьями с обоими работающими супругами. Она обнаружила, что эти женщины не

испытывали ни депрессий, ни стресса, но высоко оценивали свой брак и отношения с детьми.

Другой опрос более восьмисот работающих пар показал такие же результаты64.

Мало того, что женщины продолжат и в будущем работать вне дома, — им необходимо

работать вне дома, пишет Джоан Петере. «Если они этого не делают, они не могут сохранить

свою идентичность или воспитывать детей», которые стремятся оставаться и независимыми, и

ориентированными на семью. Но «женщины могут добиваться успехов, только если мужчины

берут на себя половину ответственности в уходе и воспитании детей». Снова «решение»

оказывается социальным и политическим. Только одна треть всех служащих в больших перед-

них американских компаниях может получить неоплаченный родительский отпуск. Как в

нации в целом, так и в каждой семье решением проблемы было бы большее тендерное

равенство — не женщины должны работать меньше вне дома, а мужчины должны принимать

большее участие в домашних заботах65.

«Проблема детей, рожающих детей»

Проблема ухода за детьми связана с проблемой «детей, рожающих детей», т.е. с

увеличивающимся числом матерей-подростков. Несмотря на резкое падение рождаемости в

Соединенных Штатах, одна часть населения продемонстрировала рост показателей

рождаемости — подростки. Приблизительно один миллион подростковых беременностей

фиксируется в Соединенных Штатах ежегодно. Соединенные Штаты в настоящее время

имеют самые высокие показатели подростковой рождаемости из всех промышленных

государств — настолько высокие, что следующая за ними страна, Великобритания (включая и

Ирландию), по показателям отстает в два раза. Часто проблема подросткового материнства

скрывает то, что действительно беспокоит его критиков: женскую сексуальность. Тревожные

голоса слышны и из лагеря скрытых критиков феминизма, повернувшего женщин к вопросам

здоровых и более безопасных сексуальных отношений. Меры по снижению подростковой

беременности включили, например, усиление ограничений на доступ к средствам

предохранения и даже информации по вопросам предохранения от беременности, а также

ограничение права на аборт, включая в качестве влияющих на это право обстоятельств

родительское согласие и срок беременности.

Возьмите, например, статистику подросткового материнства. В середине 1950-х гг.

приблизительно одна четверть (27%) всех девочек имели половые сношения в возрасте

восемнадцати лет; в 1988 г. 56% девочек и 73% мальчиков имели половые сношения в этом

возрасте. В 1991 г. уровень подростковой рождаемости на одну тысячу девочек составлял

62,1, и это самый высокий показатель с 1971 г. (год спустя был легализован аборт). Это

составляет 9% всех рождений в Америке. Две трети этих молодых женщин не состоят в браке,

по сравнению с 1960 г., когда только 15% не состояли в браке66.

Такие показатели можно «читать» по-разному. Для некоторых они иллюстрируют пагубный

рост подросткового материнства, связанный с безответственной подростковой

сексуальностью и необузданной безнравственностью, эрозией уважения к институту брака и

растущей безотцовщиной. Но для других это иллюстрирует ухудшение доступа к адекватной

информации о предохранении от беременности, постоянные атаки на женское право на аборт,

которые ограничивают доступ женщин и к аборту, и к другим средствам ограничения

рождаемости, возросшее безразличие молодых людей к родительской угрозе устроить

«свадьбу под дулом пистолета».

Во всех этих вопросах исследователи были единодушны. Ограничение доступа к информации

о контрацепции, к средствам предотвращения беременности и права на аборт никоим образом

не влияет на уровень сексуальной активности подростков. Фактически все исследования

последствий сексуального образования указывают именно на понижение сексуальной

активности, большую сексуальную селективность и рост приверженности к безопасному

сексу. Молодые люди сексуально активны в середине второго десятилетия своей жизни

независимо от того, имеют ли они доступ к средствам контрацепции и информации по

предотвращению беременности. Фактически ограничение доступа — наиболее верный способ

поощрить нежелательную беременность. Неудивительно, что самые высокие показатели

подростковой беременности были зарегистрированы до легализации аборта.

«Кризис детей, рожающих детей», стал для некоторых возможностью обвинять женщин за

безответственность мужчин. Политически мы как бы говорим молодой женщине — если ты

собираешься танцевать (т.е. вступаешь в половые отношения), то ты и должна потом

заплатить трубачу (т.е. иметь дело с последствиями нежелательной беременности). Но для

танго, как известно, нужны два партнера, и, возможно, разрешение проблемы подросткового

материнства зависит от возможностей, предоставленных этой молодой женщине, чтобы она

действительно могла принимать ответственные решения (адекватное здравоохранение,

информация и доступ к средствам предохранения от беременности), и воспитания большего

чувства ответственности у молодых мужчин. Фактически кризис «детей, рожающих детей»,

скрывает другую серьезную проблему, а именно сексуальную виктимизацию молодых

девушек. Большинство отцов младенцев, рожденных девушками-подростками, составляют,

как правило, взрослые мужчины, и при такой постановке вопроса их хищническое сексуальное

поведение остается незамеченным.

Иногда проблему «детей, рожающих детей», смешивают с проблемой не состоящих в браке

родителей. Внебрачное рождение в Америке увеличилось на 600% за последние три

десятилетия, от 5% всех рождений в 1960 г. до 30% в 1991 г. Внебрачное рождение ребенка у

черных американцев возросло с 22% в I960 г. до почти 70% на сегодняшний день. Конечно,

этот рост можно объяснить отказом и женщин, и мужчин от традиции брака по принуждению,

или того, что называется «свадьбой под дулом пистолета». Такие браки, конечно, удер-

живали количество внебрачных рождений на более низком уровне67, но сама ситуация

является иллюстрацией к тому, что семейная жизнь и семейная политика глубоко

взаимосвязаны. Процент внебрачных рождений в скандинавских странах — Швеции,

Норвегии, Дании — значительно выше показателей в Соединенных Штатах. Но там

существуют адекватная система детских учреждений, всеобщая система здравоохранения,

бесплатное образование. «Необходимости» рождения ребенка именно в браке уже нет

благодаря доступу к родительским программам здравоохранения и согласованной политике

социального обеспечения, направленной на создание гарантий здоровья и благосостояния

граждан государства. Так что женщины и мужчины там заключают брак, когда хотят

получить дополнительное церковное освящение, а не по экономическим причинам.

«Проблема» безотцовщины

Вопрос мужской ответственности также активно обсуждается в дебатах о безотцовщине. В

последние годы комментаторы обратили внимание на отсутствие отцов в жизни детей или

вследствие развода, или просто в силу вежливого безразличия. Недавние работы

«Безотцовщина Америки» Дэвида Бланкенхорна или «Жизнь без отца» Дэвида Попено

отнесли на счет отсутствующих отцов бесчисленные социальные проблемы, от подростковой

преступности до насилия и безработицы. Мы читаем, например, что 70% всех подростков в

исправительных колониях росли без отцов. Это очень плохо для молодого человека, потому

что без отца, как нам говорят, он вырастет, абсолютно не зная, как быть мужчиной. «В семье

без отца перед матерью стоит невозможная задр^а: она не может превратить мальчика в

мужчину. Он должен общаться с мужчиной по мере своего взросления», — пишет психолог

Франк Питтман. И ошибочно полагать, будто «мать способна научить мальчика, как стать

мужчиной». «Мальчики, воспитанные традиционными отцами, обычно не совершают

преступлений, — добавляет Дэвид Бланкенхорн. — Мальчики, выросшие без отца, совершают

преступления». В доме без отца, более поэтически пишет Роберт Блай, «демонам полностью

разрешается бушевать». Безотцовщина имеет последствия и для отцов, и для мальчиков,

поскольку создаются одновременно два типа одиноких и ничем не связанных мужчин,

разгуливающих по улицам. «Каждое общество должно опасаться одинокого мужчины, —

напоминает нам исследователь семьи Дэвид

Попено, — поскольку он является универсальной причиной многочисленных социальных

бед»68.

Верно, что все больше детей обоих полов растут в семье родителя-од и ночки и что, как

правило, этим единственным родителем является женщина. Если в 1970 г. только один из

десяти американских детей (11%) рос в семье матери-од и ночки, то в 1996 г. эта цифра

составила почти одну четверть (24%). Более четверти всех рожденных детей (26%) были

рождены незамужними женщинами. Также верно и то, что другой стороной «феминизации

бедности» является «маскулинизация безответственности», или отказ отцов материально

обеспечивать своих детей. Что остается менее ясным, так это роль отцов в возникновении

бесчисленных социальных проблем. Хотя привлечение отца к воспитанию может дать

некоторую пользу детям, исследователи проблем семьи Пол Амато и Алан Бут обращают

внимание на то, что это воздействие «не так значительно» и, уж конечно, не является

решающим для благосостояния их детей. Не забудем, что корреляция — это не причинная

обусловленность: хотя безотцовщину можно коррелировать с высокими показателями

преступности, это не означает, что безотцовщина является причиной преступности.

Фактически может быть наоборот. Оказывается, и высокие показатели преступности, и

безотцовщина являются продуктами все более растущей проблемы — бедности69.

Национальная академия наук сообщает, что единственной причиной, решающим образом

влияющей на вероятность совершения тяжкого преступления, является не безотцовщина, но

«личный доход и уровень преуспеяния ближайшей окружающей среды». Оказывается,

безотцовщина связана с уровнем дохода — чем выше уровень дохода, тем вероятней наличие

отца в семье. Это заставляет предположить, что кризис безотцовщины на самом деле является

кризисом бедности. В своем внушительном этнографическом исследовании уличных банд в

Лос-Анджелесе Мартин Санчес-Янковски обнаружил, что «среди членов банды в равной

степени были представлены подростки из неполных семей и из семей, где были оба

родителя», и «столько же парней, говоривших о близких отношениях со своими семьями,

сколько и тех, кто отрицал их». Ясно, что здесь скрывается нечто иное, нежели просто нали-

чие или отсутствие отца70.

Смешение корреляции с причинной обусловленностью указывает на более глубокое смешение

следствий с причинами. Безотцовщина может быть следствием более масштабных,

глубоких, структурных процессов, которые «выгоняют» отца из дома или держат его на

расстоянии, как, например, безработица или растущие требования на работе, выполнение

которых необходимо для поддержания уровня жизни. Ученые мужи часто пытаются

перевести проблему безотцовщины в другое измерение, чтобы обвинить феминизм и

особенно работающих женщин. Они тоскуют по традиционной нуклеарной семье с

традиционным тендерным неравенством. Например, Дэвид Попено ностальгически пишет о

семейной модели 1950-х гг. — «гетеросексуальный, моногамный брак на всю жизнь, с четким

разделением труда, с женщиной-домохозяйкой и мужчиной, обеспечивающим семью и

имеющим в ней основную власть», совершенно не смущаясь тем, что эта семья была

абсолютно неравноправной, если взглянуть с тендерной точки зрения. Такое видение заменяет

формой содержание, очевидно, под впечатлением того, что если бы семья соответствовала

определенной форме, то содержание жизни семьи стало бы значительно лучше71.

«Проблема» развода

Трудно отрицать реальность проблемы разводов. Число разводов в Соединенных Штатах

остается удивительно высоким, составляя приблизительно половину от официально

заключаемых браков. Это гораздо больше, чем в других про-мышленно развитых странах:

более чем в 2 раза, чем в Германии и Франции, и почти в 2 раза — чем в Швеции и

Великобритании, т.е. в странах, где государство осуществляет программы в области

здравоохранения, обеспечивает детям доступ к образованию и здравоохранению, а

воспитывающим их родителям регулярно выплачивает пособия. (Все это несколько смягчает

экономические последствия развода.) По данным Бюро переписи населения, число

разведенных людей выросло более чем в 4 раза: с 4,3 млн в 1970 г. до 19,3 млн в 1997 г., что

составило 10% всего населения старше восемнадцати лет по сравнению с 3% в 1970 г.72

Развод может быть серьезной социальной проблемой, но не в том смысле, в каком об этом

говорят многие политические комментаторы. Во-первых, высокий уровень разводов семью не

разрушает. Сейчас семья распадается почти также часто, что исто лет назад. Как показывают

исторические сравнения, в наше время семьи распадаются в результате сознательных

действий, а тогда распадались из-за высокой смертности. Как пишет историк Лоренс Стоун,

«средняя продолжительность

брака сегодня почти такая же, что и сотню лет тому назад. Развод, короче говоря, теперь

выполняет туже функцию, что и смерть: оба явления служат средством преждевременного

прекращения брака». (Конечно же, добавляет Стоун, развод и смерть оказывают разное

психологическое воздействие73.) Нельзя также говорить, что число разводов свидетельствует о

всеобщем разочаровании в браке. 95% мужчин и 94% женщин в возрасте от сорока пяти до

пятидесяти четырех лет состоят в браке. Фактически, пишет социолог Констанс Ароне, автор

книги «Хороший развод», «нам так нравится брак, что многие из нас вступают в него два, три

и даже более раз». Повторные браки теперь составляют около половины ежегодно заключае-

мых браков74.

Проблема разводов тесно связана с искусственной проблемой безотцовщины и реальной

проблемой тендерного неравенства. Реформу развода в конце концов продавили феминистки

на рубеже XIX—XX вв., чтобы обеспечить юридические основания женщинам, которые

хотели расторгнуть браки, ставшие безнадежно несчастными, где они подвергались

жестокостям и насилию. Возможность развода ослабила брачную связь и тем самым

уменьшила давление на женщину в браке. Как и в вопросе с правом на аборт, право на развод

подорвало мужскую власть над женщинами и уменьшило тендерное неравенство в семье.

Хотя разрешение разводов снизило тендерное неравенство в браке, оно не отменило его в

целом и не уменьшило его после развода. В недавнем опросе три четверти женщин отметили в

качестве причины развода ненормальное поведение своего партнера (прелюбодеяние,

насилие, токсикоманию, уход из семьи). Есть «его» и «ее» взгляд на брак, и есть «его» и «ее»

взгляд на развод, поскольку развод по-разному отражается на женах и мужьях. Он

увеличивает тендерные различия в браке, усиливает тендерное неравенство. В середине 1980-

х гг. Леонор Вейцман показала, что после развода доход женщины снижается на 73%, в то

время как доход ее бывшего мужа увеличивается на 42%. В последнее время эти данные

рассматриваются как завышенные, но никакое исследование не может доказать равенство

экономического и социального статусов женщины и мужчины после развода. Исследователи

соглашаются, что снижение экономических ресурсов женщины сопровождается улучшением

экономических возможностей и ресурсов мужчины. Социолог Пол Амато пишет: «Чем

сильнее неравенство между мужчинами и женщинами в конкретном

обществе, тем более пагубным оказывается влияние развода на женщин»75.

Развод по-разному воздействует на женщин и мужчин. Многие разведенные отцы «со

временем почти полностью теряют контакты со своими детьми, — пишет Дэвид Попе-но. —

Они совершенно устраняются из судьбы детей». Более половины всех разведенных отцов со

своими детьми не общаются. Живущие отдельно от детей матери, однако, почти всегда

сохраняют контакт с детьми после развода и поддерживают семейные узы, несмотря на

возможную занятость на работе и новые отношения. Вдобавок у разведенных мужчин

усиливается психологическое и эмоциональное расстройство. Кажется, женщине развод

наносит больший ущерб в материальном и финансовом плане, а мужчине — в эмоциональном

и психологическом76.

Отцовское участие в жизни детей после развода связано с качеством отношений между

бывшими супругами до этого события. Как ни парадоксально, мужчины, которые до развода

проводили много времени с детьми, чаще всего перестают появляться после расторжения

брака, а те, кто раньше мало ими занимался, склонны к более тесным отношениям после

развода. Эдвард Крук эти неожиданные результаты объясняет тем, что отцы, которые в семье

меньше занимаются детьми, придерживаются «более традиционных» взглядов, и развод

усиливает у такого мужчины чувство ответственности по отношению к семье. А вот

«либеральный» мужчина с большей вероятностью посчитает себя «свободным» от семейных

обязанностей после расторжения брака77.

В дискуссии о разводах в современной Америке, как правило, меньше говорят о самой паре и

больше — о воздействии развода на детей. Психолог Джудит Валлерстайн показала, что

многие дети «в течение продолжительного времени и даже всю жизнь страдают от

последствий развода». Некоторые из них стараются подавить это воздействие, и оно

проявляется спустя годы. Дети теряют те строительные леса, которые необходимы для

построения личности. «Когда эта конструкция рушится, мир ребенка на время оказывается без

опоры. И дети, с их ощущением концентрированности времени, не понимают, что этот хаос не

вечен». Как обнаружила Валлерстайн, через десять лет после развода значительное

количество детей продолжают переживать и достигают меньших успехов, чем от них можно

ожидать. У многих из них возникают трудности в установлении отношений близости78.

Однако большинство исследований разводов показывают, что после начального

эмоционального расстройства, которое затрагивает почти всех детей, большинство из них

постепенно «успокаиваются и возвращаются к нормальному процессу взросления».

Большинство детей оправляются от стресса и через несколько лет после развода родителей не

обнаруживают каких-либо неблагоприятных признаков при наличии адекватной

психологической поддержки и экономических ресурсов. (Вал-лерстайн не наблюдала за

определенной контрольной группой, а опиралась на данные по выборке детей, которых по

разным причинам показывали терапевтам79.)

Нет сомнений, что дети трудно переносят развод и что воспитывать ребенка в семье с двумя

родителями, пожалуй, лучше, чем в семье с одним родителем. В семье с двумя родителями

каждый будет уставать и утомляться меньше, и, следовательно, детско-родительские

отношения будут более качественными и на более высоком уровне. И мало сомнений в том,

что, при прочих равных условиях, когда ребенка воспитывают двое, независимо от их

сексуальной ориентации, — это лучше, чем когда ребенок воспитывается в одиночку.

Серьезные споры ведутся о том, что мы понимаем под выражением «при прочих равных

условиях». Если сравнить, например, успехи в учебе, ощущение благополучия, уровень

психологической и эмоциональной адаптации детей, которые воспитывались в стабильных

семьях, и детей из неполных семей, переживших развод, то мы обнаружим, что дети из

неполных семей показывают более низкие уровни ощущения благополучия, самооценки,

успехов в учебе и адаптированное™, чем дети из полных семей.

Но такие сравнения вводят в заблуждение, поскольку сравниваются два типа семей —

пережившие развод и стабильные, — как будто они равнозначны. Развод — не средство от

брака, а средство от плохого брака. И когда исследователи сравнивают показатели детей из

переживших развод семей с показателями детей из полных, стабильных, но несчастливых

семей, это становится очевидным. Влияние развода на детей зависит от степени семейного

конфликта перед разводом. В одном исследовании было обнаружено, что дети в разведенных

семьях действительноскучают, чувствуют себя одинокими и отвергнутыми в большей

степени, чем дети из стабильных семей, но дети в полных несчастливых семьях острее других

чувствуют свою заброшенность и униженность80.

В лонгитюдном исследовании, начатом в 1968г., психологи Джин и Джек Блоки несколько лет

наблюдали за группой

детей, которым на начальной стадии было 3 года. Когда детям исполнилось четырнадцать лет,

ученые проанализировали данные и обнаружили, что некоторые из них, чьи родители разве-

лись, особенно мальчики, были более агрессивными и вспыльчивыми и чаще конфликтовали

со своими родителями. Хотя, как замечает социолог Арлин Сколник, невозможно определить,

конфликт между родителями породил проблемы детей или наоборот, ясно, что «проблемы

этих детей не явились результатом развода самого по себе». В исследовании семнадцати

тысяч британских семей обнаружилось, что проблемы с детьми возникают задолго до развода

и что они могут приво-

дить к разводу.

Наиболее систематическое исследование этих проблем было предпринято специалистами по

социологии семьи Полом Амато и Аланом Бутом с коллегами. Они обнаружили, что

ощущение счастья и благополучия у детей теснее всего связано с качеством брака их

родителей. Дети, которые растут в семье с сильным конфликтом между родителями,

приводящим к разводу, ведут себя так же, как и те, которые растут в счастливых стабильных

семьях. Далее, они обнаружили, что в семьях с сильным конфликтом у детей выше ощущение

благополучия, когда родители разводятся, чем когда остаются вместе, а в семьях со слабыми

конфликтами дети выше оценивают свое благополучие, когда родители остаются вместе, чем

когда разводятся. Развод, заключают Амато и Бут, «благоприятен для детей, если он выводит

их из сильного семейного конфликта». Но на развод, как и на брак, не следует идти

необдуманно, поскольку последствия могут быть пагубными, если ребенок лишается семьи,

где не было сильных конфликтов82.

Это подтверждается большинством исследований. Степень семейного конфликта сильнее

влияет на жизнь детей, чем факт развода или совместного проживания. Во многих иссле-

дованиях показано, что «регулярные супружеские и семейные конфликты в так называемых

полных семьях вредны для физического здоровья детей и что развод на самом деле может

избавить некоторых детей и подростков от длительных семейных взаимодействий,

угрожающих их здоровью». Оказывается, содержание важнее формы83.

Здесь мы имеем типичный случай, когда в корреляции можно ошибочно увидеть причинно-

следственную связь. Если верно, что у детей после развода возникают более серьезные

проблемы, чем у детей из полных семей, то может оказаться, что и разводы, и проблемы детей

вызваны серьезными супру-

жескими конфликтами. В одном лонгитюдном исследовании было показано, что на самом

деле развод является показателем проблем, которые возникают задолго до него. Авторы

утверждают, что многие последствия, приписываемые разводу, могут на самом деле вытекать

из супружеского конфликта и семейных потрясений, которые предшествуют разводу.

Возлагать ответственность за проблемы детей на развод родителей — это «примерно тоже

самое, что говорить, будто химиотерапия вызывает рак», утверждает президент Совета Нью-

Йорка по вопросам семьи и посредничества при разводе. «Ни о разводе, ни о химиотерапии

люди не мечтают заранее, но оба эти средства могут быть наилучшими для здоровья в

сложившейся ситуации». И американцы, кажется, с этим согласны. В 1990г. входе опроса

Института Гэллапа 70% американцев отметили, что «если между мужем и женой, имеющими

маленьких детей, нет согласия», то им лучше «разъехаться, чем растить детей во враждебной

атмосфере». Менее четверти (24%) американцев сказали, что такая пара должна «оставаться

вместе ради блага детей»84.

Некоторые предлагают очень простое решение проблемы разводов — сделать получение

развода сложнее. Штат Луизиана установил так называемый «заветный брак», который, в

отличие от контрактного юридического брака, требует, чтобы пары приняли буквально и

всерьез обязательство «пока смерть не разлучит нас». Несколько других штатов теперь

рассматривают возможность подобного нововведения. Однако большинство специалистов по

проблемам семьи сходятся во мнении, что подобный триумф формы над содержанием —

усложнение процедуры развода без изменения содержания брака — лишь «усилит горечь и

конфликты, с которыми связаны наихудшие

- 8^

последствия развода для детей».

Развод — серьезное решение, и не стоит относиться к нему с легкостью. Но он является

«необходимым „предохранительным клапаном" для детей (и родителей) в семьях с серь-

езными конфликтами». Сточки зрения детей, «прекращение несчастливого брака, пожалуй,

предпочтительнее, чем жизнь в семье, где царят насилие и вражда», поскольку насильное

продление неудачных браков будет иметь самые пагубные последствия как для детей, так и

для взрослых. После развода большинство семей «оправляются», и некоторые даже «расцве-

Дата добавления: 2015-05-06