Вместо эпилога. Труба/Апартаменты Леланда Хоупа

Люди Целого Мира тоже всегда жаловались на царей, слишком жестоких и глухих к чаяниям народа, власть, слишком увлеченную собой и деньгами, политический режим, слишком жесткий, реформы, слишком медленно претворяющиеся в жизнь, законы, слишком строгие. Об этом было написано еще на камнях, найденных в храмах древних государств, ушедших в прошлое, об этом писали вплоть до самой Катастрофы (система летоисчисления в Целом Мире была несколько иной, а потому можно предположить лишь примерно, что подобная тенденция существовала (не считая древности) долгое время, где-то три тысячи лет), и это же наблюдалось и в Трубе, хотя Леланд и пытался дать людям иллюзию хорошей жизни (той самой, о которой так мечтал народ). Вывод напрашивается сам собой: совсем не важно, в каком времени живет человек, что его окружает, что в государстве происходит, кто находится у власти и какую политику он проводит, субъективное мнение человека об окружающей его жизни все равно будет одинаково и стабильно негативным. Так уж устроен человек, в его сути (как и у всех животных) заложено желание искать себе лучшее место обитания, более комфортные условия для проживания, но людей где-то на уровне подсознания раздражает то, что их поиски ограничиваются рамками государств, языка, нравов, обычаев – отсюда появляется и общее недовольство всем. Родное государство для них – это клетка, тюрьма, в которой куда не ступи, натолкнешься на запрет, и кажется людям, что за пределами их страны трава зеленее, а свобода гораздо свободнее и приятнее.

Но… все познается в сравнении. И было много случаев, когда за границей трава была еще хуже (для телепрограмм для иностранцев обычно показывалась искусственная зеленая растительность – своя трава уже давно не росла), а жизнь оказывалась несносной – после подобного «побега с родины» своя страна казалась едва ли не раем на земле, в котором все так привычно и знакомо, в которой есть своя трава (жухлая, но вполне натуральная) и свои какие-то плюсы. Правители стран не могли вывозить каждого отдельно взятого недовольного человека за границу – нет возможности и средств, но они пытались какими-то мерами временно заглушить тягу к «иностранному». Монархи Целого Мира, в том числе и Джозеф Уильямс, тоже так делали, хотя результат их деятельности был нулевой.

Джозеф, когда находился у руля управления своей страной, перемещаясь через порталы к людям, выслушивая их многочисленные жалобы, думал, что проблема всеобщего недовольства заключается исключительно в нем, его личности и законах, которые он принимает. Но когда сверхчувствительность позволила ему перемещаться куда угодно, он, уже зная, что весь народ Трубы ненавидит свои страны, первым пришел к практике «прививания любви к жизни» посредством магического путешествия недовольных в другие государства. Заявляясь через порталы к людям, страдающим от гнета обстоятельств, находящихся на грани (алкоголизма, самоубийства и т.п.), Уильямс (разумеется, с позволения «угнетенных»), хватая людей за руку своей одной механической конечностью, вел их в другие страны, бесплатно (ведь именно деньги были препятствием для властителей прошлого!) показывая, как там на самом деле живут люди там и какого цвета и состояния там трава.

«Да у нас тут, оказывается, хорошо! Зря я хотел куда-нибудь уехать!» - говорили люди каждый раз, возвращаясь в свои дома.

Все проблемы людей – внутри них. Восприятие окружающей действительности зависит исключительно от внутренних факторов. Цари, короли, тираны и президенты не всегда виноваты, что у вас все плохо. Иной раз, чтобы найти гармонию с миром, необходимо изменить себя, а не устраивать революцию во всем мире…

Однажды бывший король, уже разбогатевший, имеющий свой собственный особняк в Центре Трубы (люди благодарили Уильямса за чудесное избавление от хандры, давая ему деньги и ценные вещи), восстановивший свой авторитет, через портал пришел к одному пьянице, которому тоже срочно требовалось «исцеление» от душевного недуга. Этот старик, уже порядком напившийся, вошедший в полубезумное состояние, когда от любви ко всему миру до ненависти ко всему живому один шаг, едва только услышал (не увидел – тот был лишен зрения) шаги выходящего из прямоугольника иной реальности бывшего короля, а ныне самого известного доктора, лечащего чуму Трубы, перешедшую в этот мир даже после Катастрофы – недовольство всем и вся, отпрыгнул в противоположный конец свой лачуги, сбив стоящие строем пустые бутылки. Он напоминал в тот момент не загнанного в ловушку зверя, но человека из сумасшедшего дома, борющегося с каким-нибудь ангелом смерти, и он был таким жалким, что Джозефу захотелось не только помочь человеку как можно быстрее, как обычно, показав тому «плохую жизнь вне страны», но и дать ему часть своих денег, чтобы тот добровольно поехал в какую-нибудь лечебницу наподобие Гессельхедсвих Полей – только для алкоголиков: Уильямсу было стыдно смотреть на того, кто был очень сильно похож на него самого, в прошлом поверженного жизнь великана, пристрастившегося к выпивке. Было в этом старике нечто знакомое (не только общее пагубное пристрастие), какие-то определенные черты, но Уильямс все никак не мог вспомнить, где же он мог видеть этого старика.

- Не смей подходить ко мне! Я еще хочу жить! Я буду сопротивляться! – истошно закричал старик, яростно размахивая перед собой руками.

Незрячие глаза… Какая-то необычная манера поведения, более свойственная королям из Корпорации, ныне несуществующей организации…

Богарт?

- Богарт… - промолвил Джозеф, улыбнувшись. Старик испуганно вздрогнул, услышав звук знакомого имени, своего имени, по которому к нему редко кто обращался. Это и в самом деле был Гроуберг, пропавший после разрушения Корпорации невесть куда (в списке убитых его не было), и теперь бывший король, видя слегка изменившееся поведение Богарта, был уверен в этом больше чем на сто процентов. Где-то на сто десять. Примерно.

- Смерть, - проскрипел старик, заливаясь горячими слезами. - Ты Смерть, и ты знаешь обо мне все, даже мое имя, хотя я, не желая с тобой встречаться, называл себя самыми разными прозвищами, как раньше это делали суеверные жители Целого Мира… Ты знаешь правду… - человек медленно, хватаясь трясущимися руками за стену, шатаясь, начал подниматься, и, когда он, совершив над собой насилие, все-таки встал на ноги (в последнее время для него естественным было ползать на четвереньках, передвигаясь от стола с выпивкой до кровати), старик неуверенно двинулся вперед, вытянув перед собой одну руку, точно зомби. - Смерть, скажи мне – есть ли в мире такое место, где люди счастливы? Мне важно, важно это знать! Это не дает мне покоя до сих пор! Это тот вопрос, на который я так и не смог точно ответить много лет назад! – Богарт доковылял до Джозефа, высокого стройного однорукого доктора, и упал на него, хватаясь за его чистую одежду. Уильямс, поморщившись, положил огромную механическую ладонь на плечо плачущего старика, и, довольно жестко отстранив его от себя, посмотрел в его невидящие глаза. В них было болото. Муть отчаяния и бессмысленности бытия, какая бывает у любого алкоголика.

- Я не Смерть, - строго поправил Джозеф. - Я Джозеф Уильямс, и я пришел спасти тебя. Я скажу тебе так: идеального места на земле нет. Везде люди чем-то недовольны, хотя я (да и ты тоже, мне помнится) обошел весь мир вдоль и поперек. Счастья нет, - сказал, будто отрезал, Джозеф. - Утопии не существует.

- Я так и знал… - выдохнул Богарт. По нему было видно, что внутри него будто бы тяжелый груз свалился с души, и человеку стало гораздо легче жить. – Я все-таки сказал правду своему «любимому мальчику». Я его не обманул… Не забирай меня, Смерть. – Джозефа аж передернуло от такого обращения к нему – Богарт, находясь под влиянием алкоголя, все еще не мог принять реальность Джозефа Уильямса – отчего-то старику было проще поверить, что к нему в дом заявилась сама Смерть. - Я безгрешен, долгов, даже душевных, за собой не имею, теперь не имею, но я все равно не готов умирать…

- Эй, - воскликнул Уильямс, видя упадочное настроение старика. – Я пришел сюда не для того, чтобы ты окончательно разочаровался в жизни. Я для того и существую, чтобы помогать таким, как ты, выбираться из безнадеги на светлый путь к будущему. Это мое предназначение. И я пришел сюда сказать тебе: Богарт, хватит пить, оглядись вокруг – все прекрасно. Если идеального места для счастливых людей не существует, то это вовсе не означает, что ты не можешь создать свою маленькую утопию, окружив себя тем, что нравится тебе. Изменив свое мировоззрение. Отношение к жизни. Это помогло многим людям…

Лицо Богарта исказилось, сморщилось – старик заплакал, громко, опять кинувшись на грудь своей жилетки из другого мира – Смерти, или Джозефа. Гроуберг долго не мог успокоиться, несмотря на тихие ласковые бессмысленные слова, произносимые бывшим королем, и слабое постукивание механической ладонью по плечу человека, должное добавить утешаемому уверенности в себе.

- Моя жизнь имела смысл, пока я жил в Корпорации – своем настоящем дворце, пока я был королем в Целом Мире, пока я служил сценаристом Леланда. Моя жизнь имела смысл, пока я находился в ограниченном пространстве, где каждая стена – это нечто знакомое, а все люди – относительно доброжелательны ко мне – только там я мог показать себя, быть полезным обществу. А кто я здесь, в этом мире? Слепец, ничего не могущий слепец. Одинокий старик… Меня покинул даже Гаал, хотя я всегда старался относиться к нему хорошо, и никто, никто не хочет теперь быть рядом со мной, помогая мне жить. Знаешь, отчего я стал пить? Я хотел сбежать от этой реальности. Но у меня не получалось это сделать даже после увеличения количества спиртного. Мои воспоминания о лучшей жизни все равно преследовали меня, они просили меня раздать всем некие долги, потому как даже за кратковременное счастье надо платить. Ты говоришь, что надо всего лишь изменить мировоззрение? Хорошо, я сделаю это. А кем я тогда стану? Слепцом-оптимистом?

Джозеф закатил глаза.

- Я не знаю, кем ты тогда станешь. Но я…могу тебе показать нечто такое, по сравнению с чем то, как живешь ты, это еще не ад, а так, всего лишь его крылечко. И тогда ты полюбишь свою жизнь. Перестанешь пить. Найдешь себе подходящее дело. Будешь приносить миру пользу, как и раньше. И, поверь мне, ты снова найдешь такого человека, который будет шагать рядом с тобой, который будет тебе во всем помогать, поддерживать тебя…

- Это будешь ты? – с надеждой в голосе спросил старик.

- Нет. Меня ждут мои «пациенты», я не могу к кому-нибудь надолго привязываться… Богарт, пойдем. Я и так на тебя потратил больше времени, чем на остальных.

Джозеф выставил перед собой руки ладонями параллельно стене, зажмурился, заставляя свою сверхчувствительность пробудиться, разыскивая «проблемные» места в Трубе, и, найдя что-то подходящее, открыл портал в другую реальность, откуда полился яркий свет заходящего солнца, почему-то пахнущий чистотой и радостью, что было как-то совершенно несвойственно местам, где было вселенское горе. Обернувшись, бывший король схватил вздрогнувшего от неожиданности старика за руку и повел его, сопротивляющегося, к двери в иной мир, чтобы начать свое традиционное «лечение».

- Я не готов! – крикнул старик, ударив кулачком по механической конечности доктора. – Я не хочу идти на тот свет!

- Да мы и не идем на тот свет, пойми же ты! Мы идем в такое место, где ты сможешь исцелиться, полюбить жизнь…

- Нет!.. Я, может, не хочу лечиться…

- Все будет хорошо!

Ноги людей пересекли границу реальностей.

От монитора компьютера оторвал взгляд Леланд Хоуп, несколько уставший, но по-прежнему подтянутый и готовый к решительным действиям. Правитель смерил откуда-то появившихся в его апартаментах людей, которых он не узнал, строгим взглядом (насколько это возможно сделать, имея всего один глаз), но кричать на них не стал, вызвав лишь по коммуникатору свою секретаршу Розу:

- Роза, зайдите, пожалуйста, ко мне. И не забудьте вашу дубинку. Ко мне пришли посетители не по записи.

И вернулся к своей работе, продолжив быстро набирать какой-то текст на виртуальной клавиатуре. На пришедших он более не смотрел, точно такое вот появление незнакомцев через порталы в его апартаментах явление частое, ставшее таким привычным, что даже обращать внимание на него не стоило.

- Я умер? – спросил Богарт, почти не разжимая губ, не шевелясь. – Меня хочет выкинуть из рая какой-то злой ангел-охранник?

- Это – кабинет правителя Трубы, - поспешил пояснить окаменевшему от незнакомой атмосферы нового помещения Богарту Джозеф, тоже несколько удивленный тем, что портал выбросил их именно здесь, где, в общем-то обстановка должна была быть благополучной. У правителя мира не было никаких проблем с того самого дня, как он провел некоторые новые реформы, несколько утихомирив недовольное население Трубы. Пришлось Уильямсу как-то выкручиваться, объясняя, почему Богарта (пусть даже и не видящего, куда они попали) необходимо было привести именно сюда для «лечения». – И это, надо сказать, не самое лучшее место для хорошего существования. Работа, работа, никакой личной жизни…

- Все верно, - кивнул Леланд, приятно улыбнувшись. – Работы в Трубе много. Я нужен всем.

- Вот видишь, - обратился Джозеф к старику, стоящему без движения, будто каменная статуя, - не всегда хорошо быть кому-то полезным и нужным. В особенности, если ты полезен и нужен всем без исключения в этом мире.

- То есть моя жизнь, мое положение в обществе – неплохое?

- Все познается в сравнении. Твои дела по сравнению с правителем мира – плохи, да, но если взглянуть под другим углом, то становится ясно, насколько же тебе проще жить. За тебя решают другие люди, что тебе делать и куда пойти, а правителю приходится самому думать о том, что же сделать в следующий момент, что сказать… Это как раз тот случай, когда стереотипы людей, окружающих тебя, помогают тебе жить, - несколько путано пояснил Джозеф, хватая старика за руку, точно маленького ребенка, и таща его обратно в портал. – Ну так что, теперь тебе хочется жить, зная, что даже жизнь правителя в некоторых ситуациях хуже твоей?

Леланд, улыбаясь, наблюдал за забавным объяснением странного однорукого волшебника со знакомыми манерами, чем-то напоминающего Джозефа Уильямса. Внимательно всматривался в неподвижного старика, боящегося сделать даже шага вперед, и, гадая о причинах подобного поведения, вскоре понял – человек же слепой! Тот внимательно вслушивался в звуки незнакомого помещения, но очень часто его слух обращался куда-то внутрь, в интересную душу, наполненную магией самоуверенности и всемогущества, в которой он мог все, и Хоупу был знаком подобный эскапизм – точно так же и он, будучи моложе, уходил в мир своих фантазий, правда, используя для этого наркотические вещества.

В помещение вбежала запыхавшаяся Роза со свирепым выражением лица, вооруженная серебристой дубинкой самого Леланда, и, замахнувшись ею, точно первобытный дикарь, с ревом побежала (и это на каблуках!) вперед, стремясь наказать «посетителей, пришедших не по записи», отбив у них привычку так делать в дальнейшем, но люди, видимо, испугавшись женщину, юркнули обратно в портал, закрыв его за собой. Секретарша, порядком разогнавшаяся, не сумела сразу остановиться и еще несколько метров пробежала по инерции, находясь в состоянии удивленном, если не озадаченном.

- Странные какие-то люди, - подперев подбородок рукой, поставив локоть на стол, задумчиво промолвил Леланд. – Пришли, сказали мне, что я, оказывается, плохо живу, и убежали куда-то, ничего толком не объяснив… Эх… Никогда не понимал логику волшебников.

Леланду было невдомек, что он только что видел человека, бывшего долгое время его идолом, его чародеем и самым близким человеком, показавшим ему мир. Не понял он, что на самом деле встретился и с Джозефом, едва не ставшим ему другом, да и не хотел он все это понимать. Теперь у него были другие интересы и цели. Другой круг общения. Да и сам он был другим, расставшимся со своим прошлым человеком.

Он был Спасителем Мира, Леландом Хоупом. И его имя знал каждый, хотя его личность оставалась для всех загадкой – его образ, внешний образ, тот, что был создан им и его специалистами по имиджу, был для всех эталоном, и это было самым главным (народу этого было достаточно, копаться в личной жизни правителя ни у кого не было желания). А все остальное…

Все остальное было не так важно.

01.05.14

Дата добавления: 2015-05-26