Иш-мохаммед шейх-гали китабы (книга шейх-гали) 1605 год

Глава 1. Как алатцы едва не сдали Казань неверным

А на этом рукопись шейха Бу-Юргана, бывшая в моих руках, обрывается, и о дальнейшем я нашел следующую запись в "Шейх-Гали китабы":

Едва черемшанцы покинули Казань, в нее вступил Бибарыс, а затем - и алатцы во главе с Маметом. Эмир хотел соединиться с русскими, но Мамыш-Бирде разбил балынцев под Чуртаном и не дал им возможности подойти к столице. Тогда встревоженный Ма-мет склонил на свою сторону Бибарыса, выдав за него свою дочь... Став хозяевами Казани, алатские воры вознамерились казнить Сююмбику. Ей хотели отрезать вначале нос и уши, а затем уже и голову. К этому их подталкивал Алаша, жестоко казнивший Куча-ка... Улан попал в его руки случайно. Сеид Кул-Ашраф направил Кучака в Башкорт, отбивать эту провинцию у бия Исмаила. Но тот на пути был внезапно атакован русскими, шедшими на Чаллы с целью захвата сеида. Кучак бился отчаянно и был захвачен в плен уже раненым и обессилившим... Кан Кул-Ашраф не смог помочь своему юлдашу, но оказался в состоянии не допустить казни своей любимицы. Встретив привычный отказ казаков выступить на выручку Казани, сеид предложил Мохаммеду защищать его лишь в пути и лично поскакал к столице. Бахадиру не оставалось ничего другого, как поехать за ним с 2 тысячами отчаянных ярчаллынцев и башкор-тов. Никто не решился загородить им дорогу, а у Казани их радушно встретил Мамыш-Бирде. Сказав Мамету, что он не собирается силой отнимать у него город, Кул-Ашраф занял Сеидов Двор. Эмиру пришлось уступить и перебраться в Ханский Двор. Ислам Нарык и сын Утяша Чапкын разъединили в городе силы обоих Ашрафидов, что позволило избежать столкновений...

Ядкар, едва устроившись, тут же объявил об условиях всеобщего примирения: Сююмбика с сыном выдается Алаше и в Хан-Кермане становится младшей женой Шах-Гали; Шах-Гали ставится улугбеком Казанского иля, а Мамет провозглашается сеидом Казани и Арча-Калы; русским разрешается держать в Чирмышском Дворе отряд из 500 человек для наблюдения за поведением Шах-Гали. Эти условия были выгодны Ядкару, ибо позволяли менле спасти Сююмбику, обратить гнев за ее позор на Алашу и Мамета и обрести в Казани опору в лице тайно служившего ему Шах-Гали. Эмир, почувствовав это, воспротивился, но сеид тайно сообщил свои условия Шах-Гали и с его помощью склонил русских к принятию их. Мамет не решился перечить балынцам и принужден был согласиться. При всем при этом на переговорах с урусами Кул-Ашраф потребовал от них очищения захваченной ими части Горной стороны, а Мамет не поддержал его и предстал перед всеми в неприглядном облике законченного изменника и друга неверных...
296

Когда "бетле татар"ы выводили Сююмбику из Казани для выдачи русским, Бу-Юрган в отчаянии собрал простых горожан и бросился с ними отбивать ее. В возникшей потасовке несколько мурз было убито, но казанчиям все же удалось разогнать народ и схватить Мохаммедьяра. Мулла некоторое время провел в зиндане Ханского Двора... Едва Сююмбику вывезли из города, то менла Кул-Ашраф, выполняя уговор с беками, также вышел из Шахри Газана и стал в балике Касим. Здесь он пробыл до того момента, пока Шах-Гали не вступил в. Казань, а затем вернулся в Чаллы. Следуя его указаниям, казанский улугбек одних вождей алатцев выслал в Москву под видом послов, а других собрал к себе на пир и перерезал их при помощи Мамыш-Бирде, русских и своих мишарских булгар. Затем он - также по приказу кана Кул-Ашрафа - казнил и Мамета, явившегося к нему с целью арестовать его, а на его место поставил Бу-Юргана. Вспыхнула ожесточенная война с алатскими ворами, в которой улугбек стал явно одерживать верх. Испуганные "бетле татарвы в 1552 году обратились к Алаше с предложением свергнуть Шах-Гали с места улугбека в обмен на помощь в деле овладения Державой. Обрадованный этим балынский улубий немедленно повелел Шах-Гали сдать Казань русскому войску и вернуться на службу в Хан-Керман, пригрозив в случае его отказа вывести из Казани русский отряд. Улугбека до глубины души оскорбили наглые требования Алаши, и он передал кану Булгара Кул-Ашрафу, что если к Казани прибудет черемшанский отряд, то немедленно впустит его в город и открыто перейдет к нему на службу. Однако сеид-эмир Кул-Ашраф ничем не смог помочь доброму Шах-Гали: все силы его были брошены на войну с новыми ногайцами Исмаила, Янчура стерег Черемшан с севера, со стороны Колына, а Мамыш-Бирде бился с алатскими татарами, сербийцами и чуртанцами. Тогда улугбек поневоле согласился вернуться на урусскую службу, но, в отместку Алаше, бежал из Казани внезапно и до подхода войска неверных...
297

Хозяином всей Казани стал "Тюмэн", власть которого обеспечивала тысяча кавэсцев. Во внешних баликах столицы разместились отряды беков Ислама Нарыка и Чапкына. И тазикбашцы, и беки предполагали тогда, что сеид-эмир не сможет помочь им по причине занятия Ногайской войной. Поэтому все они поневоле подчинились главарю алатских воров беку Худайкулу, -принявшему дела Мамета на себя и стремившемуся присоединить Державу к Московскому бейлику в обмен на право жить по своим законам и под началом собственных уланов. С разрешения Худайкула русское войско двинулось в Казань, но сам бек не решился быть в этом деле и поручил сдачу столицы Чапкыну. К счастью, после страшной попойки в Чуртане в честь вступления в Казань, воинство неверных двигалось очень медленно и вначале до города доехало всего 200 русских, 2 тысячи мишарских булгар и 800 татар Шах-Гали. Беки пропустили их в город, а тазикбашцы разместили в балике Кара-Муслим...

Когда к столице подошло основное войско русских, шейху Бу-Юргану доставили известие о приближении к Казани отряда бека Янчуры с приказом капа Кул-Ашрафа о защите города от неверных. Почувствовав угрозу Казани, бек Янчура вернулся на службу сеид-эмиру и по его повелению овладел Эчке-Казаном и двинулся к столице. Бу-Юрган немедленно объявил об этом народу и призвал его к сопротивлению. Большинство кавэсцев и черни перешло на его сторону. По приказу Мохаммедьяра люди закрыли все ворота Казани и предложили запертым противникам перейти на их сторону. 50 русских казаков изъявили желание принять ислам и присоединиться к войску Державы, а остальные сложили оружие и получили разрешение уйти из города. Все мишарские булгары с радостью примкнули к казанцам, татары же отказались и были безжалостно перебиты народом. Только мурза Камай с 200 своих уцелел, ибо ради спасения жизни притворно согласился служить сеид-эмиру. Для уверения булгар в своей преданности Державе этот мурза даже самолично зарубил семерых своих татар... Трупы убитых кыпчаков на телегах вывезли из города...

Враз протрезвевшие русские воеводы хотели было штурмовать Казань, но подоспевший Янчура своим воинственным криком "Ур, Ур!" смутил их сердца и заставил без боя отступить в Чуртан... Его нукратцы смогли скрытно сделать несколько кораблей, и с наступлением лета наши смогли очистить от неверных некоторые переправы... Мохаммед-Бахадир с 3 тысячами черемшанцев провел в Казань хана Ядкар-Мохаммеда, назначенного сеид-эмиром Ядкаром Кул-Ашрафом новым улугбеком Казанского иля, и остался в столице для ее охраны.
298

Глава 2. Как войско Алаши разгромило Казань

...Назревало новое столкновение с Москвой, потребовавшей отдать ей три западных иля вместе с Казанью. Кул-Ашраф, понимая что очередное нашествие неверных Держава может отбить только при помощи всех своих сил, обратился к Исмаилу с предложением заключить мир в обмен на удвоение казанской дани ногайцам. Зловредный улубий отказался, и сеид-эмир, страшно прокляв его, обратился за помощью к Крыму. Кан Кул-Ашраф предложил крымскому хану напасть на Исмаила и тем самым заставить его выйти из войны с Державой, но тот отказался и вместо этого предпринял никому не нужный набег на русскую окраину. В итоге сеид-эмиру так и не удалось высвободить силы восточных провинций Булгара для помощи Казани, и Ядкару пришлось лишь произнести горькие слова: "Поистине, действиями ногайского улубия Всевышний показывает, до каких пределов глупости и подлости могут дойти люди". Конечно, можно было попытаться затянуть время переговорами в ожидании счастливой случайности, но неверные сами сделали их невозможными.

Один из их отрядов, возглавляемых Сэбэркаем, напал на корабль Бу-Юргана во время его плавания из Казани в Болгар. Мохаммедь-яр, возглавлявший братство "Эль-Хум", желал навестить ихван и вознести молитву Всевышнему за спасение Державы, но внезапно был захвачен разбойниками и безжалостно изрублен по приказу Сэбэркая. Вскоре Сэбэркая и его людей поймали и насадили их головы на копья, прикрепленные на вершине казанской Булакской стены, но это не могло утешить пришедшего в оцепенение Кул-Ашрафа...

Летом 1552 года Алаша двинулся к Казани со 100 тысячами пехотинцев, 20 тысячами матросов и 80 тысячами всадников. Из всадников 50 тысяч были татарами, а 10 тысяч - мишарскими булгарами Шах-Гали. Алаша, не доверяя хан-керманским булгарам и улугбеку, держал их позади своих войск и использовал лишь для предотвращения отступления своих русских воинов. В Казани находились 3 тысячи черемшанцев, тысяча кавэсцев и 10 тысяч ополченцев-горожан под командованием МоХаммед-Бахадира. Весть о небывалой угрозе вернула Кул-Ашрафа к жизни...

Для операций против неверных вне города и возможного вывода казанского алая из города сеид-эмир смог выделить 6 тысяч ярчаллынцев, чаллынцев, арских и лаишевских казанчиев и казаков и 2 тысячи мамыш-бирдеевских чирмышей во главе с беком Япанчей. Кроме этого, 2 тысячи чирмышей во главе с самим Мамыш-Бирде действовали на Кара-Идели между Сундырем и Чуртаном. Остальные бились против учкуйцев и новых ногайцев Исмаила...
299

Всем было ясно, что Казань обречена. Но кан Кул-Ашраф, желая "подороже продать" город неверным ради спасения восточной части Державы, сам прибыл в столицу и укрепил личным примером мужество ее защитников...

Первый отряд русских после переправы у Чуртана был встречен чирмышами Мамыш-Бирде, но смог после упорного боя захватить переправу. Второй отряд неверных штурмом взял Биш-Балту и безжалостно сжег этот красивый внешний балик Казани. Третий отряд русских взял Ташаяк и балик Кураиш. Четвертый отряд неверных протащил лодки к Кабан-кюлю и на них атаковал балик Касим. Наши и здесь дрались отчаянно, но после вероломного перехода Камая-мурзы на сторону русских положение стало безнадежным и булгары оставили этот последний внешний балик. Только после этих боев, продолжавшихся три дня и три ночи и стоивших неверным 15 тысяч убитыми, Алаша рискнул переправиться через Кара-Идель с основным своим войском и осадить Казань... А бек Мохам-мед-Бахадир писал в своем письме-отчете сеиду Хусаину, что у ба-лынского улубия было 300 пушек, из которых 120 были отлиты аль-манскими мастерами и предназначались для разбития крепостных стен. Сто пушек были поставлены урусами против Арской стены, а 20 - против Исбельских ворот и били по ним непрерывно 45 дней. Наши пытались помешать этому вылазками и нападениями из Арского леса. Тогда русские сделали две огромные деревянные башни и стали с них стрелять по булгарам возле Арской и Исбёль-ской Нижней башен. Кроме этого, 80 тысяч неверных, из которых 30 тысяч были татарами, двинулись в Арский лес против Япанчи. Япанча стал отступать, выматывая противника боями у засек и крепостей. Так, через Змеиный овраг в Арском лесу, за который пали 300 борцов за веру, враг прошел по телам 3 тысяч своих воинов. За Улуг-катау и крепость Биектау, в которых пали 500 муджахидов, неверные заплатили жизнями 3 тысяч русских и 2 тысяч татар. Трехдневная осада и разгром Эчке-Казана, где мученически пали... 2 тысячи ополченцев и 1200 казаков Япанчи, стоили русским воеводам 4 тысяч балынцев и б тысяч татар... А Галикай помогал врагам, ибо поверил ложному обещанию Алаши предоставить всем игенче-ям права субашей. Правда, когда неверные попытались взять Шай-мардан, он с ними не пошел, и Янчура, потеряв 900 своих казаков, смог отбиться и истребить 2 тысячи русских и 4 тысячи татар... Отдохнув у Галикая в Арче, урусы пошли к Джури и взяли эту крепость. В ней пали 400 ополченцев и 100 воинов Япанчи, а противник потерял 2 тысячи русских и 2 тысячи татар. Отсюда бояры, думая, что путь на Чаллы свободен, двинулись к балику Шали, но при взятии его потеряли тысячу русских и 4 тысячи татар и предпочли повернуть назад через Лаиш... Кашанские ополченцы, обозленные на татар за то, что те перерезали всех жителей Шали, подстерегли их на отдыхе и угнали всех их коней, а когда мурзы бросились к русскому лагерю, перебили их из засад в лесных зарослях. Испуганные гибелью служилых кыпчаков, неверные впопыхах стали переправляться через реку Миша, и Япанча с ополченцами смог перебить здесь 15 тысяч неверных, потеряв 1900 своих... Боярам удалось взять Лаиш, но после этого у них осталось всего 20 тысяч воинов и главный их воевода сказал: "Теперь можно смело возвращаться, ибо мы остались без войска, и никто не упрекнет нас за отступление". Япанча, у которого осталось 3 тысячи казаков, последовал за неверными и вновь стал за Арским лесом в ожидании возможного выхода алая из столицы...
300

Между тем казанцы сделали вылазку и разгромили обе башни, причем с одной сняли все пушки и повернули их в сторону неверных. Все же русским удалось выстрелами из альманских пушек проломить часть стены в указанных местах, хотя и ценой потери 20 тысяч своих. У Алаши осталось еще 100 тысяч воинов. Сойбк тысяч из них он бросил в пролом у Арской башни, а 10 тысяч - в тфолом у Исбельской Нижней башни. Еще 10 тысяч полезли на стену в других местах для отвлечения защитников от проломов и все были легко перебиты. У одних Мир-Галиевских ворот наши при помощи больших пушек... уложили - вровень со стеной - 3 тысячи неверных во главе с их бояром Иджим-Тюряем... С потерей 10 тысяч воинов у Айдар-мунчи, где наши сделали нечто вроде маленькой крепости и отчаянно ее защищали, русским удалось подойти к Шах-ри Газану и начать штурм Богылтау. Наши в Бухар Йорты бились до последней возможности и только после того, как были израсходованы все боеприпасы, отступили по подземным ходам за Саинов ров. Тогда кан Ядкар Кул-Ашраф, невзирая на протесты сардара Мохаммед-Бахадира, вышел к мечети "Мохаммед-Алам", которую люди чаще называли его именем, и призвал всех стать здесь неотступно... Русские прорвались тогда со стороны Верхней Исбельской башни и стремились соединиться со своими, наступающими из Бухар Йорты. Но сеид-эмир проявил стойкость и отбил противника от мечети, после чего наши прогнали врага и от Верхней Исбельской башни и заставили кяфиров в ужасе выбежать из города. Увидев происходящее, Алаша сел на коня и собрался бежать от Казани. Не растерялся только брат его. Он велел лучшему отряду балынцев, охранявшему урусского улубия, немедленно войти в город через арский пролом и разбить войско сеид-эмира Кул-Ашрафа. Этот отряд вновь пробился к мечети "Мохаммед-Алам", что приободрило бежавших и заставило их вновь устремиться на штурм города...
301

Глава ногайской охраны улугбока Ядкара Зейнеш дрогнул и внезапно отступил с тремя сотнями своих кыпчаков за мечеть. Мохаммед (Ахмед)-Бахадир был занят тогда отражением натиска неверных на Верхнюю Исбельскую башню, а все воины, шакирды и мударрисы, окружавшие кана Кул-Ашрафа, были уже убиты. Воспользовавшись этим, урусы прорвались к сеид-эмиру, и один из них ударил его тяжелым копьем... Наши закричали от ужаса. Мохаммед-Бахадир смог тигриным броском выхватить умирающего правителя Державы из толпы неверных и отнести его в Ханскую мечеть. Придя в себя, сеид-эмир справился о положении дел. Узнав о прорыве Урусов за Тазикский ров, он велел сардару вывести алай из города и в составе войска Япанчи уйти в Корым-Чаллы. Сам он, несмотря на мольбы Ахмед-Бахадира, остался умирать в мечети вместе с собравшимися там уцелевшими жителями, а власть передал сыну Хусаину... Мохаммед-Бахадир велел тысяче солдат, 1500 ополченцев и ногайцам улугбека Ядкара выходить из города на пространстве от Ханских ворот до Верхних Исбельских и поднял над самыми высокими башнями зеленые знамена. Потеряв 500 бойцов, сардар вывел лю-Дей на Козий луг. Япанча по его сигналу немедленно прибыл туда еще до него и успел растоптать правобережный стан кинязя Курба-та и 4 тысячи чувашей, вздумавших помешать соединению. Включив отряд Ахмед-Бахадира в свое войско, Япанча пошел к Чаллам...

После штурма у Алаши осталось 64 тысячи воинов. Разъяренный потерями улубий велел своим не щадить никого. Все мечети города были забрызганы кровью стариков, женщин и детей, искавших там защиты. Из мечети "Мохаммед-Алам" балынцы и служилые татары вытащили тысячу связок книг и сожгли их. Моджарские булгары, вошедшие в Казань с Шах-Гали уже после взятия столицы, при виде этого остолбенели. Опомнившись, они бросились прямо в костры и, обжигаясь, выхватили из них несколько священных книг...

Из всех жителей, численность которых превышала 65 тысяч, в живых осталось 500 кара-муслимов и мусульман - и то лишь потому, что за них попросил Шах-Гали. Этих несчастных развели по монастырям, где нескольких силой принудили принять христианство, а остальных, оставшихся верными истинной вере - в основном женщин и детей - безжалостно прикончили голодом или утопили.

Глава 3. Охотничья война

Сеид Хусаин был разгневан бесчинствами неверных в Казани, но ничего не смог тогда сделать, ибо Галикай с алатскими ворами помогали русским. Алаша, пользуясь этой поддержкой, смог вернуться в Москву с 50 тысячами воинов, а остальных оставил в Казани и Чуртане. Своего обещания он не выполнил, и его чиновники стали обдирать игенчеев не хуже, чем уланы и мурзы. Тогда Галикай признал власть Державы, перебил балынских сборщиков налогов и соединился с Янчурой для войны с Москвой. Мамыш-Бир-де тут же осадил Чуртан. Сеид немедленно послал Сары-Бахадира, сына Аталыка, на помощь Янчуре, а АхмедгБахадира - на соединение с Мамыш-Бирде. Бояры вышли против наших как из Казани, так и из Чуртана, похваляясь, что едут как на веселую охоту. Поэтому эту войну прозвали Охотничьей. Янчура притворно отступил к Биектау, где покончил с преследовавшими его 800 русских и 1200 "бетле татар". Мамыш-Бирде с Мохаммед-Бахадиром также отступили от Чуртана к Симбиру и легко покончили с бросившимися за ними 1500 балынцев, 2 тысячами алатских воров и 3 тысячами чувашей. Алаша, получив известие об этом, пришел в ужас и хотел вывести из Казани и Чуртана остатки своих войск, но один его советник удержал его от этого словами: "Ты обещал прежде христианским богам истребить всех булгар до единого и отдать их земли боярам и простым воинам, и теперь не можешь отступить, не навлекая на себя проклятия наших богов и гнева воинов".

Тогда Алаша послал в Булгар большую армию, и она воевала до 1554 года, уничтожая все на своем пути. В борьбе с неверными тогда пали и Галикай, и Янчура. Потом улубий оставил в захваченных казанских и арских городах свои гарнизоны, но они были перебиты после ухода армии игенчеями, которых возглавил помощник Гали-кая Таш-Мохаммед. А он был одним из шакирдов Ядкара и чудом уцелел в бою у медресе. Всюду он носил кусок камня от стены мечети "Мохаммед-Алам" и когда молился перед боем, клал его рядом с собой...

А за Урусов бился один наш изменник - Шамай, беглый казак Япанчи. Он был проводником неверных, когда те ходили против Ян-чуры и Галикая. Таш-Мохаммед выследил предателя и, схватив его своими богатырскими руками, разодрал, как козленка. У него было 10 тысяч отчаянных храбрецов, но вторая армия Алаши из 20 тысяч русских и 40 тысяч татар все же выбила его из Эчке-Казана. Урусы, панически боясь Таш-Мохаммеда, отказались оставаться в захваченных городах, и тогда бояры разместили в баликах алатских воров и служилых татар. Те, неверные, полагали, что получат за это от русских булгарские земли, но вот снова пришли муджахиды Таш-Мохаммеда и враз покончили с ними. Две тысячи уцелевших алат-цев даже обрадовались этому, ибо рассчитывали присвоить земли убитых мурз. Когда третья армия неверных вновь выбила Таш-Мохаммеда из Эчке-Казана, эти "бетле татар"ы разместились во взятых арских городах и стали наполнять округу своими бесчинствами. Муджахид'ы перебили тысячу из них, а другую перерезали сами игенчеи. Таков был жалкий конец алатских воров... А молодцы Таш-Мохаммеда говорили, что не будут больше игенчеями до тех пор, пока не убьют сто тысяч врагов. Когда их спрашивали, почему так, они отвечали: "Зимой 1553 года неверные загнали сто тысяч мусульман - в большинстве стариков, женщин и детей - в дикий лес и там заморозили их. Мы видели тела несчастных, и сердца наши не оттают до тех пор, пока враги не захлебнутся в потоках собственной крови".
302
303

Четвертая армия Алаши вновь выбила Таш-Мохаммеда из Арского иля, и он отступил в Кашан. Сеид-эмир Хусанн объявил его муджахидов своими казаками, а прибывших к нему на службу 2300 ногайцев бия Юсуфа направил к Мамыш-Бирде с приказом объявить их бия новым казанским улугбеком. Бек дерзко подъехал к столице и в виду ее провозгласил бия улугбеком. Алаша пришел в полное неистовство, узнав об этом, и велел пятому своему войску из 15 тысяч русских и 35 тысяч татарских кыпчаков взять Чаллы. Таш-Мохаммед держался в Кашане до последней возможности и уступил свой балик лишь после того, как у него осталась всего тысяча воинов. С ними он отошел к Чаллам, и сеид-эмир Хусаин велел всем уходить через Яр Чаллы. в Уфу. Таш-Мохаммед остался защищать столицу и после недели боев ночью скрытно оставил ее с 200 своих. Татары бросились за ним в погоню, но у Яр Чаллов были атакованы ярчаллынцами и подоспевшими агидельцами и вырублены до единого человека. Когда подошли урусы, многие ярчаллынцы не ушли в Уфу, а остались защищать свой балик. Бояры перехитрили защитников, велев своему ногайскому бию войти в город. Когда урусы притворно отошли, тот появился у частокола и выдал себя за наемника сеид-эмира - а действительно, он был родным братом казанского улугбека. Наши поверили и открыли ворота, что позволило ногайцам взять их и впустить через них русских. Ярчаллынцы бросились через стену в поле, но утонули в снегу и быстро были переловлены. Довольный таким исходом дела бояр отослал пленных на строительство русской крепости на месте разгромленного балика Лаиш.

Шестая армия Алаши после этого вторглась в область Мамыш-Бирде. Кыпчаки Маджита сражались вяло, и субаши и чирмыши, раздраженные чрезвычайными поборами на содержание наемников, взяли и изгнали их вон... Урусы шаг за шагом теснили бека и не оставляли его в покое до тех пор, пока, наконец, он не перешел Кара-Идель и не ушел к Симбиру. Алтыш Нарык, надеясь, что угодливостью перед русскими сохранит иль под своей властью, вероломно схватил Мамыш-Бирде и выдал его неверным. Бояры обещали ему помощь против войска сеид-эмира Булгара, но обманули. Когда Мохаммед-Бахадир подступил к Симбиру, бывший возле него бояр нарочно отступил в поле и позволил черемшанцам взять и разгромить город. Мохаммед после разгрома Симбира легкомысленно двинулся дальше, не разведав местности, и угодил в засаду бояра. Правда, большей части черемшанцев удалось уйти, но их сардар попал в плен...
304

Алаша тогда уже замыслил войну с артанскими альманцами ради получения добычи, которой он не получил в Казани. Советник улу-бия уговаривал его повременить и добить Державу, но тот, распаленный рассказами послов и перебежчиков о слабости и богатстве Артана, обо всем забыл. По приказу Алаши посол Шах-Гали проехал в Уфу и предложил сеид-эмиру мир с Москвой в обмен на благословение тем участия булгарских беков в войне с Артаном на стороне русских и уплату дани зерном, скотом и мехами. Хусаин согласился. Охотничья война закончилась, и 10 тысяч булгар во главе с освобожденным Мамыш-Бирде и Ахмед-Бахадиром двинулись на Артан в составе войска Шах-Гали.

Глава 4. Как началось и закончилось правление Шейх-Гали

После первых успехов в войне с альманцами Балынец велел казанским воеводам прикончить остальных булгарских беков. Те пригласили к себе в Казань беков и казаков, желавших получить земли в русской части Державы или имевших претензии к Москве. Когда беки и казаки въехали в Казань, их разместили в Кураишевом балике и под утро всех перерезали спящими. Среди убитых был агидельский улугбек, сын Альмата Еней-бек...

В Артане наши сражались так доблестно, что удостоились многих наград от московского улубия. А Ахмед-Бахадир, пленивший альманского бека, был с 5 тысячами своих в 1569 году отозван в Москву для охраны самого Алаши от взбунтовавшихся против него бояров. Сеид-эмир Хусаин был этим сильно возмущен и велел сардару вернуться в Державу, но улубий уговорил его остаться в обмен на огромное жалованье. В 1570 году корпус Мохаммед-Баха-дира участвовал в походе на Галидж и разгромил этот город в отместку за участие галиджийцев во взятии Казани. На обратном пути сардар узнал о намерении улубия перебить его войско и бежал в Державу через Хан-Керман. Тамошние бояры не решились помешать его проходу. От моджарских булгар он узнал, что Сююмбику, ставшую младшей женой Шах-Гали из-за нежелания принимать крещение, отравили по приказу Алаши ее слуги-татары. Еще раньше был отравлен сам Шах-Гали. И хан, и его жена были отравлены потому, что Алаша опасался их перехода на службу сеид-эмиру Булгара вместе с моджарскими булгарами и союзными с ними ногайцами. Тем не менее... война с Державой все же разразилась...
305

В 1569 году из-за беспечности сеида, распустившего войско на праздник, русские из Чулмана внезапно заняли Уфу. Хусаин едва успел бежать из столицы и получил за свое легкомыслие прозвище "Байрам-Гази". И саму эту войну стали называть "Байрам сугышы". Япанча тогда был послан в область Сэбэр-Иштяк Иштякского иля за помощью и остался там с 500 своих казаков. Ему дали титул тюрэ этой области, где проживало 12 тысяч наших субашей. Он позднее отличился в войне с неверными, вторгнувшимися в его Сэ-бэр, и умер во время одного боя с ними... В том же году Хусаин умер, и власть перешла к его сыну Шейх-Гали. Он три года храбро бился с неверными, но затем вынужден был отступить к булгарским ногайцам...

Однако уже в 1579 году урусы, утвердившиеся в Уфе при помощи перешедшей на их сторону части башкортских биев, довели своих союзников до полного обнищания и заставили их в отчаянии перейти на сторону сына Хусаина сеид-эмира Шейх-Гали. Правитель некоторое время жил в Каргалы, почему получил прозвище "Каргалый". Его войско, в котором, кроме наших, были и булгарские ногайцы, и сэбэрцы, и кыргызы, выбило неверных из Уфы. Большинство русских было перебито, но один из их отрядов смог отступить в Чулман в полном порядке и ожесточенно защищаясь. Когда наши спросили у пленных, чем объясняется такая стойкость, те ответили, что им была вверена охрана особо дорогого для Алаши изображения одного из русских богов...

Наши вновь прорвались к Кану, Джукетуну, Мир-Галиджу, Куш-Урме и Чулману, но засуха 1583 года вызвала страшный голод и разброд среди народа. На Державу вновь двинулось войско Алаши, уничтожая все на своем пути.

Мохаммед-Бахадир к тому времени уже умер, иштякский улуг-бек Ермак, отличившийся в войне с чулманскими казаками, пал во время набега на Джукетун, и из знатных беков с Шейх-Гали оставался лишь сын Еней-бека Беркет. Тогда сам сеид-эмир прибыл к чаллынцам со своей казной и призвал их стать под его знамена, но те, измученные голодом и опасаясь русской резни, ответили ему: "У нас есть дело поважнее войны - уборка хлеба". Расстроенный сеид стад отступать в Уфу. Башкортские булгары также покинули его, и с ним оставалось всего 50 казаков. У устья Ика один казак сказал сеиду: "О, кан! Лошади выбились из сил и нам придется оставить здесь либо золото, либо твои любимые книги. Прикажешь бросить книги?" Шейх-Гали ответил: "Казна нужна государству, а если государство перестало существовать - так к чему нам золото? Теперь людям важнее будут книги, откуда они смогут почерпнуть силы для сохранения своих обычаев и восстановления Державы. И один дастан Гали в такое время стоит дороже любой казны. Поэтому бросайте золото и везите книги".

Казаки закопали в устье Ика все сокровища булгарской казны, так что неверным, занявшим Уфу, ничего не досталось. Шейх-Гали покинул столицу поздней осенью, заявив оставшимся с ним 12 бекам: "На нас идет неприятель, который грозит истреблением всему нашему народу в случае сопротивления, а сам народ совершенно выбился из сил и не в состоянии выставить сколько-нибудь значительное число воинов. Большинство же беков ради сохранения своих владений постыдно подчинилось урусам. В таком случае наше сопротивление будет бессмысленным и обречет людей на гибель. Аллах, как видно, оставляет мне одно: добровольное отстранение от тысячелетней власти моего рода над Булгарской Державой. И я, как и должно всем рабам Всевышнего, спокойно и безропотно подчиняюсь повелению Великого Тангры и удаляюсь в Кыргыз".

После этих слов сеид совершил молитву и со своими казаками покинул Уфу. Его тетрадь завершается стихами, посвященными предавшим его и Державу бекам:

Дус, дус дигэнем -
Дус тугел икэнсез!
Дус дип ук йергэнем -
Бар да дошман икэнсез!

И, балалар, балалар,
Бездэн ел аи кал ал ар;
Бездэн калган малларны
Руслар килеп алалар.

Вас я звал "друзья мои" -
Не такими были вы.
Думал, дружбой вы сильны.
Оказалось, вы - враги.

Дети, дети - после нас
Вы останетесь в слезах.
И наследство пропадет -
Рус его, придя, возьмет.

306
307

А горечь этих слов - до сих пор на наших губах... Рассказывают, что после отъезда сеид-эмира его 12 верных беков стали подвижничать в деле распространения веры и заслужили звание шейхов. Каждый из них основал медресе, шакирды которых занимались переписыванием редких и ветхих книг. Все необходимое для существования этих медресе приобреталось на средства из закопанной казны. Когда было нужно, наиболее способные к бою шакирды объединялись в отряды и пробивались сквозь войска неверных к устью Ика. Взяв необходимое количество золота, они стремительно возвращались в свои аулы, где действовали медресе. Благодаря этому были спасены от гибели сотни книг, а народ наш смог выдержать все удары судьбы и вновь подняться на священную войну за восстановление своей Булгарской Державы...

[Приписка: Маджит Мамыш-Бирде и его жена - дочь сеида Кул-Ашрафа - предки наших славных сеидов Джан-Гали и Джагфара Булгари...]

Дата добавления: 2015-06-04