Ютта Шерер 1 страница

В ПОИСКА "ХРИСТИАНСКОГОСОЦИАЛИЗМА" В РОССИИ

Оп.: Вопросы философии. - 2000 г. - №12.. Номер страницы после текста на ней.

Ср.: Булгаков, Свенцицкий, Эрн.

Попытки создать концепцию христианского социализма в России вписываются в рамки религиозных исканий русской интеллигенции в начале XX в.

В то время когда я начинала изучать эти вопросы под руководством отца Георгия Флоровского в Гарвардском университете, в Советском Союзе они были недоступны для публичного обсуждения, равно как и для академических исследований.

С тех пор в России появилось много материалов, касающихся этой темы. Однако, несмотря на открытие архивов, до настоящего времени не представлено достаточно глубокого и детального анализа вопросов, затрагиваемых в предлагаемой статье.

Говорить о "христианском социализме" в истории общественной мысли России весьма непросто. Самый термин свидетельствует о сходстве с одноименными движениями, получившими развитие в Западной Европе. Однако в Западной Европе они не были единообразными и, будучи связанными с различными конфессиями, имели самое различное выражение в Англии, Германии, Швейцарии, Франции, Италии и Испании. Тем не менее было бы интересно исследовать взаимовлияние, определить параллели, короче, провести сравнительный анализ.

Однако такой анализ выходит за рамки данной статьи - ее предмет иной. Кроме того, в общем виде можно утверждать, что взаимовлияние было предельно ограничено, и не только потому, что отношение к социализму определялось разными посылками доктринального характера в случае православного христианства и в случае протестантской, англиканской или римско-католической церкви, но прежде всего потому, что разработка идей христианского социализма в России шла в ином историческом контексте и на других основаниях, чем в Западной Европе1. Ведь в России в течение долгого времени интеллигенция, занятая социальными вопросами, не выказывала, за редким исключением, практически никакого интереса к религиозным проблемам. Только на рубеже века наметилось изменение в религиозной ориентации в нескольких, чрезвычайно узких кружках интеллигенции. Под влиянием религиозных и социальных идей Вл. Соловьева и отчасти Достоевского и Толстого, социальный проект стал связываться с религиозным мировосприятием. Однако, в отличие от "хри-

1 Кстати, И.Х. Озеров, сопоставляя ситуацию в России 1905-1907 гг. с ситуацией, сложившейся в Англии в 30-40-е гг. XIX в. - периодом появления "духовного социализма", подчеркивал тот факт, что, в отличие от других революционных движений, в общественном движении и даже в восстании тогдашней России религия занимала решающее место (см. Озеров И.Х. Религия и общественность. М., 1907. С. 8-9).

стианского социализма" Западной Европы, религиозный аспект всегда будет преобладать над социальным, так же как теоретическое и спекулятивное измерение Е.-.-гда будет преобладать над конкретной социальной ангажированностью. Только к началу XX в., главным образом вследствие революционных событий 1905 г., стало переводиться больше английских, немецких и швейцарских книг по "христианскому социализму"2.

Данная статья ставит своей единственной целью анализ некоторых идей, возникающих в среде русской интеллигенции в годы первой русской революции, а также последовавших за ними практических действий, вдохновляемых соображениями христианскими и социальными, иной раз даже социалистическими. Интерес к религиозным проблемам, который обнаружился в среде русской интеллигенции в начале века, смог впервые обрести четкие формы и конкретные структуры, благодаря революции и как непосредственное следствие событий 9 января, "кровавого воскресенья". Другими словами, именно это дало возможность праксиса. Показательно, однако, и то, что рабочие не играли здесь никакой роли и что праксис этот преимущественно проявлялся в форме политических или полуполитических групп внутри интеллигенции, которая иногда была связана с прогрессивным духовенством.

Исходя из истории русской интеллигенции, ее идеологических групп или движений, среди которых и то, что впоследствии было названо "религиозным исканием"3, - мы и попытаемся проанализировать здесь набросок - подчеркнем, что речь идет только о наброске, - христианско-социальной или социалистическо-христианской программы. Разумеется, мы будем принимать во внимание специфический для России социальный, политический и культурный контекст, и прежде всего контекст русской Православной Церкви. Но здесь не будут рассматриваться ни влияние западных теорий, ни расплывчатые попытки создания некой социальной христианской доктрины, предпринятые исключительно священнослужителями4. Таким образом, здесь будут оставлены без внимания поиски социального учения, совершавшиеся церковниками без участия интеллигенции, открытой религиозным вопросам. Не анализируются также и теоретические дискуссии, касающиеся отношений между государственной церковью и социализмом5, споры, весьма интересные сами по себе, напряженность которых опре-

2 В то же время начинают выходить переводы работ западных социалистов, занимавшихся проблематикой "религия и социализм" вообще, и особенно социалистическими и даже коммунистическими элементами в раннем христианстве, таких, как Карл Каутский, Антон Паннекок, Фридрих Штампфер, Поль Лафарг, Иосиф Дицген, Август Бебель.

3 Таково общее название, которое с начала века до 1917г. обозначало различные религиозные группы русской интеллигенции. Подробнее о возникновении религиозного движения в русской интеллигенции и о различных религиозных позициях, свойственных этому движению, см.: ScherrerJ. Die Petersburger Religios-Philosophischen Vereinigungen. Die Entwicklung des religiosen Selbstverstandnisses ihrer Intelligencija-Mitglieder (1901-1917). Berlin, 1973 ("Forschungen zur osteuropaischen Geschichte", 19).

4 Систематическое изучение самых влиятельных богословских и церковных журналов того времени (например, "Церковного вестника" и "Церковно-общественной жизни"), несмотря на различные ограничения, им навязанные, дает ценные сведения о некоторых интересных попытках разработки прогрессивным духовенством социально-христианской доктрины, где христианские и социальные категории уже не рассматриваются как a priori противоречивые. Особенно интересны несколько недолговечных и, стало быть, малоизвестных журналов. Публикуемые духовенством во время революции 1905-1907 гг. (а также в годы, предшествовавшие Первой мировой войне), они ставили своей целью внедрение общественности в церковную жизнь; но подвергнутые цензуре церкви и государства, через несколько месяцев они зачастую прекращали свое существование. Конечно, эти начинания духовенства, их стремление подойти к социальной реальности конструктивным образом, почти всегда проистекали из того, что осуществлялось совместно с интеллигенцией, восприимчивой к религиозным проблемам. Но определить эти наброски христианско-социальной мысли, разрабатывавшиеся в среде духовенства, как "христианский социализм" было бы все же неадекватно.

5 Как и "христианский социализм" в России, этот вопрос до сих пор оставался почти за пределами поля исторических исследований. А ведь церковная пресса, вплоть до самых небольших приходских изданий, приведенная в замешательство успехом идей социализма среди рабочих и интеллигенции, публиковала большое количество статей о социализме; по инициативе Церкви также выходило в свет множество брошюр о социализме — популярных или с притязанием на научность. 1909-1910 гг. отмечены введением церковным руководством курса "История и разоблачение социализма" в семинариях и духовных академиях.

делилась весьма тонким знанием марксизма и социализма, детальным анализом сочинений немецких, французских и английских теоретиков социализма (за исключением русских), и которые, без сомнения, внесли немалый вклад в развитие представлений о социализме6.

Часть интеллигенции, проявлявшая интерес к религиозным вопросам, предприняла поиски контакта с представителями духовенства7. Между 1901 и 1903 гг. в Петербурге проходили Религиозно-философские собрания, первые официально разрешенные обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым, встречи, объединившие эти два круга, по сути друг другу чуждые. "Отсутствие религиозно-социального идеала у деятелей Церкви есть главная причина безвыходности и ея собственного положения", - так светский богослов В.А. Тернавцев резюмировал критику Церкви интеллигенцией8. От Церкви требуют доказать, что ее идеал обращает ее не только к сверхъестественной жизни и показать, как понимать христианский этос в отношении к ближнему, общественные реальности и истину здесь, на земле, - другими словами, ее подталкивают к построению христианского государства9. Эти встречи двух "партий" не увенчались успехом: требования интеллигенции были слишком радикальны, а духовенство в целом выказывало слишком большую нерешительность и колебания в определении своей позиции по таким кардинальным проблемам, как проблемы свободы вероисповедания и совести, положения старообрядцев и сектантов, и особенно отношения между Церковью и государством. Но, несмотря на запрет Собраний Победоносцевым менее чем через два года, первое сближение, безусловно, ограниченное, но заслуживающее внимания, состоялось.

Представители интеллигенции - инициаторы этих Собраний, были связаны с движением "религиозных исканий" вплоть до революции 1917 г. По большей части они были известны публике как "богоискатели". Это - писатели-символисты, поэты и литературные критики Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов, Н.М. Минский и тесно связанный с ними В.В. Розанов, а также В.А. Тернавцев, чиновник Св. Синода и выдающийся специалист по апокалиптическим и мессианским движениям.

Среди участников движения "религиозных исканий" можно также назвать некоторых представителей из церковной среды, которые благодаря контактам с интеллигенцией оказались связанными с этим движением. Впервые они были вынуждены осознать тот факт, что окружающий мир мало что значил для русской Православной Церкви. В последующие годы они высказывали свою готовность к более интенсивному сотрудничеству с интеллигенцией, с тем чтобы отойти, наконец, от традиционных представлений. Среди них назовем прежде всего архимандрита Михаила (в миру Петр Васильевич Семенов), свящ. К.М. Агеева, историка церкви А.В. Карташева, преподававшего в Петербургской Духовной академии (в 1917 г. он был последним обер-прокурором Святейшего Синода), а также братьев В.В. и Вл.В. Успенских, профессоров богословия той же Академии.

По инициативе Мережковского, организаторы Религиозно-философских собраний в 1903 г. основали журнал "Новый Путь", в котором, по первоначальному замыслу, должны были печататься протоколы Собраний. Но журнал поставил перед собой задачу углубить религиозные дискуссии, которые на самих собраниях не были доведены до конца и которые особенно интересовали интеллигенцию: в частности об

IV Миссионерский съезд, проходивший в 1908 г. в Киеве, также поднимал эту тему. Были организованы вечера дебатов во многих приходах крупных городов, и Св. Синод отправлял церковных проповедников в рабочие предместья. Обер-прокурор В.К. Саблер писал об опасности, исходящей не только от револю-ционнрго социализма, но и от христианского социализма (см.: Саблер В.К. О мирной борьбе с социализмом. Сергиев Посад, 2-е изд., 1911,2 т.).

6 См.: Simon G. Kirche, Staat und Gesellschaft, in: Russlands Aufbruch ins 20. Jahrhundert, G. Katkov, E. Oberlander, N. Poppe und G. von Rauch. Olten-Freibourg-im-Breisgau, 1970. C. 215.

7 CM. Scherrer./. Les Socetes philosophico-religieuses et la quete ideologique de 1'intelligensia russe avant 1917. Cahiers du Monde russe et sovietique, XV (3-4), 1974. C. 297-314.

8 См.: Записки Петербургских религиозно-философских собраний, 1902-1903 гг. СПб., 1906. С. 16.

9 Там же. С. 21-22.

отношении Церкви к реальному миру, что означало, в контексте этого символистского журнала, отношение между религией и культурой. В различных разделах журнала предполагалось также участие духовенства, но эта возможность использовалась им чрезвычайно слабо. Иначе обстояло дело с молодыми богословами Санкт-Петербургской Духовной академии, А.В. Карташевым и В.В. Успенским, которые под псевдонимами Т. Романский и В. Бартенев регулярно печатались в журнале. Именно они отвечали за "Философскую и религиозную хронику", раздел, в котором они регулярно анализировали публикации духовенства, и в частности в журналах духовных академий. В первую очередь их интересовало, выдвигает ли духовенство, и особенно богословы, идеи, которые могли бы существенно изменить церковную структуру, т.е. формулируют ли они проекты церковной реформы10.

Интерес к религиозным проблемам у определенной части интеллигенции, вышедшей из среды литературного символизма, и первые встречи ее с духовенством совпали с изменением ориентации бывших "легальных марксистов", прошедших через неокантианство и примкнувших к религиозному идеализму. Именно таков был путь С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, П.Б. Струве, М.И. Туган-Баранов-ского. Сюда следует добавить и некоторых философов идеалистической школы, прежде всего В.Ф. Эрна и В.П. Свенцицкого, и в известной степени С.А. Аскольдова. И те и другие, отправляясь от признания этики и ценности личности, провозглашали нравственный порядок в мире, которому они придавали значение религиозной идеи. Социальный идеал, экономическая и социальная политика, рассуждали они, не могут-де быть реализованы марксистской социологией, этот идеал является религиозной и метафизической проблемой. Но "социальный идеал марксизма, - заявляет Булгаков в своем сборнике "От марксизма к идеализму", вышедшем в 1903 г., - может быть вполне сохранен идеализмом"11; экономический материализм следует устранить как "вредный придаток к идеям социализма"12. Для Булгакова тесная связь между философским воззрением и реальными задачами времени - это обладающее непреходящей ценностью приобретение марксизма13. В этой перспективе Булгаков ставит своей целью разработку "христианской политики", основанной на "правде социализма", тогда как Бердяев и Струве еще довольствуются тем, что настаивают на общих религиозных ценностях метафизического идеализма и либерализма14.

Осенью 1904 г. Булгаков и Бердяев по предложению Мережковского были приглашены к тесному сотрудничеству в "Новом Пути". Благодаря им журнал, до того посвященный вопросам литературным и религиозным, открыл свои страницы и философам-идеалистам: Франку, Эрну, Свенцицкому, Аскольдову, а также экономистам и политическим публицистам, таким, как Туган-Барановский. Начиная с 1 января 1905 г. новые сотрудники взяли на себя издание журнала, называемого теперь "Вопросы жизни". Выходил он, собственно, только год, но для общественно-политического движения в России и особенно для эволюции политического сознания его авторов этот период был решающим. Проблемы социальной этики, представленные на Религиозно-

10 Оба автора рецензировали также в "Новом Пути" художественную литературу и даже театральные постановки. В этой связи замечания Карташева на доклад о Гоголе, сделанный Мережковским на одном из Собраний, особенно интересны. Согласно Карташеву, Мережковский заявил, что религия, в силу ее места в человеческой психизме, составляет основной критерий суждения о литературном произведении. Карташев заключал отсюда, что Мережковский заложил таким образом основы новой литературной критики (см.: Новый Путь. 1903. 10. С. 202-208).

11 Булгаков С.Н. От марксизма к идеализму. СПб., 1903. Предисловие. С. VI.

12 Там же. С. 248.

13 Там же. Предисловие. С. XXI.

l4 Немного позднее само название сборника Булгакова "От марксизма к идеализму" становится маркером определенной философской тенденции. См. об этом: Sherrer J. Op. cit. P. 60-86, а также: Scherrer./. Du marxisme a 1'idealisme. Cahiers du monde russe et sovietique, XXIX (3-4), 1988. P. 481-486. См. также у Масарика: «Когда говорят: "От марксизма к идеализму", то под идеализмом мы должны понимать религию как подлинное противопоставление материализму; а в России материализм означает иррелигиозность и антирелигиозность, то есть в узком смысле атеизм» (Masaryk Th.G. Zur russischen Geschichts - und Religions-philosophie. Soziologische Skizzen. lena, 1913. T. 2. P. 333)

философских собраниях, как критика "мира" по отношению к Церкви, сосредоточились теперь в "Вопросах жизни" в синтезе социализма и религии как предпосылки нового человечества. В журнале содержались требования, уже сформулированные Тернав-цевым на первом заседании Собраний, расширенные под влиянием революционных событий. На страницах журнала были не только намечены основные идеи "христианского социализма" в России15, но и представлены первые проекты образования христианских групп или даже партий в России. Свобода совести, слова, собраний и союзов, гарантированные Императорским Манифестом 17 октября16, предоставляли, как казалось авторам этих проектов, необходимые условия для их осуществления и, следовательно, позволяли им активно участвовать в политической жизни; поэтому было решено прекратить издание журнала начиная с декабрьского номера 1905 г.

Нижеследующий анализ будет посвящен этим первым группам христианской социальной направленности, а также их программам.

I. Попытки обновления Церкви: Братство ревнителей церковного обновления

Только созыв Поместного собора мог бы определить на совершенно новой основе взаимоотношения Церкви и государства, а также основные направления внутренней реформы в Церкви. Это положение было более или менее отчетливо сформулировано в бурный период, предшествовавший революции 1905 г., прогрессивным духовенством, поддержанным меньшинством религиозно ориентированной интеллигенции. Согласно Указу от 12 декабря 1904 г. "Об усовершенствовании государственного порядка"17, необходимость пересмотреть положение Церкви в России была признана и с официальной стороны18. Императорский Манифест от 17 апреля 1905 г. "Об укреплении начал веротерпимости"19 еще больше укрепил надежду в тех церковных кругах, которые желали проведения церковной реформы в ближайшее время20. Именно такова была цель группы, сложившейся к началу 1905 г. и насчитывавшей сначала 20, а затем не менее 32 священников.

Годом позже еженедельник "Церковный Голос" сообщал, что "эта группа [...] вызвана была к своему возникновению всеми тяжелыми явлениями русской жизни, которые в конце концов над всем поставили мучительный и неотвратимый знак вопроса. Этот вопрос жизни и смерти раскололся на множество вопрошений, нервных и страстных, до крайности... Предъявляемые к церкви, эти вопросы были полны то отчаянной к ней злобы, то нетерпеливых к ней упований, но и там и здесь сопровождались страстной раздражительностью. Столичное духовенство, совершающее свое служение в самом жерле современного общественного вулкана, оказалось в страшно затруднительном положении, и это особенно чувствовалось теми из его состава, кто еще не успел закалить себя практикой жизни и не приобрел непроницаемого панциря против жизненных влияний, то есть более молодыми... И вот, связанные большею частию близкими и товарищескими отношениями, эти последние, первоначально в количестве человек двадцати, стали собираться и обдумывать положение пастырства и церкви среди бушующих волн разъяренного моря, стали искать практического выхода из возникавших недоразумений, придя к выводу, что только христианское единение способно внести творческое обновление и успокоение жизни"21.

15 Георгий Чулков, бывший секретарем редакции, разрабатывал также первые начала "мистико-христианского анархизма", прямо заимствованные из опыта января 1905 г.

16 Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание третье. 25, № 26803.

17 ПСЗРИ. Собрание третье, № 25495.

18 См.: Смолич И. Предсоборное присутствие 1906 года // Путь. 1933. 39. С. 66 ел.

19 См.: ПСЗРИ. Собрание третье, № 26125.

20 См.: Stfio/itxch 1. Der Konzilsvorbereitungsausschuss des Jahres 1906 // Kirche im Osten. 7. 1964. C. 55..

21 Неподписанный отчет о работе группы петербургских священников "К церковному собору" (СПб., 1906), напечатан в разделе "Библиография" "Церковного Голоса" (1906. 6. С. 190).

14 февраля 1904 г. встреча С митрополитом петербургским Антонием (Вадковским) подтвердила одобрение деятельности этого кружка в высших сферах Церкви. Во встрече приняли участие еще два епископа. В отличие от Победоносцева, митрополит Антоний высказался в защиту проекта Религиозно-философских собраний; к тому же среди интеллигенции митрополит Антоний пользовался репутацией "полу-либерала"22. 17 марта 1905 г. группа священников направила митрополиту меморандум: в нем настоятельно требовалось проведение неотложных мер, необходимых для церковной реформы. Последовали и другие прошения23. В многочисленных статьях и очерках, публиковавшихся в церковных или светских органах, а также в сборнике под заглавием "К церковному собору"24, священники разработали свои предложения по созыву поместного собора и церковной реформе. Авторы сборника известны под коллективным именем "Группы 32-х"25.

Именно на основе "Группы 32-х", к концу 1905 или началу 1906 г. в Санкт-Петербурге возникло "Братство ревнителей церковного обновления"26.

"Группа 32-х", воззвания и положения которой послужили началом дискуссии о церковной реформе и созыва поместного собора, стремясь вовлечь в обсуждение более широкие круги, обращается к мирянам. В предисловии к сборнику "К церковному собору"27 священники дали понять, что миряне уже сотрудничают с ними. Было предложено назвать этот расширенный кружок "Союз церковного обновления", но в то время, когда писалось это предисловие, решение о переименовании не было достигнуто. В рецензии на этот сборник в журнале "Церковный Голос" в феврале 1906 г. используется название "Союз ревнителей церковного обновления"28.

Позже, в конце 1906 г., выражение "Братство ревнителей церковного обновления" употребляется для обозначения этого кружка. Оно встречается в журнале, который может рассматриваться как официальный орган группы. Речь идет о еженедельнике "Век", регулярно выходившем в Санкт-Петербурге между 1906 и 1907 г., и о еженедельном приложении к нему с характерным названием "Церковное Обновление"29. Оба журнала издавались «с постоянным участием членов "Петербургского братства ревнителей церковного обновления"», а главными редакторами были архимандрит Михаил (Петр Васильевич Семенов) и А.В. Карташев. Наиболее тесно с ними сотрудничали свящ. К.М. Аггеев, философы и публицисты А.С. Аскольдов, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн, В.П. Свенцицкий, Д.В. Философов, В.В. Розанов, П.А. Флоренский, В.И. Иванов, профессора богословия В.В. и Вл.В. Успенские и т.д.30 Часть основных редакторов и редакционного состава журнала в свое время были участниками Религиозно-философских собраний: среди них архимандрит Михаил, Карташев, о. Аггеев, оба Успенские, Философов и Розанов. Другие принадлежали к Религиозно-философским обществам, основанным в скором времени в Санкт-Петер-

22 См.: Гиппиус 3. Дм. Мережковский. Париж, 1951. С. 107.

23 См.: Simon G. Op. cit. P. 219. Митрополит Антоний опубликовал два из этих прошений в "Церковном Вестнике", официальном органе СПб. Духовной Академии: "О необходимости перемен в русском церковном управлении" // ЦВ, 1905. 17 марта. С. 11; "О составе церковного собора" //Там же. 1905. 26 мая. С. 21. На эту тему см.: Smolitsch I. Der Konzilsvorbereitungsausschuss. С. 60-61.

24 К церковному собору. СПб., 1906.

25 О взглядах этой группы см.: Смолин И. Цит. ст. С. 60-64.

26 Иногда называется также "Петербургское братство ревнителей церковного обновления".

27 К церковному собору. СПб., 1906.

28 См. выше, прим. № 21. С. 190-191. Согласно этой статье, название "Группы 32-х священников" неточно, поскольку хорошо известно, что миряне также принимали в нем участие и, кроме того, число это неточно. Похоже, что это обманчивое название являлось делом рук некоего преподавателя, желавшего дискредитировать группу: это действительно доставило "Братству" массу неприятностей. См. также: Шахнович М.И. Ленин и проблемы атеизма. Критика религии в трудах В.И. Ленина. М.—Л., 1961. С. 333; в 1905 г. из 500 московских священников 78 возможно присоединились к "Группе 32-х".

29 См.: Философов Д.В. Церковь и революция // Век. 1907. 18. С. 251-253. Философов уточняет здесь, что журнал "Век" является официальным органом "Братства".

30 См. на эту тему анонсы о публикациях на двух первых и двух последних страницах "Века" (1906, 1)и в "Церковном Обновлении" (1907, 1), где приводится состав редакционного комитета.

бурге и Москве (а также в Киеве); их деятельность поддерживалась т&кже прежними участниками Религиозно-философских собраний, за исключением Успенских31.

Невозможно установить список членов "Группы 32-х"32. Известно только, что большинство из них участвовало до этого в петербургских Религиозно-философских собраниях. Священники никогда не подписывали статьи своими фамилиями; они всегда печатались как коллективные воззвания и инициативы "Группы 32-х". Единственным исключением является один из светских сотрудников, Николай Петрович Аксаков, довольно известный тогда журналист и специалист в области канонического права и истории Церкви. В сборнике "К церковному собору" он опубликовал три очерка, два из них подписаны. В этих очерках Аксаков преимущественно рассматривает принцип соборности в истории Православной Церкви и старается через этот принцип, что, конечно же, весьма спорно - показать противозаконность института патриаршества33. Кроме того, Карташев говорит о собраниях 32-х священников на квартире у свящ. Аггеева34, что позволяет предположить и его участие в группе 32-х35.

Невозможно также точно установить имена членов "Братства ревнителей церковного обновления". Однако можно допустить, что "Группа 32-х" была ядром "Братства"36 и что уже упоминавшиеся сотрудники "Века" и "Церковного обновления", если и не были его членами, то по меньшей мере сочувствовали ему37. Доступные мате-

31 Подробнее о деятельности этих обществ и об их членах см.: Scherrer J. Die Petersburger Religi6s-Philosophischen Vereinigungen. Berlin, 1973.

32 Зинаида Гиппиус упоминает об одном петербургском кружке духовных лиц, который они с Мережковским посещали во время революции 1905 г. Его члены, похоже, по большей части в прошлом были верными членами Собраний. Более половины из них будто бы оказались затем в "Группе 32-х". С особенной преданностью участвовал в деятельности этой группы Тернавцев. Гиппиус сообщает также, что во время одного собрания с участием церковников и Тернавцева, на котором она присутствовала, был составлен меморандум "32-х священников Санкт-Петербурга" (см.: Гиппиус 3. Слова и люди // Последние Новости. 1932. 10 июня). Розанов также рассказывал, что большинство "Группы 32-х" участвовали в Религиозно-философских собраниях. Священники не подписывались в дальнейшем под своими публикациями, для того, по всей видимости, чтобы избежать обычных преследований, примеры которых были весьма многочисленны (см.: Розанов В.В. По поводу статьи проф. Н.К. Никольского // Новое Время, 1905. 10439, цит. И.В. Преображенским в "Церковной реформе". СПб., 1905. С. 136—137).

Сам обер-прокурор Св. Синода писал в своем отчете за 1905-1906 гг. об отношении священников к освободительному движению: "Явились и из его рядов предатели, отверженные ныне церковным судом [..,] Но они, слава Богу, считались единицами, были колеблющиеся, сбитые с толку, шедшие на сближение с врагом [...] но их, к счастию, были сотни из всей 50-тысячной христоносной рати русского православного духовенства" (Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного исповедания за 1905-1907 гг. СПб., 1910. С. 3).

33 Другие статьи Аксакова на подобные темы можно найти в еженедельнике "Церковный Голос", который издавался "Обществом распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви" и в 1906-1907 гг. уделял особое внимание проблемам церковной реформы и Поместному собору. О деятельности Аксакова см.: Антонов Н. Русские светские богословы и их религиозно-общественное миросозерцание. СПб., 1912. Т. 1.

34 См.: Карташеи А.В. Мои ранние встречи с о. Сергием (Булгаковым) // Православная Мысль. 1957. 8. С. 51.

35 Г. Симон (Op. cit. P. 219) сообщает, что свящ. Григорий Петров был одним из глашатаев "Группы 32-х", не приводя, впрочем, никаких подробностей. И. Смолич (Цит. ст. С. 61) утверждает, что протоиерей А.И. Введенский, впоследствии основатель "Живой Церкви", играл в группе важную роль. Но и в этом случае не указаны источники.

36 Вышеизложенное опирается в основном на журналы "Век" и "Церковное Обновление", которые не были для меня доступны во всем их объеме. Фрагментарное состояние этого материала частично можно объяснить тем фактом, что в революционную пору зарождалось множество стихийных недолговечных групп. Под давлением событий их неопределенные программы, непродуманные формы организации, колебание их участников были неизбежным следствием смутной атмосферы тех лет. Даже Куртис, один из лучших знатоков церковных проблем того времени, не смог привести каких-либо подробностей по поводу "Группы 32-х"; он лишь цитирует либеральную программу группы, напечатанную также в "Церковном Вестнике" от 16 марта 1906 г., кол. 321-331 (см.: Curtiss J.S. Church and State in Russia. 1900-1917. N.Y., 1940.?. 199).

Дата добавления: 2015-06-04