Место церковного права в системе права

Церковное право занимает в системе права определенное место. Какое именно? В своих ответах на этот вопрос юристы значительно расходятся между собой. Еще в Древнем Риме существовало деление права на две ветви: jus publicum (публичное право), и jus privatum (.частное право). В «Дигестах» императора Юстиниана сказано: «Изучение права распадается на две части: публичное и частное. Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, ча­стное, которое (относится) к пользе отдельных лиц».⁹

Опираясь на это классическое разделение, многие из правоведов и канонистов либо пытаются отнести церковное право к одному из названных институтов, либо само церковное право разделяют на церковное публичное и церковное частное право. В Риме религия вполне отождествлялась с государственными интересами, поэтому и jus sacrum (священное право) в «Дигестах» совершенно последо­вательно рассматривается как часть публичного, государственного права: «Публичное право включает в себя святыни (sacra), служе­ние жрецов, положение магистратов».¹⁰

Такую классификацию права восприняли и некоторые христи­анские канонисты, не только западные, но и русские. Профессор Н. С. Суворов писал: «В церковном праве нет надобности различать публичное и частное право, потому что все вообще церковное право носит публичный характер». Однако его точку зрения не разде­ляют другие видные православные канонисты: епископ Никодим (Милаш), профессор А. С. Павлов.

Сложившееся в Константиновскую эпоху сращение церковного права с государственным законодательством представляет собой лишь исторический феномен, который имеет и свое начало, не совпа­дающее с рождением Церкви, и свой теперь уже очевидный конец. А главное, в этом сражении, в византийских «Номоканонах», всегда можно отделить каноны (κανωνες) от законов (νομός). Церковь — не государственное установление. Христианская вера предназначена для всех, независимо от национальности и государственной принад­лежности. Вселенская Церковь не замыкается государственными границами. Поэтому универсальное церковное законодательство не может быть частью государственного законодательства, всегда на­ционально или по меньшей мере территориально ограниченного.

Государственное, публичное право всякого народа является продуктом его истории и потому претерпевает изменения в зависи­мости от перемен в жизни народа. Напротив, Церковь выводит свое право из Божественного Откровения, данного людям навсегда, вследствие чего первооснова церковного права, его ядро, остается неизменным на все времена, как неизменны догматы веры. Церков­ное право совершенно самобытно по отношению к праву любого го­сударственного или политического образования.

Церковь Христова имела свои правила, свою достаточно полно разработанную систему законов еще тогда, когда Римское государ­ство не только не признавало за ней статуса публичной корпора­ции, но прямо преследовало ее как недозволенную ассоциацию (collegium illicitum). Государство может, конечно, как это и про­изошло вскоре после издания Миланского эдикта (313 г.), придать церковным правилам статус государственных законов, обязатель­ных для исполнения гражданами, но для членов Церкви эти пра­вила обязательны и без государственной санкции, в силу их церковного авторитета. Таким образом, право, определяющее внутри-церковные отношения, своим происхождением не обязано государ­ству и не является частью государственного, публичного права.

Иначе обстоит дело с внешним церковным правом, т.е. теми нормами, которыми регулируются отношения Церкви как одного из общественных союзов с другими общественными образованиями, прежде всего с государством. В данной сфере поместная Церковь вполне зависит от воли государственной власти, осуществляющей свои суверенные полномочия на территории этой Церкви.

Чтобы правильно судить об отношениях между Церковью и го­сударством, а значит, и между церковным и государственным пра­вом, нельзя упускать из виду принципиальное различие между внутренним и внешним церковным правом. Последнее, безусловно, входит в сферу государственного права. Государство может рас­сматривать Церковь как публичную корпорацию и даже призна­вать за церковными правилами статус государственных законов, оно может признавать ее всего лишь как частное общество или ус­танавливать какие-либо иные нормы для ее существования, может, наконец, подобно Римской империи, объявить ее вне закона; но внутрицерковное законодательство по самой природе своей во всех этих случаях остается совершенно самобытным и суверенным.

Некоторые из канонистов, главным образом католические авто­ры, всячески подчеркивая независимость и самостоятельность Цер­кви по отношению к государственной власти, включают взаимоот­ношения между государством и Церковью в область международ­ного права. За такой позицией, очевидно, скрывается представле­ние о Церкви как о своеобразном государственном образовании, при этом забывается то обстоятельство, что Церковь является все-таки Царством не от мира сего, иноприродным политическим сою­зам, преследующим совершенно иные цели, чем государство, а по­тому и не имеющим оснований для заключения с государством кон­кордатов и договоров, опосредующих международные отношения. Несостоятельны поэтому и те системы, в которых церковное право, наряду с государственным и международным, включается в публичное право как его особая отрасль.

Нет серьезных оснований относить церковное право и к области частного права. Главный аргумент в защиту этой точки зрения тот, что религия — дело совести, а не государственной повинности, следовательно, дело частное. Верно, с христианской точки зрения не может быть принуждения к религиозной вере. Из этого вовсе не следует, что Церковь есть дело частное. Церковь, конечно, пред­ставляет собой частное общество по отношению к государству, ко­торое не признает за ним статус публичной корпорации, Цер­ковь — частное общество и в отношении к тем лицам, которые к ней не принадлежат, но для своих членов, а это самое главное.

Церковь вовсе не частное общество, а организм, обладающий пре­дельной универсальностью.

На этом основании приходится отвергнуть и концепцию тех юристов, кто, в зависимости от того, отделена или не отделена Церковь от государства, рассматривает ее право как публичное в первом случае и как частное — во втором. Историк права Марецолл в своих «Институциях римского права» (1875 г.) писал: «Каж­дый человек по своим верованиям входит в состав той или другой религиозной общины. Отсюда возникают более или менее своеоб­разные религиозные отношения. Отношения эти совпадают всецело со всеми прочими отношениями в государстве, именно там, где су­ществует вполне национальная религия. Так, у римлян, jus sacrum отнесен к jus romanum publicum. Где же нет такого отождествле­ния интересов государства с интересами религии, именно в новей­ших государствах, отношения верующих к их религиозной общине, Церкви, образуют особенное право — церковное. Церковное право, поскольку речь идет об отношении Церкви к государству, входит, правда, в состав государственного права. Но так как оно затраги­вает и интересы отдельных лиц и видоизменяет их, то оно отно­сится и к частному праву. Все же остальное в церковном праве ле­жит на границе между частным и публичным правом».¹²

Рассуждения автора правильны, но все дело в том, что, как ос­троумно заметил А. С. Павлов, «нечто, «лежащее на границе меж­ду частным и публичным правом», существующим в государствах, и составляет в церковном праве существенный элемент, который проникает всю его систему и дает ему характер, отличный от вся­кого другого права».¹³

Таким образом, внутреннее церковное право нельзя отнести ни к частному, ни к публичному праву. А. С. Павлов писал: «Пока си­стематика различных отделов права не возведена к бесспорным философским началам, до тех пор мы вправе оставаться при взгля­де средневековых цивилистов и канонистов, которые, имея в виду различие источников и предметов частного и публичного права, с одной стороны, и канонического — с другой, не находили иного, высшего начала для деления системы права и сообразно с этим разделяли все право в последней инстанции на jus civile (право гражданское, т.е. мирское, светское вообще) и jus canonicum (право каноническое, церковное)».¹⁴

Добавить к этому можно лишь следующее: и самые блестящие успехи юридической систематики не могут поколебать сложившу­юся в средневековье классификацию права — разделение его на гражданское и церковное. Г. Пухта вполне резонно отмечал, что римляне «рассматривали «священное право» (jus sacrum) лишь как часть «публичного права» (jus publicum), это вполне соответствова­ло характеру их религии. Напротив, право Христианской Церкви представляет собой третью ветвь права, наравне с частным и пуб­личным (общественным правом)».¹⁵ Аналогичной точки зрения при­держивался и учитель Г. Пухты Ф. Савиньи.¹⁶

Само же церковное право канонисты в зависимости от его ис­точника делят на Божественное (divinum), которое некоторые уче­ные называют еще и естественным (naturale), основанное на ясно выраженной Божественной воле, и положительное (positivum), или церковное право в узком смысле слова, основанное на точно уста­новленных законодательных актах самой Церкви.

В зависимости от того, идет ли речь о праве, регулирующем внутреннюю жизнь Церкви или ее отношения с иными обществен­ными и политическими образованиями, прежде всего, государст­вом, различают внутреннее (intemum) и внешнее (extemum) цер­ковное право.

Церковное право разделяют также на писаное (scriptum), когда известные законы были изданы, утверждены и письменно изложе­ны компетентной законодательной властью, и обычное, или непи­саное (nonscriptum, per consuetudinem), если оно хранилось в Цер­кви путем предания и обычая.

Наконец, существует общее (commune) и частное (particulare) церковное право. Первое подразумевает основные законы, обяза­тельные для Вселенской Церкви, второе же составляют законода­тельные акты, действующие в отдельных поместных Церквах.

Дата добавления: 2015-06-30