Урок анатомии

НАЧАЛО

Октябрь 1977 года

Практически каждый день по завершении работы в своей фотостудии на Арч-стрит в центре Филадельфии Фрэнк посещал вечерние занятия в Пенсильванской академии изящных искусств.

Искусство он изучал хотя и время от времени, но фактически столько, сколько помнил себя. Начал заниматься, когда ему было пять лет, рисовал красками и карандашами в средней школе, а в пятнадцать лет победил на местном конкурсе. На флоте он делал рисунки сослуживцев, красками учился рисовать у Оливера Гримли, а мастерству рисунка – у Артура Де Косты, который предложил ему попробовать себя в скульптуре.

– Узнаешь многое о формах, – сказал Де Коста. – Ты уже готовый фотограф и способен увидеть, как работают свет и тени. Но лепка поможет тебе в рисовании.

Хотя Фрэнка это не очень интересовало, он подумал, что один семестр занятий не повредит. Кроме того, ему понравился преподаватель, крупный мужчина по имени Тони Гринвуд, обладатель баса, длинных волос и седой бороды, который носил ожерелье из косточек цыпленка. Гринвуда также не волновала обстановка – черта, которая заставила его понравиться Фрэнку еще больше.

Как учитель лепки Гринвуд не был многословен и не проводил много времени в классе – он бывал там столько, чтобы хватило пройтись по помещению и прокомментировать работу каждого студента, прежде чем удалиться в свою студию. В конце вечера он возвращался и делал еще один обход.

– Фрэ-э-энк, – пробасил он однажды, – тебе нужно еще разок взглянуть на модель. У нее лицо круглее.

Он штангенциркулем замерил наполовину готовый бюст от лба до подбородка, а потом подошел к модели в центре комнаты, чтобы показать Фрэнку, что он имеет в виду.

– Смотри. А теперь посмотри. А теперь посмотри еще раз, – велел Гринвуд.

Прежде Фрэнк не занимался анатомией, однако знал, что это может ему помочь. В академии не было бесплатных занятий анатомией, поэтому Фрэнк попытался найти альтернативу. Такая возможность наконец появилась в лице Барта Цанделя, который снимал отпечатки пальцев с трупов в офисе судмедэксперта Филадельфии.

Когда Цанделю, который время от времени ходил в городской танцевальный клуб, понадобилось сделать несколько фотографий одной из девушек, приятель посоветовал ему обратиться к Фрэнку. Услышав, где Цандель работает, Фрэнк предложил, чтобы вместо оплаты тот иногда брал его в офис судмедэксперта, посмотреть на трупы. На том и порешили.

Офис судмедэксперта Филадельфии находился на Юниверсити-авеню, меньше чем в миле от станции «Тринадцатая улица» и всего в нескольких кварталах от реки Счуйлкилл. На двухэтажное строение не пожалели серого бетона и сэкономили на окнах. Площадки, где сгружали трупы, здесь были разделены толстыми стенами. Уже сам внешний вид здания словно кричал: «Это морг!»

Мешок с трупом, как только его сгружали, везли в отделение, где производилось вскрытие, или, если труп сильно разложился, – в меньшее по размерам помещение справа. В первой комнате основного отделения тело взвешивали и снимали отпечатки пальцев: вся информация регистрировалась. В комнате с правой стороны находились следователи, которые собирали улики на месте преступления и пытались получить максимально полную информацию о жертвах и о том, как они умерли. Из дюжины следователей Фрэнк познакомился с двумя: Герри Уайтом и новичком – весельчаком Джином Сапли.

– Обычно, – объяснил Цандель, – судмедэксперт изучает смерть, которая наступила внезапно, неожиданно или при необычных обстоятельствах. Полиция занимается местом преступления, а судмедэксперт отвечает за труп. Следователи, вроде Уайта и Сапли, ездят на место, осматривают его, собирают все, принадлежащее жертве, и беседуют с ее друзьями, родственниками и свидетелями.

– Есть три вещи, которые мы устанавливаем, – добавил Сапли. – Мы называем их братьями смерти: трупное окоченение, трупные пятна, температура трупа – твердость, цвет и степень остывания.

Цандель успел представить Фрэнка двум ассистентам судмедэксперта, Роберту Сигалу и Роберту Катермэну, прежде чем их беседу прервал человек, кативший тележку с трупом в мешке.

За двойными дверями в конце коридора находилась комната для вскрытий с двумя столами и дополнительным столом в смежной комнатке. На стене между комнатами были навешаны полки из нержавеющей стали с расставленными на них сосудами, где плавали внутренние органы – сердце, печень, мозги, – полученные во время вскрытий за многие годы.

На каждом столе лежало тело. Ближний к Фрэнку был мужчина лет двадцати, может, пятидесяти, трудно сказать. Резиновая петля от блока, пропущенная под спиной, приподнимала грудь. Ассистенты сделали надрез, который шел от плеч до лобка; затем они распилили ребра и ключицы пилой Страйкера и удалили грудину.

– Внутренние органы вынимаются и взвешиваются, – шепнул Цандель Фрэнку, – а иногда на токсикологическую экспертизу берется кровь и слезная жидкость.

Еще надрез был сделан за ухом, через темя и до другого уха так, чтобы скальп можно было спустить вперед и снять переднюю часть черепа. Мозг будет вынут и обследован невропатологом Люси Рорк.

Патолог, с которым Фрэнк не успел познакомиться, мужчина среднего роста немного за пятьдесят, подошел к столу слева. Он бегло осмотрел тело, а затем голой рукой залез в грудную полость и стал шарить внутри, словно искал то, что по ошибке туда уронил. Он непрерывно бормотал что-то себе под нос, и Фрэнк не сразу понял, что мужчина наговаривает на диктофон, который лежал у него в верхнем кармане. Заметив, что Фрэнк за ним наблюдает, патолог подмигнул ему.

Фрэнку доводилось прежде видеть трупы, но только на похоронах на Норт-Лейтгоу-стрит, где он вырос. Если кто-нибудь из соседей умирал, то его тело бальзамировалось и выставлялось в передней комнате дома, чтобы люди могли прийти и проститься с усопшим. В отличие от тел, которые были обработаны, чтобы выглядеть хорошо, эти были голыми, холодными и имели странные лица – иногда на них был испуг или ужас, но по большей части выражение полностью отсутствовало, будто эти люди умерли, делая что-то совершенно незапоминающееся, например, косили лужайку.

Крупный белый мужчина, который попал под поезд и был разрезан на две части в области таза, лежал на каталке у стены комнаты для вскрытий. Каждый раз, когда Фрэнк проходил мимо него, то замечал в нем изменения. Сначала труп был покрыт кровью, затем его обмыли, и наконец кто-то сдвинул две его части вместе.

За большой стальной дверью в коридоре находилось хранилище, где держали большую часть трупов. Как только Цандель открыл его, на них обрушился поток холодного воздуха от громадного кондиционера.

– Трупы нужно охлаждать, но не слишком, чтобы не заморозились, поскольку это повредит кожу, – пояснил Цандель.

Вонь формалина, которая стоит в офисе судмедэксперта и ощущается сразу, когда заходишь, здесь смешивалась с каким-то кисло-сладким запахом, настолько густым, что он практически ощущался на вкус, как запах помойки в дождливый день.

В хранилище могло поместиться шестьдесят каталок, кроме того, на откидных полках при необходимости можно было разместить дополнительные трупы.

– В Нью-Йорке выдвижные шкафы, – добавил Цандель, – а у нас полки.

Все тела были накрыты стерильными простынями, которые нужно приподнимать, чтобы посмотреть на номерок на ноге. Цандель указал на несколько каталок справа, пояснив, что маленькие тела на них – младенцы, которые, вероятно, умерли от синдрома внезапной смерти грудничка, но их все же предстоит обследовать. В глубине помещения Цандель приподнял простыню и открыл не труп, а три чемодана с частями тела женщины, которую разделали и бросили возле толл-гейта в Нью-Джерси.

– Это уж точно не урок анатомии, – покачал головой Фрэнк.

Эти тела принадлежали забитым насмерть, застреленным, зарезанным людям и были раздутые, разложившиеся – смерть в самом неприкрашенном виде.

Цандель повел его в помещение для сильно разложившихся тел. Вонь там была сильнее, чем в хранилище, несмотря на включенный кондиционер и на то, что там находилось всего два тела. Сапли подошел выяснить, как у них дела.

– Они быстро разлагаются, – сказал он. – А в чудесном холодном доме это происходит намного медленнее. Процесс еще зависит от животного мира и деятельности насекомых. А за пару жарких дней их просто не узнать. – Он покачал головой. – У нас здесь работал один малый, умер у себя дома. Если бы меня спросили спустя неделю, я бы не смог сказать, кто это. А ведь я встречался с ним каждый день.

Вернувшись в хранилище, они застали там патолога, выбирающего с двумя ассистентами труп для вскрытия.

Цандель подвел Фрэнка к телу, с которым они закончили работать. Номерок на ноге у женщины свидетельствовал, что она проходит под номером 5233. Ее кожа была подпорчена не сильно, но достаточно, чтобы тот, кто был с ней знаком, не узнал ее. Окровавленные волосы присохли к черепу, часть которого была снесена несколькими выстрелами.

– Она белая, лет пятидесяти, – сказал Цандель. – Ее нашли в поле возле аэропорта, голова была замотана в мужской пиджак. Три пули в голову.

Фрэнка удивила собственная реакция: он стоял прямо у трупа, его не мутило, и он старался получше рассмотреть тело.

– Полиция объявила розыск по всем штатам, проверила отпечатки пальцев. У нее не было с собой документов, и у нас нет ни малейшего представления о том, как она могла выглядеть. Это здесь одна из самых больших проблем.

Фрэнк посмотрел на лицо женщины. Немного полноватое, нос узкий, губы тонкие, оно словно излучало спокойствие.

– А я знаю, – вдруг произнес Фрэнк. – Я знаю, как она выглядит.

К ним подошел патолог.

– Простите, но я случайно подслушал. Вы говорите, что знаете, как выглядела эта женщина? Что ж, это я с ней занимаюсь, и мне хотелось бы узнать, кто она.

Цандель представил Фрэнка Холберту Филлинджеру, еще одному помощнику судмедэксперта.

– Вы хоть разбираетесь в судебной медицине? – спросил Филлинджер.

Фрэнк покачал головой:

– Представления не имею.

Филлинджер повел их из хранилища.

– Сейчас в фильмах, даже в телеспектаклях, все подробно рассказывается. – Спектакль «Кинси, М. Э.» шел на экранах два сезона, там Джек Клюгмэн играл помощника судмедэксперта из Лос-Анджелеса. – Но у меня перед глазами проходит множество случаев, которые ведут в никуда. Порой того, что делаем мы, патологи и следователи, недостаточно. К примеру, эта женщина на каталке. Мы сделали все, что могли, но опознать ее не в силах. А вы считаете, что сможете?

– Я действительно так считаю, – ответил Фрэнк.

Он рассказал Филлинджеру, что рисует всю жизнь, что изучает людей и то, как они выглядят, особенно их лица. Смотреть на людей – его хобби.

Филлинджер колебался. Он уже насмотрелся на умников за время работы в офисе судмедэксперта, но в самоуверенности и наивности Фрэнка было что-то, с чем он был готов попытать счастья. Да и установить личность женщины необходимо.

– Если мы узнаем, кто она, – проговорил Филлинджер, – то, возможно, найдем и убийцу. Хотите помочь?

– Да, конечно.

– Мы не сможем заплатить.

– Ничего страшного.

– О'кей. Тогда делайте, что нужно, и покажите мне, как она выглядит, – сказал Филлинджер и вышел из комнаты.

Фрэнк вынул из сумки несколько листов бумаги для эскизов, штангенциркуль, которым пользовался на занятиях по рисованию, и линейку. Они с Цанделем вернулись в хранилище и вытолкали каталку с номером 5233 в коридор. Он быстро нарисовал овал лица и при помощи линейки тщательно обмерил голову женщины. От верхней части черепа до нижней части подбородка у него получилось 93/4 дюйма; ширина лба составляла 61/16 дюйма. Расстояние между центрами глазниц – 25/8 дюйма. Ее правое ухо было в длину 25/8 дюйма, рот в ширину 21/4 дюйма, а между ртом и подбородком было расстояние в 111/16 дюйма.

Кожа на лице женщины обвисла, но чем дольше Фрэнк смотрел на нее, тем четче видел прорисовывающийся образ. Сотрудники подходили, чтобы взглянуть на его работу, словно он рисовал маслом в парке. Когда один из них хихикнул, Фрэнк встрепенулся:

– Что-то не так?

– Мы пользуемся миллиметрами, – указал на линейку ассистент.

Прежде чем уйти, Фрэнк поинтересовался у Филлинджера, нет ли в этой женщине чего-то такого, что ему следовало знать при воспроизведении ее лица. Патолог сказал, что в момент смерти на ней были костюм в елочку и белая блуза. Она была здорова и не курила, красила ногти. Волосы у нее были выкрашены в темно-русый цвет, но на корнях пробивалась седина.

– Мне бы хотелось еще раз прийти в офис судмедэксперта в конце недели, чтобы продолжить работу с эскизами, – сообщил Фрэнк.

– В пятницу в полночь, – отозвался Филлинджер. – Это будет моя смена.

Дата добавления: 2015-06-27