Четверг 7 страница

Бен кивнул.

– Послушай, что я скажу. Там все, без исключения, когда-нибудь у нее перебывали. Я не говорю, что в кровати, это слишком долгое дело. Она вечером ходит в паб не для того, чтобы выпить, а заходит через заднюю дверь в уборную и дожидается, когда к ней кто придет. Мерзость!

– Адам был у нее единственным ребенком?

Сандер кивнул:

– С тех пор она стала поосторожней. А может быть, сделала столько абортов, что больше не может иметь детей. Я слыхал обе версии. Так что не могу сказать.

– Адама она ведь родила в пятнадцать.

– Ага.

Бен понял, что надо было думать, что говоришь. Сандер сразу сделался отчужденным.

– Моей матери было четырнадцать, – сказал он. – И она все равно обо мне думает. Заботится обо мне. Она никогда не позволила бы мне принести домой бутылку водки. И она знает, кто был мой отец, и они до сих пор, как поженились, по-прежнему вместе.

– Прости, – сказал Бен совершенно искренне.

Значит, матери Адама только-только исполнилось двадцать пять, а ей уже довелось похоронить своего ребенка.

– Как думаешь, может быть, начнем с миссис Гордон?

Сандер расхохотался.

– Что тут такого смешного? – спросил Бен.

– Миссис Гордон! Тут ее никто так не называет.

– Не могу же я называть ее «подстилка».

Сандер подтвердил, что Адам был робким и замкнутым ребенком. Сандер не был с ним лично знаком, но несколько раз видел на улице. Мальчик всегда был один, а те, кто его знал, потому что учились в одном классе с другими детьми из этой семьи, рассказывали о нем всякое. Например, что его мать при нем занималась сексом. Что каждого мужчину, который поселялся у них в квартире (а таких было много), он должен был называть папой. Что этих мужчин интересовала не мать, а сам Адам. Что Адама заставляли заниматься с этими мужиками тем, что обычно делала его мать.

– Где она живет?

– Подстилка?

– Миссис Гордон.

Сандер встал, отряхнул свои джинсы и пошагал, показывая дорогу. Когда Бен хотел подняться, чтобы последовать за ним, он почувствовал, что отсидел ноги и они онемели. В суставах хрустело, и он подумал, что в каком-то возрасте тебе ничего не стоит часами просиживать на холодной земле. Но для него этот возраст прошел лет двадцать назад.

– Не забывай, что ты со мной только для того, чтобы сломать лед при встрече. Ясно?

– Ясно, не вопрос!

– О Джейми ни слова, ладно?

– Есть, шеф!

Сандер взял под козырек, бурча себе под нос: «Что он думает: башка у меня совсем не варит, или как?»

Всю дорогу к ожидающей сноса высотке, в которой жила Мэри Гордон, Сандер и Бен подробно выясняли вопрос, действительно ли Бен думает, что у Сандера не варит башка, или Бен решил, что Сандер просто напрашивается на комплименты: но Сандеру очень нужно было услышать от кого-то, что голова у него отлично работает.

Надежда Бена на то, что в доме окажется работающий лифт, оправдалась. Зато в кабинке воняло мочой и блевотиной. Он по возможности задержал дыхание, а потом дышал, закрывшись ладонями. Когда лифт поднялся на нужный этаж и дверь открылась, оба так и выскочили на площадку, хватая ртом воздух. В коридоре было ненамного лучше, но тут хотя бы пахло только чесноком и подгорелой индийской едой.

– Никогда еще я так не радовался подгорелому карри! – еле переводя дух, прохрипел Сандер.

Мэри Гордон оказалась гораздо симпатичнее на вид, чем по рассказам Сандера представлял ее себе Бен. Хрупкая молодая женщина с белокурыми волосами почти до бедер, правильными чертами лица и большими карими глазами. Она заговорила низким, прокуренным голосом без вульгарного акцента.

– Отец и сын? – спросила она, увидев на пороге двоих посетителей.

– О нет, это не то… Мы пришли по поводу… – забормотал смутившийся Бен.

– Это мой приятель Бен, он из газеты. Хочет вам помочь в связи с тем, что случилось с Адамом, – выправил Сандер возникшее недоразумение.

Мэри Гордон высоко подняла тщательно выщипанные брови.

– Какая же мне, по-вашему, требуется помощь? – спросила она с улыбкой.

– Вы позволите нам войти? Тут, в коридоре, наверное, как-то неудобно, – залепетал Бен. – Так что если вы не против…

Мэри провела гостей в свою тесную кухоньку.

– Чаю? – спросила она, зажигая конфорку.

Кухонька была чисто прибрана. Даже слишком, подумал Бен.

– Можно мне воспользоваться ванной комнатой? – спросил он, на этот раз только изображая смущение. – Меня тут угораздило во что-то вляпаться… Этот лифт…

Она понимающе кивнула.

– Конечно. Первая дверь налево.

Краем глаза Бен увидел паническое выражение на лице Сандера. Выходя из кухни, он подмигнул мальчику в надежде, что тот правильно его поймет: «Держи, мол, оборону, а я пойду осмотрю позиции».

Квартира была совсем маленькая: всего четыре двери, кроме входной, выходили в крохотную, темную прихожую, так что не скажешь, что ты нечаянно заблудился. Кроме того, на каждой двери висела сделанная детской рукой картинка: кухня, ванная, Адам, Мэри. Бен тихонько приотворил дверь в комнату Адама. Там громоздились большие картонные коробки. Наверное, вынести из нее все, что напоминало о прошлом, было разумнее, чем устраивать там на ближайшие тридцать лет мемориальный склеп. Затем он заглянул в комнату Мэри. Из платяного шкафа были вынуты все вещи, кроме нескольких свитеров. Кровать еще оставалась застеленной.

Бен быстро прошел в ванную. Сейчас он понял, что его насторожило в кухне. В ней не было хлама, который накапливается годами. Бен включил воду и стал по очереди открывать и закрывать шкафчики.

Вернувшись на кухню, он застал Сандера и Мэри за разговором, беседовали о школе. Сандер рассказывал о своем любимом предмете – истории. Мэри слушала, прихлебывая чай. Сандер, казалось, был этим доволен.

– Так чем же вы думаете мне помочь? – спросила она Бена, когда тот сел к ним за стол. – Вы ведь не можете вернуть мне моего мальчика, верно?

– Я могу вам помочь, если вам в чем-то требуется помощь. У нас в газете все заинтересованы в том, чтобы вскрывать непорядки.

Она снова улыбнулась, и Бен понял, какое сияние озаряло это лицо, пока был жив Адам. Бен даже не мог вообразить, чтобы ходившие о ней слухи, будто бы она отдавала сына на произвол своим клиентам, могли иметь под собой какое-то основание.

– Так же как фонд? Знаете, они пытались помочь Адаму, а через это и мне. Думаю, я сама как-нибудь справлюсь, так что спасибо, не надо.

– Адам участвовал в какой-нибудь программе фонда? Может быть, его что-то там заинтересовало?

Мэри отрицательно покачала головой:

– Не понимаю, какое это теперь имеет значение. Еще раз спрашиваю: как вы собираетесь мне помочь и что требуется в этом случае от меня?

– Расскажите мне об Адаме, – попросил Бен.

– Не буду я ничего рассказывать. Если вы напишете о нем, это уже никому не поможет. И менее всего – мне.

Она взяла свою чашку в ладони, словно хотела согреть руки, и поднесла ко рту, закрывая лицо.

– Миссис Гордон, по всему, что я узнал, получается, что Адам погиб в результате несчастного случая. Но мне говорили, что он был очень грустный мальчик. Я думаю, что, рассказав об Адаме, я заставлю многих людей обратить внимание на то, что наша социальная система не всегда срабатывает так, как нужно.

Она уловила, что он имел в виду:

– То есть это, по-видимому, означает, что я недостаточно заботилась о своем мальчике, так ведь?

– Нет. Вы неправильно меня поняли, на самом деле речь о школе и…

– О школе? Я знаю, что за своего ребенка отвечаю я сама. Не учителя. Адам был очень тихим ребенком, это правда, но таким уж он уродился. Больше об этом нечего сказать.

– А несчастный случай?

– Все. Уходите! – Мэри Гордон встала, скрестив на груди руки. – Оба уходите!

– Если честно, меня больше всего интересует, как причастен фонд…

– Фонд проводит хорошую работу.

– Вы знаете такого человека – Марка Каннингема?

– Нет. А теперь уходите.

Сандер переводил удивленный взгляд с одного на другую, не зная, как ему поступить: встать или сидеть на месте, как Бен. Бен вывел его из затруднения, поднявшись со стула:

– Мы бы не поскупились на оплату, если бы вы…

Она оборвала его на полуслове:

– Мне не нужны деньги.

– Даже на переезд?

Она ринулась вон из кухни и распахнула входную дверь.

– Всего хорошего! – объявила она очень решительным тоном.

Сандер выскочил на площадку как ошпаренный. Бен неохотно последовал за ним.

– На случай если вы все-таки передумаете, – сказал он, протягивая ей визитную карточку.

Она не взяла ее, и он засунул свою визитку в карман какого-то пальто, висевшего в гардеробе. Едва он ступил за порог, как Мэри с силой захлопнула за ним дверь.

– Вот это да! У меня аж все внутри похолодело, – вздохнул Сандер. – До чего же получилось неловко! А о каком это переезде ты говорил?

Не произнося ни слова, Бен сбежал по ступенькам. Лишь добежав до первого этажа, он сказал Сандеру:

– У нее все вещи уложены. Я осмотрелся в квартире, там всюду стоят большие картонные коробки.

– Может быть, она просто выбрасывает все, что напоминает ей об Адаме? – подумал вслух Сандер.

– Нет. Она ничего не оставила. Это переезд.

– Ну, я бы, пожалуй, тоже не захотел жить в квартире, в которой кто-то выпал из окна.

Бен не имел представления, куда они сейчас направляются: ведет ли его Сандер куда-то или просто идет вместе с ним.

– На переезд нужны деньги, – высказал он предположение.

– Она раздобудет своим промыслом.

– Какой здесь может быть промысел?

Сандер только беспомощно пожал плечами:

– Ну, я не знаю. Все же так говорят. Что, я сам, что ли, видел, как она это делает?

– Все это одни сплетни! – раздраженно бросил Бен. – Не промышляла она таким способом и никаким педофилам своего сына не предоставляла. – Он убежденно помотал головой. – Но я уверен, что обеспечить себе такой экономический статус она не в состоянии.

– «Экономический» что? – требовательно спросил Сандер.

Быстрый темп, взятый Беном после выхода из дома, явно его нервировал.

– Такой уровень жизни.

Бен вдруг так резко остановился, что Сандер налетел на него, не успев вовремя остановиться.

– В гардеробе у миссис Гордон висело новехонькое пальтецо. Непохоже, чтобы оно было из секонд-хенда. И такое вряд ли купишь на социальное пособие. Не ходят ли слухи о богатом любовнике? О ком-то, кто был бы не из здешних жителей?

Сандер удивленно помотал головой:

– Я ничего такого не слыхал.

Бен огляделся вокруг:

– Богатый любовник. Не то чтобы совсем уж богач, но человек с хорошим достатком. Его не устраивает встречаться с ней здесь. Он захотел, чтобы она переехала в район получше. Может быть, даже поселиться вместе. Такой скоропалительный переезд сразу же после смерти сына… Сын так или иначе всегда был помехой в их отношениях… В таком случае это семейная драма. И фонд тут ни при чем. Кто же тогда этот человек?

– И по-твоему, так решается наша проблема? – протянул Сандер. – Неужели ты всерьез думаешь, что она вытолкнула маленького Адама из окна? Не представляю себе такого!

– Я тоже много чего не могу себе представить. Может быть, он не захотел переезжать и сам выскочил… Может быть, действительно произошел несчастный случай. Нет, это тупик. И куда мы с тобой забрели? Мы когда-нибудь были тут раньше или здесь просто все выглядит одинаково?

– Тут все выглядит одинаково. К Айдану или к Райану?

– К Айдану. Будем надеяться, что на этот раз у его отца ружье спрятано под замком.

Сандер пошагал дальше.

– Иногда он стреляет по голубям.

Бен догнал его:

– Ружье духовое?

– Стреляет боевыми патронами.

За день до начала событий

– Так дальше нельзя, – сказал он, глядя в окно на озеро Лох-Ломонд.

Сын покачал головой:

– Нет, нет, скоро мы доведем дело до конца, и тогда…

– Я больше не могу. – Он обернулся и посмотрел сыну в лицо. – Я не хочу больше.

Тот схватил отца за плечи:

– Как ты это себе представляешь? Мы никому не сможем это объяснить. Явится полиция. Мы все сядем в тюрьму. Ты этого хочешь?

Отец понимал, что до сына ему не достучаться, поэтому не сказал того, что хотел.

– Ты, конечно, прав, – услышал он собственный голос.

Сын успокоился:

– Все будет хорошо, папа. Поверь мне. Пожалуйста, не забывай, ради чего мы все это делаем.

Отец подождал, когда останется в комнате один. Затем снова повернулся к окну и взглянул на озеро, на горы.

«Никогда, – подумал он. – Никогда не смогу себе этого простить».

Кэтлин смотрела, как мимо проплывает Даремский собор. Сейчас начнется Ньюкасл, а после останется полчаса до Эдинбурга.

Вэл задергала контролера такими бессмысленными вопросами, как, например, «Почему „Летучий шотландец“ ходит только один раз в день да и то в такую рань?». В ее представлении, было бы очень романтично съездить в Эдинбург на поезде, который называется «Летучий шотландец». Кэтлин сожалела, что они не успели на этот поезд только потому, что на нем они доехали бы скорее. Вэл принялась флиртовать с контролером, а Кэтлин попыталась поспать, чтобы вознаградить себя за бессонную ночь.

Если бы только не эти боли!

Таблетки, выданные доктором, она уже все приняла. Получить по рецепту новые можно будет только в Эдинбурге. До тех пор придется терпеть. Уснула она очень скоро. Ньюкасл она проехала в состоянии приятного полузабытья и окончательно проснулась только при въезде в Эдинбург.

Вэл, никогда еще не выезжавшая за пределы Южной Англии, возбужденно трясла ее за плечо:

– Я видела море, Ламмермурские холмы! А перед этим мы переехали через границу.

Она одарила Кэтлин сияющей улыбкой. При взгляде на Вэл Кэтлин снова вспомнила, почему они оказались в поезде. Она крепко стиснула подругу в объятиях и не отпускала, пока та не взмолилась: «Ты меня совсем задушила!»

С дороги Кэтлин позвонила адвокату Софи Несбит и договорилась встретиться с ней в девять вечера в Стерлинге. Вэл потребовала, чтобы до пересадки на другой поезд они поели где-нибудь в Эдинбурге, и лишь выходя из поезда в Стерлинге, Кэтлин вспомнила о том, что забыла получить по рецепту лекарства.

– Авось еще успею до закрытия, – сказала Кэтлин, посмотрев на часы, которые были у Вэл.

– Где мы встречаемся с адвокатом? – спросила Вэл, плюхнув наземь дорожную сумку.

– Она живет на Виктория-сквер. В трех минутах езды на машине.

– Отлично! У меня еще есть время выпить кофе и зайти в туалет?

– А я, пожалуй, успею заскочить с рецептом в аптеку.

– Пешком?

– Я возьму такси, а когда получу лекарство, заеду сюда за тобой. Забрать твою дорожную сумку?

– Нет уж! Даже не вздумай, раз ты такая покалеченная. Я пока поставлю ее в камеру хранения, хорошо? Сколько тебе потребуется времени?

– Десять минут. Ну, может, четверть часа. Тебе этого хватит?

– Еще бы!

Кэтлин повезло с таксистом. Он помог ей забраться в машину, а подъехав к торговому центру, вызвался сам сходить в аптеку и купить для нее лекарства, чтобы дать ей возможность поберечь больную ногу. Однако времени у него ушло на это больше, чем они думали. Ожидая его возвращения, Кэтлин из машины позвонила Вэл по мобильному, чтобы предупредить, что она немного задерживается. Вэл не отвечала. Кэтлин про себя усмехнулась. Уж если Вэл когда и теряла самообладание, то случалось это разве что в тех случаях, когда она не могла ответить потому, что находилась в туалете!

Кэтлин просмотрела поступившие сообщения. Как хорошо, что новых не оказалось! В Лондоне она то и дело выключала телефон, чтобы полиция по нему не засекла ее местонахождение. Здесь преследователь не сможет ее выследить. Он не знает, что она снова вернулась в Шотландию. Впервые за все время она его на шаг опередила. Кэтлин надеялась, что сумеет воспользоваться этим преимуществом.

Затем она позвонила адвокату, чтобы сказать, что они скоро будут. Судя по голосу, Софи Несбит нисколько не удивилась первому звонку Кэтлин. Но сейчас, услышав про CD-диск, она всполошилась.

– Это уже серьезно, Кэтлин! Вы должны вернуть базы данных. Диск у вас с собой?

Кэтлин пропустила этот вопрос мимо ушей:

– Что нового слышно в полиции? Они должны были уже узнать, над чем работал Томас. Они занимаются этим вопросом?

– Занимаются, – подтвердила адвокат. – Насколько мне известно, вашему мужу поручили расследование, касающееся некоего лица. В связи с этим он приехал в Шотландию. Правда, пока еще неясно, зачем ему понадобилось записываться в пациенты Центра Харлана Трента. Туда, похоже, не ведут никакие нити.

Кэтлин начала терять терпение:

– В чем именно состояло поручение?

В трубке послышался вздох Софи Несбит:

– Этого они не пожелали мне сообщить. Я могу сегодня же еще раз переговорить с инспектором Ризом. Возможно, тогда я узнаю что-то новенькое. Он только сказал, что поручение, которое выполнял Томас, – это горячий след, однако с вас он пока не снимает подозрений.

– Задание, которое выполнял Томас, имеет ко мне какое-то отношение? – спросила Кэтлин.

– Я тоже об этом спросила. Возможно, Томас сам был своим заказчиком и разыскивал вас. Странная идея, но почему бы и нет! Инспектор, правда, заверил меня, что косвенным образом это как-то связано с вами, однако, что именно это означает, не объяснил.

Кэтлин попыталась осмыслить услышанное:

– Задание, имевшее косвенное отношение ко мне? Но я не тайный агент!

– Давайте поговорим у меня, когда вы приедете.

Кэтлин оставалось только надеяться, что через несколько минут она получит больше информации. Жизнь Томаса представала перед ней во все более странном, таинственном свете. Думая о нем теперь, она видела в нем уже не бывшего мужа, а незнакомца, о котором почти ничего не успела узнать. Наверное, этот незнакомый Томас был тем человеком, за которого она выходила замуж. Но этот человек потом куда-то пропал, оставив вместо себя властолюбивого, несправедливого Томаса, а сам отправился на поиски приключений. Кэтлин охватило страстное желание, чтобы прежний Томас – тот, кого она полюбила, – вернулся, заключил бы ее в объятия и сказал, что все опять будет хорошо.

Вернулся таксист с таблетками:

– Извините, но там такое творилось! Я никак не мог скорее. Куда едем теперь?

Кэтлин снова попыталась дозвониться до Вэл. И снова та не взяла трубку.

– Нам надо заехать на вокзал за моей приятельницей, а затем на Виктория-сквер, – сказала Кэтлин.

Они подъехали к вокзалу.

– Жаль, что вы приехали, когда уже стемнело, – развлекал ее разговорами таксист. – Вы бывали в Стерлинге? Это неплохой город. Завтра вы сможете его осмотреть при дневном свете. Пешком это будет легче и приятнее. Вы же видите, как мне приходится тут кружить. Хотя с больной ногой… Вы же сходите к доктору показаться?

– Нет, – сказала Кэтлин, высматривая Вэл. – Вы не знаете, куда она могла подеваться? – спросила она удивленно.

– Может быть, ждет вас в помещении вокзала? – предположил водитель, пристраиваясь в хвост на стоянке такси. – Так вы не пойдете к врачу, чтобы он посмотрел вашу ногу?

– Нет. Неужели она, по-вашему, может ждать внутри вокзала? Там же такой сквозняк, – с сомнением сказала Кэтлин.

– Мало ли какие люди бывают странные, – ответил водитель, и Кэтлин не поняла, кого он имеет в виду – ее или Вэл. – Ой, смотрите! Там впереди стоит машина службы спасения. Неужели опять кто-то кинулся под поезд? Вчера тоже один покончил с собой. Проигрался в пух и прах, влез в большие долги, а тут еще и плохие новости от доктора. Тот сказал, что ему жить осталось полгода. Вот, наверное, он и подумал – ну чего мне ждать еще полгода!

Кэтлин на всякий случай расплатилась за поездку, но все же попросила таксиста подождать и поковыляла внутрь вокзала. Она увидела скопище людей. Мимо промчались полицейские. Наверное, таксист был прав, кто-то совершил попытку самоубийства. Может быть, Вэл затесалась среди любопытных? Кэтлин пробежалась по толпе взглядом. Подруги там не было видно.

Несколько прохожих отделилось от толпы.

– Бедняжка! – услышала Кэтлин их разговор. – Такая молодая!

Сердце у нее тревожно забилось.

– Что тут случилось? – спросила она проходившую мимо женщину.

– Нападение.

– На кого?

– На молодую женщину. Прямо у всех на глазах. Я сама не видала, но кто-то сказал, что какой-то мужчина хотел вырвать у нее сумку, она не отдавала и он сбил ее ударом с ног. А потом раздался хлопок. Очень громкий.

«Только бы не Вэл!» – подумала Кэтлин и ринулась к толпе. Перестав ощущать боль в ноге, она протискивалась в середину, ее отпихивали, она продолжала протискиваться, пока не увидела, что там такое. Кто-то склонялся над Вэл, опустившись рядом с ней на колени и говоря что-то полицейскому, тот молча слушал; санитары службы спасения собирали свое снаряжение. Другие полицейские загораживали подходы, заставляя любопытных не скапливаться и проходить дальше.

– Пропустите меня, – умоляющим голосом обратилась Кэтлин к ставшему у нее на пути полицейскому. Тот взглянул на нее. – Мне нужно к ней. Ей надо помочь. Почему никто ничего не делает? Почему санитары уходят? – Голос ее становился все громче. – Они же должны ей помочь!

Мужчина, стоявший на коленях рядом с Вэл, поднял голову и обернулся.

– Пропустите ее, – сказал он полицейскому.

Тот взял Кэтлин под локоть и бережно подвел к Вэл. Она лежала ничком, но Кэтлин знала, что это Вэл. Волосы, одежда – это была ее подруга. Рядом с телом расплылась темно-красная лужа крови.

– Почему вы ничего не делаете? – спросила пораженная ужасом Кэтлин.

Доктор Бальфур, который только что склонялся над Вэл, подошел к ней и положил руку ей на плечо.

– Вы знали ее? – спросил он сочувственно.

– Знала ее? – переспросила Кэтлин и все поняла.

Хендерсоны жили в одном из таунхаусов, которые город возвел в Крейгмилларе, чтобы поднять статус этого района. Как и Мэри Гордон, миссис Хендерсон приняла сначала пришедших за отца с сыном.

– Неужели что-то случилось с дочкой, – спросила она встревоженно и уже готова была впустить Бена и Сандера в квартиру. Но, узнав, что речь об Айдане, захлопнула дверь у них перед носом и крикнула:

– Убирайтесь, а то я вызову полицию!

По-настоящему она напугала бы их, если бы пригрозила позвать мужа – владельца оружейной коллекции. Однако Бен и Сандер все же убрались. Но не отправились назад тем же путем, которым пришли, а поплелись по свежезаасфальтированным дорогам. Большая часть таунхаусов уже была заселена, и новые обитатели прилагали все усилия, чтобы не быть похожими на прочих жителей своего квартала: белоснежные занавески на окнах, крохотные лужайки перед домами ухожены не хуже поля для гольфа, а у подъездов новенькие энергосберегающие малолитражки.

– С виду она производит впечатление представительницы среднего класса, – заметил Бен.

Сандер бросил на него угрюмый взгляд.

– Ну ладно, как мне ее еще назвать? Ты знаешь какое-нибудь слово, заменяющее «средний класс»?

Мальчик возвел глаза к небу:

– Да ладно тебе! Не такой уж я обидчивый. Хендерсоны не сейчас стали важничать, они и раньше вели себя так, как будто представляют собой что-то особенное. У него место управляющего домом. Она где-то работает неполный рабочий день кассиршей. Всем, у кого нету работы, они тыкали в нос, какие они молодцы. Недавно они получили наследство и сразу побежали в банк, чтобы сделать первый взнос за дом. «Никаких больше съемных квартир, – сказал папаша Хендерсон, – уж лучше залезть в ипотеку и купить собственный дом, чтобы обеспечить себя на старость, да и для ребенка так лучше».

Уже в который раз Бен подумал, что этот парень далеко пойдет, если пробьется в журналисты: общительный, любознательный и в курсе всех слухов.

– С каких пор у них свой дом?

– Только что въехали. Это же сразу видно. – Сандер с недоумением помотал головой, затем расплылся в усмешке. – Позорче надо приглядываться!

Мальчик хотел показать Бену, что наблюдателен, как настоящий журналист. Очевидно, он до сих пор переживал, что в квартире Мэри не заметил признаков предстоящего переезда.

– О’кей, малыш, ты прав. Я действительно плохо смотрел. Но почему же они не уехали отсюда?

– Потому что нигде больше они никого не знают. Ты что? Туго соображаешь? Даже странно слушать! Что им делать-то в другом месте? Тут им есть перед кем пофасонить: вот мы какие особенные, чего достигли! А где-нибудь еще они для всех будут только те самые, которые приехали из Крейгмиллара. С ними же никто не разговаривает. Поэтому они все и вкладывают в свой дом. У этих нет денег ни на школу, ни на машину или что другое, что пригодилось бы в жизни. Что же ты, совсем не понимаешь, как жизнь устроена? – Он похлопал себя ладонью по лбу. – Думать надо, брат, думать! Говорят, это полезно.

– Ты прав, мэтр, – точнее, начальник! – Бен осклабился. – Ну а теперь к кому? К Флемингам?

– Добро пожаловать в слоновник!

Одна из сестер Райана, фигурой точная копия своей матери, загородила собою дверь и молча выслушала все, что говорил Бен. Единственное, о чем она спросила, – это сколько денег он даст, если они согласятся с ним поговорить. Затем впустила его в пропитанную никотином квартиру.

– Тесновато тут, – начал Бен, стараясь таким образом вежливо намекнуть, что неплохо бы где-то присесть.

Хозяйка только скрестила руки на груди и следила за пришедшими, не спуская глаз.

– Мама, тут пришли дать нам денег.

Откуда-то из глубин квартиры раздался голос мамаши, очень похожий на голос полноватой сестрицы Райана. Голос сварливо произнес:

– Так возьми, Сэмми, что дают, да и гони их взашей!

Последовал сиплый смех, исторгнутый хорошо просмоленными за многие годы легкими.

Сэмми уставилась на гостей и не сводила с них глаз в ожидании чего-то, о чем знала только она. Оно появилось через несколько минут: ее матушка, облаченная в просторный, как палатка, мужской купальный халат. Бен не представлял себе, чтобы никотиновый дух мог стать еще гуще, однако вонища усилилась.

– Ну, где ваши деньги? – вопросила маменька Райана.

– Миссис Флеминг, – начал Бен, – я только что сказал вашей дочери, что…

– Он из газеты, – подключился Сандер. – Собирается написать очерк про то, как мало для нас делает город.

Лицо миссис Флеминг выражало крайнюю заинтересованность. Так как мимо дочери ей было не протиснуться, она сказала:

– Айда в гостиную!

Она повернула назад, и Сэмми, Бен и Сандер последовали за ней в гостиную, где в воздухе плавали клубы желтого дыма. Бен деликатно кашлянул, а Сандер раскашлялся не на шутку.

– Я открою окно, – сказал мальчик и сделал это, не дожидаясь разрешения.

Миссис Флеминг, казалось, ничего не имела против. Расположившись на просиженном диване, она, как и дочь, таращилась на Бена, не спуская глаз. На полу валялись постельные принадлежности, и Бен подумал, что гостиная, по-видимому, служит и спальней.

– Ну? Сколько вы собираетесь нам отдать?

– Это целиком и полностью зависит от вашей готовности поделиться с нами…

– Ты, парень, давай лучше не тяни, – прервала она Бена. – Так о чем речь?

– О вашем сыне Райане.

Миссис Флеминг пожала плечами и раскурила две сигареты. Одну она протянула дочери, которая осталась стоять на пороге.

«Путь к бегству перекрыт, – подумал Бен. – Мимо этой женщины никто не проскочит».

Он мельком посмотрел в сторону Сандера, который, стоя у окна, пытался накачать в комнату побольше воздуха.

– И что Райан?

– Я слышал, что ваш сын принимал участие в программах фонда «We help». Мы, работники «Скоттиш индепендент»…

– Никогда не слыхала, – бросила миссис Флеминг.

– Это газета, – подсказал Сандер.

– Ага. Дальше!

– Нам кажется, – продолжал Бен излагать заранее подготовленную историю, – что, собственно говоря, это должен был бы взять на себя город. В школе слишком мало уделяется внимания детям, им не к кому обратиться, когда…

– Да, верно, – поддакнула мать Райана. – Учителя в школе – бездельники. Хотят, чтобы дети дома занимались чтением. А откуда взять деньги, чтобы им на дому заниматься? На книжки у меня нет денег.

Бен подумал про себя, что бог знает, умеет ли она сама-то читать.

– Как вы правы, миссис Флеминг! Скажите, а Райан час то ходил в фонд?

– Понятия не имею! Разве дети скажут! Они вообще делают что хотят.

– Он вам когда-нибудь рассказывал о фонде? Например, что он там видел, какие занятия там предлагают…

Она быстро переглянулась с дочерью:

– Да ни в жисть! Ни словечка.

– Очень жаль! Мне было бы очень интересно узнать, чем в фонде занимаются с подростками.

Миссис Флеминг раздавила сигарету в переполненной через край пепельнице. Фильтр от старого окурка загорелся и начал тлеть, распространяя в воздухе противную вонь.

– Подите туда и спросите у них! – предложила она.

– Он же хотел поговорить с нами и собирается дать нам денег! – напомнила ее дочь.

Она стояла с выкуренной сигаретой во рту, скрестив руки и прислонясь к косяку, и слушала оттуда весь разговор.

Дата добавления: 2015-06-27