Улучшение. Мне удалось попасть на военный чартер, летевший сперва в Кувейт, а потом в Штаты

Дома

Трудные времена

Мне удалось попасть на военный чартер, летевший сперва в Кувейт, а потом в Штаты. Я был в гражданском костюме; мои длинные волосы и борода немного спасали ситуацию, потому что военнослужащим при исполнении не полагается путешествовать в гражданской одежде.

Оглядываясь назад, воспринимаешь это как нечто забавное. Я сошел с самолета в Атланте, где необходимо было пройти процедуры безопасности. Поскольку перед этим я несколько дней провел в дороге не раздеваясь, то, когда я снял свои ботинки, готов поклясться: несколько человек в очереди свалились в обморок. Никогда еще я так быстро не проходил проверку в аэропорту.

Тая:

Он никогда не говорил мне об опасностях, но в этом и не было нужды: я давно научилась читать его, как книгу. И, когда он рассказал мне, что парни вывозили его в конвое, сама эта история заставила меня бояться не за них, а за него. Я задала пару вопросов, и осторожные ответы на них сказали мне многое о том, как опасна была эта процедура эвакуации из Ирака.

Я чувствовала, что чем больше людей будут молиться за него, тем выше будут его шансы. Я поинтересовалась, могу ли я попросить его родителей молиться за него.

Он сказал — «да».

Тогда я спросила, можно ли сказать им — почему, имея в виду его возвращение домой и опасности, угрожавшие ему, и он сказал «нет».

Я послушалась.

Так я и просила молиться за него, упоминая об опасностях, но не приводя никаких подробностей. «Просто поверьте мне», — говорила я. Я понимала, что это будет горькая пилюля для тех немногих, к кому я обращалась. Но я, с одной стороны, твердо верила, что ему нужна наша молитва, а с другой — не хотела нарушить обещание, данное мужу. Я знала, что это не улучшит отношения ко мне со стороны тех, к кому я обращалась с просьбой, но мне нужна была молитва, а не хорошее отношение.

Когда Крис вернулся домой, мне показалось, что он настолько подавлен, что находится в каком-то оцепенении.

Он с трудом мог объяснить свои чувства. Он был просто уничтожен и переполнен.

Я сожалела, что ему через все это пришлось пройти. Меня прямо-таки разрывало от потребности в нем. Он безумно был мне нужен. Но в то же время мне пришлось так долго жить без него, что у меня уже выработалась внутренняя установка: я в нем не нуждаюсь, или, по крайней мере, я не должна в нем нуждаться.

Я догадываюсь, что всем остальным это покажется полнейшей бессмыслицей, но я испытывала весь этот странный спектр чувств, эту странную их смесь. Я ненавидела его за то, что он оставил меня одну с детьми на руках. И я безумно хотела, чтобы он был с нами дома.

На моем состоянии сказались месяцы тревоги за его жизнь и разочарование от того, что он выбрал новый контракт и снова уехал в Ирак. Я хотела рассчитывать на него, но не могла. Его товарищи могли, и совершенно незнакомые военные могли, а вот я и дети — нет.

В этом не было его вины. Если бы он мог, он был бы в двух местах сразу, только это невозможно. Но, когда пришло время выбирать, он выбрал не нас.

И все-таки я любила его и старалась поддержать его и показать ему мою любовь всеми доступными способами. Я испытывала пять сотен различных чувств, и все сразу.

Я думаю, гнев копился во мне все время командировки. Во время разговора Крис понял, что что-то не так.

Он спросил меня, что меня беспокоит, но я сказала, что ничего. Наконец, когда он надавил, я сказала: «Я с ума сходила, не зная, вернешься ли ты. Но я не хочу ненавидеть тебя, и психовать из-за тебя я тоже не хочу. Я знаю, что завтра тебя могут убить. Я не хочу думать об этом. И разговор этот я продолжать не хочу».

Наконец-то он был дома, и все мои эмоции буквально взорвались во мне, счастье и злость вперемешку.

Медики взяли у моей девочки все возможные виды анализов. Некоторые из них по-настоящему вывели меня из себя.

Особенно мне вспоминается, что, когда они брали кровь, ее нужно было много. Они держали ее головкой вниз и прокалывали ножку; кровь почему-то не шла, и врачам приходилось делать это снова и снова. А девочка без конца плакала.

Это были долгие дни, но в конце концов врачи заключили, что у моей дочери нет лейкемии. У нее нашли желтуху с осложнениями, но постепенно врачам удалось взять болезнь под контроль. Девочке стало лучше.

Была одна вещь, которая по-настоящему расстроила меня. Дочка начинала плакать каждый раз, когда я брал ее на руки. Она хотела мамочку. Тая сказала, что наша девочка так реагирует на всех мужчин — стоит ей заслышать мужской голос, как она начинает реветь.

Но, независимо от причин, это больно меня ранило. Я прошел весь этот путь, и я действительно любил ее, а она меня отвергала.

Отношения с сыном складывались у меня лучше. Он помнил меня, а теперь он стал старше и уже мог со мной играть. Но и здесь естественные трудности, которые возникают между детьми и родителями, осложнялись разлукой и стрессом, через которые нам пришлось пройти.

Мелочи могут ужасно раздражать. Я хотел, чтобы мой сын смотрел мне в глаза, когда я его отчитывал. Это злило Таю, которая понимала, что ребенок не привык к моему тону, да и вообще я слишком многого требовал от двухлетнего ребенка в подобной ситуации. Но я думал совершенно иначе. Ребенок должен был делать именно так, как я требовал, и это было правильно. Ведь это ему говорил не какой-то чужой дядя, а тот, кто любил его. Уважение должно быть взаимным. Ты смотришь мне в глаза, я смотрю в твои глаза — мы понимаем друг друга.

Тут уже Тая не могла не вмешаться. «Минуточку. Как долго тебя не было? А теперь ты хочешь вернуться домой, стать частью семьи и диктовать свои правила? Нет, сэр, поскольку через месяц ты опять уедешь на свои тренинги».

С моей точки зрения, мы оба были правы. Проблема была в том, чтобы встать на другую точку зрения и жить с этим.

Я не был совершенством. Во многом я ошибался. Мне еще предстояло научиться быть отцом. У меня были свои идеи по поводу отцовства, но они базировались на иной реальности. Прошло время, мои идеи изменились.

Вот еще кое-что. Я по-прежнему требую от моих детей смотреть мне в глаза, когда я им что-то говорю. И наоборот. И Тая согласна.

Дата добавления: 2015-06-27