Часть вторая И расколется мир! 7 страница

Он обернулся к ней.

- И еще кое-что. Я должен вернуться в Азерот. Не думаю, что стихии стали бы помогать мне, если бы я был не в силах что-то изменить. Я должен попытаться выяснить, чем же они так напуганы... и сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это. Ибо камень чувствовал тот же самый страх, что испытывал Дренор перед...

-...перед его расколом, - закончила фразу Аггра, широко раскрыв от ужаса глаза. - Да, Го'эль. Да! Мы не должны допустить, чтобы подобный катаклизм повторился!

***

Как только спали жажда крови и триумф от победы над Кэрном - самим Кэрном Кровавым Копытом, легендой, одной из ключевых фигур в истории Орды на Азероте - то Гаррош с удивлением понял, что его одолевают противоречивые чувства.

Кэрн сам бросил ему вызов. И Гаррош до сих пор не понимал, почему. Кэрн швырял ему в лицо обвинения - что-то о нападении на друидов в каком-то местечке. Гаррош понятия не имел, о чем говорил таурен, но как только ему было нанесено оскорбление и Кэрн вызвал его на бой, пути назад уже не было. Ни для кого из них. Старый бык дрался хорошо. Гаррош никому не признался бы, но он по-настоящему боялся не пережить этот поединок. Но ему удалось. Да, теперь на руках Гарроша была кровь вождя тауренов, но он не ощущал ни капли вины. Это была честная битва, где оба соперника понимали, что на кону стояла честь и потому в живых останется лишь один.

И все же... хотя Гаррош не чувствовал вины, он не мог отделаться от сожаления. Он не испытывал неприязни к Кэрну, хотя они и неоднократно не сходились во взглядах, что же лучше для Орды. Позор, но Кэрн из-за своих закостенелых убеждений не мог принять необходимые перемены.

Дикое празднование поддерживавших Гарроша утихло, и когда ночь начала сменяться рассветом, ноги Гарроша сами повели его обратно на арену. Тело Кэрна унесли сразу же после схватки, куда - он не знал. Он был не в курсе, что таурены делают со своими мертвецами. Хоронят, сжигают?

На полу арены все еще оставалась кровь. Гаррош подумал, что надо бы кому-то ее смыть. Завтра он проследит за этим. А пока его беспокоило то, что он до сих пор не очистил от крови свое оружие, Клиновопль. Он вспомнил об этом... но не мог вспомнить, где его оружие... Он начал озираться по сторонам, волнуясь все больше и больше, ибо не мог найти свой топор.

- Ищете Клиновопль? - голос застал Гарроша врасплох, словно гром. Он развернулся и увидел одного из кор'кроновцев, с поклоном протягивающего его драгоценный топор. - Мы забрали и сохранили его в безопасном месте, покуда он вам не понадобится.

- Благодарю, - сказал Гаррош. Ему было немного не по себе от постоянного, и что хуже – почти неприметного - присутствия элитных телохранителей. Но он должен был признать, что в подобные моменты они были очень даже кстати. Он был сердит на себя, ибо так увлекся, что забыл про свой Клиновопль. Впредь этого никогда не случится. Он отозвал телохранителя, и кор'кроновец с поклоном растворился в тени, оставив Гарроша наедине с топором, которым когда-то владел его отец.

Гаррош продолжал рассматривать свой топор и кровь на арене, где пал Кэрн, как вдруг сзади него послышался голос. Орка, но не его телохранителя.

- Это огромная потеря для Орды, и я знаю - ты согласен с этим.

Гаррош развернулся и увидел Эйтригга, сидевшего на трибуне. Что этот старый орк делал здесь? Он не мог вспомнить, видел ли он Эйтригга во время схватки, но он, конечно же, там был. Гаррош обнаружил, что не так уж много помнит о самой драке; неудивительно, что он не обратил внимания на зрителей. Он был в то время, так сказать, немного занят.

Он хотел бы поспорить со стариком, поставив его на место, но почему-то почувствовал себя устало.

- Я знаю. Но у меня не было выбора. Он сам бросил мне вызов.

- Многие видели, как это было. Я это и не обсуждаю. Но неужели ты не заметил, как быстро он упал?

Непонятная тревога охватила Гарроша.

- Я многого не помню. Все произошло... быстро, я не отдавал себе отчета.

Эйтригг кивнул. Он медленно встал - Гаррош знал, что у старика болят суставы - и спустился на арену. Вступив на нее, он продолжил.

- Как это было? Сколько ударов ты пропустил? Сколько их нанес тебе Кэрн? Много. А сам он пал лишь от одного удара.

- Хороший, видимо, был удар, - раздраженно сказал Гаррош, ему было противно это слушать. Так оно и было? Он нанес рану справа, поперек груди. Или же? Жажда крови затуманила все...

- Нет, - четко высказался Эйтригг. - Это был широкий, но неглубокий порез. И все-таки он не смог защититься от последовавшего за ним смертельного удара, - Эйтригг наконец подошел к нему. - Тебе не показалось это странным? Мне вот да. И я не одинок в своем наблюдении. Кэрн умер слишком быстро, Гаррош, и если ты не заметил этого, то заметили другие. Другие как я, и Вол'джин, который побывал у меня совсем недавно. Они все удивляются, как же так получилось, что такой прекрасный воин пал от простого скользящего удара.

Гаррош начал сердиться.

- И что с того? - зарычал он. - Что ты хочешь этим сказать? Что в этой битве я победил нечестно? Разве я позволил бы ему изранить себя, если бы замыслил его обмануть?

- Нет. Я не думаю, что ты бился бесчестно. Но мне кажется, что схитрил кто-то другой, - Эйтригг указал скрюченным пальцем на Клиновопль. - Ты получил благословение шамана, который нанес священное масло на лезвие твоего оружия.

- Как и Кэрн. Как и каждый, что сражается на мак'горе, - продолжал пререкаться Гаррош. - Это часть ритуала. Здесь нет бесчестья! - он начинал повышать свой голос, пытаясь задавить в себе странное ощущение. Что же это было - страх?

- Взгляни на цвет масла, - сказал Эйтригг. - Оно черное и липкое. Нет! Во имя предков, не касайся его!

Большая часть лезвия, забравшего жизнь Кэрна Кровавого Копыто, была покрыта высохшей кровью. Но все же было одно маленькое пятнышко на острие, которое теперь заметил Гаррош - вязкая, черная субстанция совсем не была похожа на золотое, блестящее масло, которым обычно смазывали оружие.

- Кто благословлял Клиновопль, Гаррош Адский Крик? Кто благословлял топор, который убил Кэрна Кровавое Копыто? - голос Эйтригга был полон гнева, но направленного не на Гарроша.

Все внутри Гарроша перевернулось.

- Магата Зловещий Тотем, - сказал он хриплым шепотом.

- Не твой талант в битве убил твоего противника. Это был яд коварной интриганки, захотевшей уничтожить своего соперника и для того использовавшей тебя, словно пешку. Знаешь ли ты, что стряслось в Громовом Утесе? Пока ты праздновал свою победу?

Гаррош больше ничего не желал слышать. Он уставился на топор, но Эйтригг продолжал.

- Убийцы Зловещего Тотема напали на Громовой Утес, деревню Кровавого Копыта и другие поселения тауренов. Учителя, могучие шаманы, друиды и воины - все мертвы. Невинные таурены были убиты во сне. Бейн Кровавое Копыто пропал, возможно, он тоже мертв. Кровь хлещет в некогда мирном городе, ибо ты был слишком горд, чтобы замечать происходящее прямо перед твоим носом!

Гаррош слушал, его ужас рос, и вдруг он проревел:

- Хватит! Замолчи, старик! - они стояли, уставившись друг на друга.

Что-то внутри Гарроша оборвалось.

- Она отняла у меня мою честь, - сказал он тихо. - Она украла у меня мою битву. Теперь я никогда не узнаю, был ли я достаточно силен, чтобы победить Кэрна Кровавое Копыто в честном поединке. Эйтригг, ты должен поверить мне!

Впервые той ночью во взгляде старого орка появилась искра дружелюбия.

- Я верю тебе, Гаррош. Никто не подвергал сомнению твою честь. Думаю, даже Кэрн, если перед смертью он догадался о том, что происходит, не сомневался в твоей невиновности. Но знай: сегодня вечером здесь было посеяно зерно сомнения. Сомнения, что ты дрался честно - и они уже тайно шепчут об этом. Не каждый столь же прозорлив, как я и Кэрн Кровавое Копыто.

Гаррош буравил взглядом кровь - и яд – покрывавшее его оружие. Магата украла его честь. Украла его уважение в глазах Орды, которую он любил. Она использовала его, использовала Клиновопль, оружие, которым когда-то владел его отец. Оно было покрыто ядом, оружием труса. Теперь и оно опозорено. А Магата – как низко же она пала! - плюнула в лицо традициям шаманов. А теперь Эйтригг говорит, что кто-то считает, будто он по своей же воле ввязался в это?!

Нет! Он покажет Вол'джину и тем, кто оклеветал его, что он о них думает. Он закрыл глаза, сжал рукоять Клиновопля и позволил гневу охватить себя.

Глава 27

Поначалу, стоило только Андуину буквально как снег на голову свалиться на нее, Джайна хотела связаться с его отцом. И хотя Мойра превосходно справлялась с задачей, надежно блокируя все контакты, входящие и исходящие из Стальгорна, было трудно добиться полнейшей изоляции. Уже через день начали расползаться слухи. Вариан сразу попытался связаться со своим сыном, отправляя срочные сообщения. Когда на них не ответили, он как взволновался, так и рассердился.

Джайна не была матерью, но понимала, что переживает сейчас Вариан, понимала и как отца, который лишь недавно воссоединился с сыном, и как короля, беспокоившегося за безопасность своего королевства. Но сейчас погасить потенциально взрывоопасную ситуацию было куда важнее, чем успокаивать Вариана. Иногда вся политика утыкалась только в двух людей. Несмотря на то, что она никогда не встречала Бейна, его репутация говорила о многом. Конечно, она знала, уважала и любила его отца. Бейн пришел к ней, рискуя всем, полагая, что она поможет ему. Джайна знала Андуина достаточно хорошо и понимала, что если сгладить неожиданный поворот событий и подозрение между ними, можно ожидать продуктивного разговора.

Она успокоила их страхи и заставила побеседовать между собой. Новости, которые каждый из них принес, были по-своему плохи. Бейн рассказал о смерти своего отца от рук Гарроша и Магаты и последовавшей резне мирных жителей в одном из самых кровавых переворотов, о которых Джайна когда-либо слышала. А Андуин рассказал о возвращении дочери, чьи законные претензии на трон нисколько не умаляли ее тирании, воцарившейся в городе и отнявшей свободы его граждан.

Оба, каждый по-своему, были беглецами. Джайна пообещала защитить их и помочь, чем только сможет, хотя пока не представляла себе, каким это таким образом.

Теперь голоса охрипли от разговора, и собеседники, включая саму Джайну, начинали клевать носом. Но она радовалась и тому, что они уже сделали. Бейн сказал ей, что те, кто сопровождал его, будут ожидать его возвращения и если он задержится, то они, скорее всего, заподозрят предательство. Джайна поняла; она предположила бы то же самое. Она открыла портал туда, куда он попросил, и Бейн шагнул в него, оставив Андуина и Джайну одних.

- Это было… - Андуин подбирал слова. - Я так сильно переживаю за него.

- Я тоже… и за всех тех бедных тауренов в Громовом Утесе и Деревне Кровавого Копыта. И Тралл… Я не знаю, что он сделает, когда узнает об этом.

Она знала, что это разобьет сердце благородного орка. Хоть и окольными путями, но именно его решение назначить Гарроша вождем в свое отсутствие привело к тому, что произошло. Тралл будет разбит.

Она вздохнула и прогнала эти мысли, повернулась к Андуину и нежно обняла его, так как не сделала этого, когда он появился.

- Я так рада, что ты цел!

- Спасибо, тетя Джайна, - сказал он, обняв и отпустив ее. - Мой отец… я могу поговорить с ним?

- Конечно, - сказала Джайна. - Пойдем со мной.

Стены небольшой уютной комнаты Джайны были, что неудивительно, заставлены книгами. Она подошла к одной полке и коснулась трех корешков в определенном порядке. Андуин открыл рот, поскольку книжная полка скользнула в сторону, чтобы открыть то, что было похоже на простое овальное зеркало, висящее на стене. Он закрыл рот, когда мельком увидел свое отражение: с отвисшей челюстью он выглядел довольно глупо.

Джайна, казалось, этого не заметила. Она бормотала заклинание и водила руками, и отражение Андуина, Джайны и комнаты исчезло. На его месте появился кружащийся синий туман.

- Я надеюсь, что он неподалеку, - сказала Джайна, хмурясь. - Вариан?

Спустя напряженную вязкую минуту синий туман, наконец, обрел очертания. Пучок каштановых волос, посветлевшие оттенки синего – черты лица, шрам...

- Андуин! - крикнул Вариан Ринн.

Джайна не могла не улыбнуться, несмотря на ужас происходящего, от любви и облегчения в голосе Вариана и от чувств, которыми был пронизан его выкрик.

Андуин усмехнулся.

- Привет, отец.

- До меня дошли слухи… Как ты… конечно, камень возвращения, - сказал Вариан, отвечая сам себе. - Джайна, я должен сказать тебе огромное спасибо. Возможно, ты спасла Андуину жизнь.

- Только его ум помог ему не забыть о камне, - возразила Джайна. - Я всего лишь дала ему инструмент.

- Андуин… эта дворфская ведьма тронула тебя? - темные брови Вариана сошлись. - Если так, я…

- Нет, нет, - Андуин поспешил заверить своего отца. - И я не думаю, что она что-то сделала бы. Я слишком важен для нее. Позволь я расскажу, что произошло.

Он сообщил своему отцу все, что случилось, быстро, кратко и точно. Почти слово в слово, как он рассказал прежде Бейну и Джайне. Уже не впервой Джайна восхитилась хладнокровию молодого человека, особенно учитывая тот факт, что он, как и сама Джайна, уже давно толком не спал, а напряжение было велико.

- Как видишь, ее требование законно, - закончил Андуин.

- Не на императрицу, - парировал Вариан.

- Ну, нет. Но на принцессу, да, и на королеву, как только пройдет формальная коронация. Она не должна этого делать… запирать всех, как сейчас.

- Нет, - ответил король. - Нет. Не должна, - он перевел взгляд на Джайну. - Джайна, я не собираюсь раскрывать Мойре свои карты и оповещать об успешности побега Андуина. Пусть немного потреплет себе нервы. Я хочу попросить об одолжении.

- Конечно, он может остаться со мной, - Джайна ответила, прежде чем он озвучил вопрос. - Его пока никто не видел, а те немногие, кто увидит, полностью заслуживают доверия. Когда настанет время вернуться домой, просто дай нам знать.

Андуин кивнул. Он ожидал подобного, но Джайна заметила, как на его лице промелькнуло разочарование. Она не винила его за это. Любой на его месте хотел бы отправиться домой и со всем этим покончить.

- Спасибо, - сказал Вариан. – И, конечно, на публике я буду продолжать казаться все таким же растерянным, каким она хочет меня видеть.

- Как и я. Мы позволим Мойре думать, что она успешно скрывает свой переворот. А тем временем…

- Не волнуйся, - Вариан холодно улыбнулся. - У меня есть план.

И с этими словами его лицо исчезло. Джайна закрыла глаза на бестактное прощание.

- Он выглядел сердитым, - тихо сказал Андуин.

- Ну, я уверена, так и есть. Я тоже разозлилась, когда услышала обо всем этом и об опасности, в которой ты очутился. А он твой отец.

Андуин вздохнул.

- Мне жаль, что я не смог сделать больше, чтобы помочь жителям Стальгорна или тауренам.

Джайна удержала руку, не взлохматив ему волосы. Он больше не был ребенком, и хотя он был, вероятно, слишком учтивым, чтобы возразить, она догадывалась, что ему бы этого не хотелось. Она довольствовалась тем, что наградила его обнадеживающей улыбкой.

- Андуин, поверь мне, я уверена, как-нибудь ты еще сможешь помочь им.

***

Андуин был приятно удивлен, когда узнал, что Бейн Кровавое Копыто настоял на его присутствии на встрече с Джайной следующей ночью. Хотя гостиная, в которой они разговаривали вчера вечером, казалась довольно странным местом для переговоров подобного значения, Андуин не возражал, когда Джайна предложила пройти туда. Как и Бейн, хотя было очевидно, что для комнатки он был слишком велик. Андуина интересовало, чувствовал ли Бейн ее уют, несмотря на то, что она была, как понимал Андуин, далека от представлений тауренов о милом домике. Но здесь часто собирались друзья, чтобы отгородиться приятной беседой, горячим чаем и печенюшками от дождливого холодного дня. Возможно, немного этого тепла еще задержалось в воздухе, и Бейн ощущал его.

По сравнению с давней встречей, прошедшей в Тераморе на высшем уровне, подумал Андуин, это были необычные переговоры. Никаких формальностей, никакого сложенного оружия, никакой защиты. Только они втроем.

Он решил, что ему это нравится.

Когда появился Андуин, Бейн и Джайна уже были там. Андуину таурен показался немного спокойнее, хоть и печальнее, чем вчера вечером. Андуин вежливо поздоровался с Бейном, поклонившись ему как равному. Бейн коснулся своего сердца и затем лба. Андуин улыбнулся. Сначала улыбка была неловкой, но стоило ему понять Бейна, как он раскрепостился.

Бейн, Джайна и Андуин снова уселись на полу. Андуин был спиной к огню, от которого шло приятное тепло. Джайна принесла поднос с чаем, поставив его между ними. Андуин заметил, что на сей раз для их гостя у нее была приготовлена кружка побольше.

Бэйн тоже заметил это и довольно фыркнул.

- Спасибо, леди Джайна, - сказал он. - Я вижу, что ни одна мелочь от вас не ускользнет. Полагаю, Тралл правильно делает, что доверяет вам.

- Спасибо, Бейн, - сказала Джайна. - Доверие Тралла многое значит для меня. Я никогда не рискнула бы подвести его… или тебя.

Бейн сделал глоток из кружки, которая, хотя и была большой, все еще казалась крохотной в его ручищах. Он секунду смотрел в чашку.

- Среди отрекшихся есть те, кто гадает по чайным листьям, - сказал он. - Вы знакомы с таким искусством, леди Джайна?

Джайна покачала своей светлой головой.

- Нет, не знакома, - сказала она. - Хотя мне говорили, что из использованных чайных листьев получается прекрасный компост.

Шутка была так себе, но все улыбнулись.

- Тоже верно. Мне не нужен оракул, предсказывающий мне мое будущее. Я думал, молясь Матери-Земле. Прося, чтобы она направила мое сердце. Сейчас оно полно боли и гнева, и я не знаю, мудро ли оно.

- Что оно говорит тебе? - спокойно спросила Джайна.

Он посмотрел на нее спокойными карими глазами.

- Мой отец был отнят у меня предателем. Мое сердце взывает к мести за это презренное действие, - его голос звучал твердо и ровно, но все равно, Андуину инстинктивно захотелось отпрянуть от него. Он бы не хотел, чтобы Бейну захотелось когда-нибудь броситься на него, требуя отмщения.

- Мое сердце говорит: «Они взяли у тебя, забери у них». Забери Зловещий Тотем, который вошел в мирный город своих сородичей под покровом ночи, который убивал, душа и закалывая жертв, спящих слишком крепко, чтобы сопротивляться. Забери их матриарха, которая нанесла на лезвие яд вместо того, чтобы свято помазать его маслом. Возьми высокомерного дурака, который посмел сразиться с моим отцом, который смог победить, только опустившись до…

Бейн начал повышать голос, спокойствие в его глазах вспыхнуло гневом. Его руки сжались в кулаки размером с голову Андуина, и он начал бить хвостом. Вдруг он остановился посреди предложения и глубоко вздохнул.

- Как видите, мое сердце не очень разумно. Я согласен с ним в одном. Я должен вернуть земли своего народа - Громовой Утес, Деревню Кровавого Копыта, Пристанище Солнечной Скалы, Лагерь Мохаче, любую другую деревню или заставу, в которую они вторглись и пролили невинную кровь.

Андуин заметил, что кивает. Он был полностью согласен, по многим причинам. Зловещий Тотем не должен был оставаться безнаказанным за такую жестокость и безжалостность, Бейн будет лучшим вождем, чем эта Магата и, кроме того, мир с Альянсом может быть достигнут, только если этот храбрый, хоть и молодой, таурен встанет во главе своего народа.

- Я думаю, ты прав, - сказала Джайна, но Андуин уловил натянутую нотку в ее голосе. Он знал, что ее интересовало, что именно он собирался сделать и что попросит у нее. Она должна была быть готова помочь, иначе она никогда не позволила бы Бейну прийти поговорить с ней. Он придержал язык и позволил Бейну продолжить.

- Но есть то, что я не могу, что я не должен делать. Даже если мое сердце ведет к этому. Я не могу этого сделать, потому что знаю, что отец не одобрил бы, а я должен чтить его волю, то, за что он боролся, за что он заплатил собственной жизнью, а не вестись на поводу у своих чувств, - Бейн глубоко вздохнул. - Как бы этого я ни хотел… я не могу напасть на Гарроша Адского Крика.

Джайна незаметно расслабилась.

- Гаррош был назначен моим вождем, Траллом. Мой отец поклялся в верности Траллу, как и я. Мой отец всем сердцем верил, что Гаррош был ответственен за нападение на часовых в Ясеневом Лесу, а также за нападение на друидов. Поэтому он бросил вызов на мак'гору Гаррошу, во имя Орды, и не отказался от вызова, даже когда Гаррош изменил правила и сделал ее битвой до смерти. Я верю, что в той ситуации он все сделал правильно. Его мотивом не были гнев, ненависть или месть.

Голос Бейна дрогнул.

- Его мотивом была любовь к Орде и желание видеть ее в мире. Ради этого он был готов рискнуть своей жизнью, и именно своей жизнью он заплатил.

Слова Андуина вырвались изо рта прежде, чем он успел остановить их.

- Но никто не отказал бы вам в праве на месть, особенно если вы сможете доказать, что Гаррош позволил Магате отравить его лезвие! И атака на друидов…

Джайна была недовольна его вспышкой, а Бейн казался сильно удивленным. Он повернул большую голову на мгновение, чтобы обратиться к Андуину.

- Да. Но кое-чего ты не понимаешь. Возможно, даже вы, Джайна, не понимаете, что мой отец бросил вызов на мак'гору. Результат разрешает вопрос раз и навсегда. Так сказала Мать-Земля.

- Но если Гаррош обманул…

- У нас есть доказательство, что Магата отравила лезвие. Но ни одного, что с согласия Гарроша. В сердце моего отца не было сомнений. В моем сомнение есть. Если я брошу ему вызов без непоколебимой веры, что я прав, тогда я попру древнюю традицию своего народа. Скажем, мне не нравятся эти законы, а значит, я не буду соблюдать их. Я отвергну Мать-Землю. К чему это приведет, молодой Андуин?

Андуин медленно кивнул светлой головой.

- Нельзя сначала сказать, что это справедливый способ определить, прав ты или нет, и затем заявить, что он несправедлив, потому что тебе не понравился исход.

Бейн одобрительно фыркнул.

- Теперь ты действительно понимаешь. Хорошо. Мой отец бросил вызов Гаррошу, пытаясь исцелить Орду. И все же, если я поступлю так же, то расколю ее. Я уничтожу образ жизни тауренов, все, за что они боролись, в слепой попытке защитить его. Уничтожу то, ради чего Кэрн Кровавое Копыто отдал свою жизнь. Это не то, что должен сделать его сын. И потому… я не сделаю этого.

Андуин почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он знал, что многие люди, а также другие расы Альянса, думали о тауренах, об Орде. Он часто слышал ропот, крики. Орду называли чудовищами. А тауренов считали просто животными. И все же Андуин знал, что за все его, по общему признанию – недолгое, время в этом мире, он никогда не был свидетелем такой честности.

Он также знал, что Бейн не смирился со своим решением. Он знал, что было правильно, но он хотел признавать этого. Андуин внезапно понял, что Бейн… не думал, что сможет. Бейн не верил, что он, Бейн, сможет быть таким же тауреном, каким был его отец, и за полными страдания словами скрывался страх его поражения.

Андуин знал, каково жить в тени могущественного отца. Для любого, у кого были глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, было очевидно, что Бейн и Кэрн были очень близки. Андуин почувствовал зависть: теперь он не был так близок с Варианом, как был когда-то… И он тут же устыдился своих мыслей. Как бы чувствовал себя он, если бы его отца отобрали у него подобным образом? Каково было Вариану, когда убили его собственного отца? Если бы у Вариана не было под рукой мудрости тезки Андуина, Андуина Лотара, чтобы направлять его на верный путь, что бы он натворил?

Смог бы хоть один Ринн, почувствовав такую боль, какую сейчас не скрывал Бейн, выбрать путь, который был нужен его народу, а не потакать личным мотивам?

- Я сейчас вернусь, - внезапно сказал Андуин. Он поднялся и поклонился, затем, чувствуя на своей спине любопытствующие взгляды, умчался в комнату, которую предоставила ему Джайна. Под кроватью лежал мешок, который он захватил с собой, когда воспользовался камнем возвращения, чтобы сбежать из Стальгорна и позолоченной клетки, которую Мойра приготовила для него. Он схватил мешок и поспешил вернуться к Джайне и Бейну. Между бровями Джайны пробежала морщинка, выдававшая Андуину ее раздражение. Он снова сел и опустил руку в мешок, доставая что-то плотно завернутое в ткань.

- Бейн… я не знаю… Возможно я немного забегаю вперед, и не уверен, есть ли вам дело до того, что я думаю, но… я хочу, чтобы вы знали, что я понимаю, почему вы выбираете этот путь. И я думаю, что он правильный.

Бейн скептически сузил глаза, но не прерывал его.

- Но… мне кажется… - Андуин нащупывал слова, его лицо покраснело. Он поддался порыву, которого сам полностью не осознавал, и он надеялся, что в конце пожалеет об этом. Он глубоко вздохнул.

- Мне кажется, что сам ты не уверен в правильности пути, который избрал. Что ты беспокоишься, что… не сможешь следовать ему. Что не сможешь быть лучшим вождем для своего народа, каким был твой отец.

- Андуин… - голос Джайны был резким, предупреждающим.

Бейн поднял руку.

- Нет, леди Джайна. Позвольте ему закончить, - его карие глаза напряженно посмотрели в синие глаза Андуина.

- Но… я верю в тебя. Я верю, что Кэрн Кровавое Копыто очень гордился бы тем, что ты сказал здесь этим вечером. Мы с тобой похожи, мы родились, чтобы стать правителями наших народов. Мы не просили об этом, и те, кто думают, что наша жизнь веселая или легкая… ничего не знают о том, что значит быть нами. Быть сыновьями правителей и править самим. Кое-кто поверил в меня однажды и дал мне это.

Он развернул предмет, который лежал у него на коленях. Страходробитель поймал свет огня и ярко заблестел. Говоря, Андуин гладил древнее оружие. Его рука жаждала сомкнуться вокруг него, но он удержался.

- Король Магни Бронзобород дал его мне ночью перед… перед ритуалом, который погубил его. Это древнее оружие. Его имя - Страходробитель. Мы говорили об обязанностях, и иногда то, чего от нас все ждут, совсем не то, чего мы действительно хотим, - он посмотрел на Бейна. - Я думаю, что таурены испытывают ту же злость и жаждут той же мести, что и ты. Некоторые будут недовольны, что ты не ищешь предательской крови. Но ты знаешь, что идешь по правильному пути, правильному и для тебя, и для них. Только они пока не видят этого. Но увидят, когда-нибудь.

Он поднял Страходробитель, бережно держа его двумя руками. Ему вспомнились слова Магни: «Он знаком со вкусом крови, но в правильных руках он способен остановить кровопролитие. Вот, возьми его. Сожми в руке. Посмотрим, понравишься ли ты ему».

Он не хотел отдавать его. «Если уж вещи и могут быть предназначены для кого-то, то это оружие предназначено для тебя», - уверенно сказал Магни.

Но Андуин не был так уверен. Возможно, оно предназначалось для него только на время. Был только один способ проверить.

Он поднял оружие и вручил его Бейну.

- Возьми его. Сожми. Давай… давай посмотрим, понравишься ли ты ему.

Бейн был озадачен, но послушался его. Булава была слишком большой для Андуина, а в огромных руках Бейна была маловата. Бейн долго оценивал оружие. Затем сделал длинный, глубокий вдох и выдох, позволяя воздуху выйти, позволяя своему телу расслабиться. Андуин улыбнулся от того, как принял оружие Бейн.

И действительно, через несколько секунд, Страходробитель начал светиться, хоть и слабо.

- Ты ему и правда понравился, - тихо сказал Андуин. Он ощутил потерю. У него даже не было возможности воспользоваться этим оружием прежде, чем оно захотело перейти к другому. Но в тоже время он не жалел о содеянном. В некотором роде, который Андуин не совсем понимал и возможно никогда не поймет, оружие выбрало Бейна, так же как оно выбрало его.

- Он тоже думает, что ты принял правильное решение. Он верит в тебя так же, как я, так же, как Джайна. Пожалуйста, возьми его. Я думаю, что я должен был получить его, чтобы передать его тебе.

На мгновение Бейн замер. Затем его большие пальцы плотно сжались вокруг Страходробителя.

Андуин почувствовал, как Свет мягко пощипывает в груди, внутри его сердца. Все еще неуверенный, он поднял руку. Она ярко вспыхнула, и Бейна окутало нежное сияние, которое исчезло также быстро, как и появилось.

Глаза Бэйна расширились. Он сделал еще один вдох и на глазах у Андуина наполнился спокойствием.

Теперь Андуин узнал это чувство. Только на этот раз оно исходило от него к Бейну, а не к нему от Рохана. Бейн почувствовал то же самое умиротворение, которое чувствовал Андуин, когда Рохан благословил его, оберегая от собственного страха. Бейн поднял голову.

- Честь тебе, Андуин и честь Магни Бронзобороду. Знай, что я буду дорожить твоим даром.

Андуин улыбнулся. Джайна смотрела на него с чем-то похожим на благоговейный страх. Ее глаза, широкие и блестящие, смотрели то на него, то на Бейна, и на ее лице появилась нежная, любящая улыбка.

Таурен внимательно посмотрел на светящееся оружие.

- Свет, - сказал он. - Мой народ не думает, что тьма это зло, Андуин. Она естественна и поэтому правильна. Но у нас тоже есть наш собственный Свет. Мы чтим глаза Матери-Земли, солнце и луну - Ан'ши и Му'ша. Ни один из них не лучше другого, а вместе они видят гармонию. Я чувствую в этом оружии сходство с ними, даже при том, что оно исходит из культуры, так отличающейся от моей.

Дата добавления: 2015-06-28