Часть первая: Каменной тропой 2 страница

– Если хочешь, я с лёгкостью помогу тебе забыть – конечно, если ты хочешь. А ты хочешь?

– Нет, – выпрямился Гарри. – Не хочу. Ты же не думаешь…

– Не проси меня что-то решать. Хочешь знать, что я думаю? Лучше б я его убил – я бы не принял это близко к сердцу, и мне ненавистно, насколько близко к сердцу это принимаешь ты. И всё же я считаю, тебе придётся снова это сделать – не могу же я каждый раз заставлять тебя забывать о случившемся?.. И мне не кажется, будто тебе постепенно станет легче, – возможно, нет. Но ведь лёгкость никогда не служила причиной твоего выбора верно? Ты не ждёшь лёгкости, ты даже где-то ненавидишь её. Я как-то уже говорил тебе об этом… Ты достаточно силён – силён, чтобы делать злые вещи. Просто не хочешь таким быть. Вот и всё.

– Я думал, ты делал это, перестав быть моим другом, – после паузы произнёс Гарри.

– Это не имеет никакого отношения к существу вопроса.

Гарри натянуто рассмеялся:

– Иногда мне бы даже хотелось, чтобы ты мне солгал. Хотя бы чуть-чуть.

– Неправда.

– Да… ты прав, – Гарри выпустил рубашку слизеринца, однако не двинулся с места. – Малфой?..

– Что?

– Силён, чтобы творить зло, и воплощение этого самого зла: есть ли разница?

– Не знаю, – поразмышляв мгновение о грани между поражением и смирением, ответил Драко. Кровь с рук Гарри теперь была и на нём: его кожа, одежда – теперь всё было в крови. Но это не имело значения. – Не знаю, Поттер. Действительно не знаю.

* * *

В полумраке Джинни увидела раскинутые, запутавшиеся в чёрной ткани руки – бледные и тонкие; поджатые к груди ноги, забрызганное чёрной кровью белое горло без всяких признаков пульса, сведённые судорогой пальцы. Руки Джинни онемели, и выскользнувшая палочка зацокала по полу – девушка кинулась к трупу, развернула его, схватив за плечо… и тут же, едва сдержав обдирающий горло крик, отдёрнула руку: с лица, настолько искажённого ужасом, что она едва поняла, кому оно принадлежит, уставились вытаращенные, вздувшиеся глаза. Впрочем, всё остальное – аляповатые заколки, путаница каштановых волос, поджатые губки были вполне узнаваемы. Пенси Паркинсон.

Явных повреждений Джинни не заметила, но всю блузку спереди заливала кровь, и от крови же слиплись эти каштановые локоны. У Джинни даже мелькнула мысль – не расстегнуть ли пуговицы, чтоб узнать, что же сделал Том, но… впрочем, какое теперь это имеет значение? Имело значение только одно: Пенси мертва.

Протянув руку, она осторожным движением, самыми кончиками пальцев закрыла ей глаза.

– Прости, – шепнула Джинни, но пустой пролёт лестницы тут подхватил даже этот шёпот, вернув его обратно странным, многократным эхом – «твоя вина, твоя вина, твоя вина»…. – Нет! – выдохнула девушка, дотягиваясь до стены и пытаясь подняться по ней, – нет…

– Не стоит плакать, Джинни… – её ли зрение затуманилось или же факелы сами собой замерцали при звуке этого негромкого, мягкого голоса. – Не стоит делать вид, будто тебя так взволновала её смерть – она же всегда тебя ненавидела. Она сама мне об этом сообщила. Перед тем, как я её убил.

О нет, недаром Джинни съела волеукрепляющий цветок: сейчас ей понадобилась вся сила воли – вся, до самой последней капли, – чтобы поднять голову и взглянуть на него. Он стоял на самом верху лестницы, где тень была гуще всего, – неяркий факел подсвечивал бледное лицо и руки, волосы цвета спелой пшеницы, губы, изогнутые в сладострастной улыбке, устремлённые на неё голодные глаза.

– Я знал, знал – ты придёшь, – зашептал он, и в глазах блеснуло удовлетворение. – Ты принадлежишь мне.

Ярость почти ослепила Джинни, и она побежала, кинулась вверх по ступеням – к нему, даже не подхватив потерянную палочку, судорожно сжимая пальцы и… упала – больно, сильно, разбив до синяков колени и ладони.

Там никого не было.

Девушка поднялась на ноги, закрутила головой – но Том пропал: она в одиночестве стояла на самом верху лестницы – над замершей в луже собственной крови Пенси Паркинсон и под огромной, тускло мерцающей люстрой – тихой и безжизненной, увешанной тёмно-красными хрустальными подвесками.

Я могу уйти, – подумала она. – Сбежать по лестнице, выскочить из дома – он не последует за мной …

Но… она не может так поступить: Том знал, что она вернётся – ведь она всегда к нему возвращалась, их связало чувство, куда более прочное, чем любовь. Ненависть. Чувство, которому всегда можно доверять, по словам Драко, – чувство, при помощи которого всегда можно понять, где ты.

Джинни расправила плечи и направилась в коридор.

* * *

Рон поднялся только до середины узкой каменной лестницы, когда дыхание начало срываться с губ облачками пара.

Надо же, мороз…

От страха за Гермиону кровь пульсировала в ушах – ступеньки были крутыми, он продрог до костей, когда, наконец, добрался до деревянной двери, распахнув которую оказался на площадке Северной Башни – ровной, упирающейся в зубчатое ограждение. Взирающее сверху небо выглядело мокрой галькой, резанул ветер, швырнув снежную крупу прямо в лицо; Рон защитил глаза рукой и крикнул:

– Гермиона!

Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то откликнулся – сначала ему даже показалось, что он ошибся, приняв за голос вой ветра. Развернувшись, он увидел её – тёмную фигурку, прижавшуюся к стене внутренней башенки. Мгновением позже, он уже присел рядом с ней – съёжившейся, обнявшей голыми руками затянутые в джинсы ноги. Когда она взглянула на него, он увидел, что губы посинели.

– Рон, – неверным голосом произнесла она, – что… ч-что ты… – зубы клацали, не давая говорить. Рон сдёрнул с плеч свой синий плащ, обмотал ей вокруг плеч и потянул Гермиону вверх, помогая подняться на ноги.

– Пойдём внутрь, – пробормотал он.

Она вцепилась ему в руку, когда они пересекали заснеженную крышу; пальцы её напоминали сосульки. Наконец, она очутились в башне и первое, что он сделал, закрыв дверь, – с тревогой обернулся:

– Гермиона с тобой всё хорошо?

Она ёжилась под тёплым синим плащом – сначала ему показалось, что она касается правого бока, потому что тот болит; потом, увидев серебристую вспышку – нож? – он понял: он что-то держала. Губы и веки Гермионы отливали синевой, каштановые кудряшки смёрзлись, налипнув на лоб и щёки.

– Рон, – хрипло спросила она, – что ты тут делаешь?

– Меня похитил Тёмный Лорд и, так же как и тебя, приволок сюда. Я даже не знаю, сколько я уже здесь, Гермиона, который день…

– Ты не похож на узника, – с подозрением заметила она, махнув рукой в сторону его одеяния. – Ты будто собрался на маскарад…

– Гермиона, – Рон потянулся к ней, однако она тут же шарахнулась, заставив его почувствовать себя так, будто он наелся льда: столько пережить – и всё равно оказаться на правах подозреваемого… он резко развернулся: – Ладно, – и начал спускаться вниз по лестнице. Через миг она последовала за ним.

* * *

Первые три комнаты, осмотренные Джинни, оказались пустыми, зато в следующей – обитой жёлтым бархатом спальне – на парчовом стуле сидела Блез. Веревка стянула ей талию, плотно притянув девушку к спинке красного дерева, тонкие путы крепко обхватили запястья, а роль кляпа выполнял зелёный платок. Когда она увидела Джинни, глаза сначала расширились, а потом дико заметались по комнате.

Джинни приложила палец к губам и, подойдя к Блез, вытащила кляп изо рта – слизеринка судорожно перевела дух и начала облизывать пересохшие губы. Сейчас, стоя к ней вплотную, Джинни отчётливо видела – глаза её переполняются слезами, хотя, зная Блез, можно было не сомневаться – причиной их являлись, скорее, боль и ярость, нежели страх.

– Блез, – прошептала Джинни, присаживаясь рядом со стулом, – ты цела?..

– А что – не видно? – фыркнула слизеринка, поднимая неестественно белые руки: тонкие заляпанные кровью верёвки прорезали кожу на запястьях. – Тебе лучше уйти, Джинни, неизвестно, когда его принесёт обратно, и если он найдёт тебя тут…

– Он знает, что я тут, – мрачно ответила Джинни. – Давай-ка я тебя развяжу…

– Нет! – глаза Блез снова заметались по комнате. – Знаешь, он убил Пенси.

– Знаю. Я думала, он и тебя прикончил.

– Нет, – протянула Блез, поднимая к Джинни голову; на шее стали заметны красные пятна, похожие на следы укусов. – Ему нужна только ты… он сказал, я напомнила ему тебя.

Страшная мысль пронзила Джинни:

– Ты ведь знаешь – это не Симус. Точнее, совсем не Симус…

– Знаю, – нижняя губа Блез дрогнула, сделав её той, кем она, по сути, и являлась – испуганной девочкой-подростком, изо всех сил старающейся держать себя в руках. – Что он такое, Джинни? Я взглянула ему в глаза – он же не человек, он словно тень, хотя нет – куда чернее тени, куда более странный… Когда он коснулся меня, его пальцы резали, словно ножи – что же он такое?

Джинни недоумённо заморгала: чернее? Более странный? Как так? Ведь он же прекрасен… И ужасен… Её Том… – она открыла рот, чтобы попробовать объяснить, чтобы вынести себе приговор, когда услышала тихий голос, острым гвоздём пробежавший вдоль её позвоночника:

– Да, Джинни… Скажи ей, что же я такое…

* * *

Примерно половина лестницы осталась позади, когда в их сторону метнулась змея: Гермиона заорала и отпрыгнула назад, а Рон замер на месте, выставив вперёд факел, – пламя переливалось золотом, так же, как и змеиные глаза.

– Всё в порядке, Гермиона, это всего лишь Кевин.

…Всего лишь? – лениво повторила змея, зашуршав чешуёй прямо в голове Рона. – Значит, ты обо мне такого низкого мнения, Сновидец?

…Что ты! – быстренько подумал Рон, прислушиваясь к частому испуганному дыханию замершей за спиной Гермионы.…Наверное, ей без её волшебной палочки сейчас действительно не по себе. – Я просто хочу пройти.

…Просто змея, просто пройти… как осторожно ты говоришь, как немного тебе нужно от жизни – с учётом твоей-то силы. В чём дело, Прорицатель?

Губы Рона дрогнули в горькой усмешке.

…Да какая сила… полная башка дурацких видений о будущем и никакой возможности его изменить…

Теперь шипение змеи зазвучало нетерпеливо:

…Хочу заметить, мой юный друг, что ответы на некоторые вопросы не стоит искать в будущем. Они лежат в прошлом.

…О чём это ты? – начал Рон, но тут позади раздался тихий стон и, обернувшись, он увидел, что Гермиона, подозрительно посинев, задрожала и съехала на пол.

Кевин усмехнулся, если так можно сказать о змее.

…Впрочем, змея по имени Кевин может обладать куда большими способностями чем обычные змеи, – подумал Рон.

…Займись своей подружкой, – посоветовал змей и, снисходительно вильнув кончиком хвоста, нырнул в свою нишу.

* * *

Только много позже, когда он снова увидел Гермиону или же – хотя бы – просто выяснил, что тогда она находилась в относительной безопасности, он смог вспомнить следующие полчаса, проведённые в квартире Виктора, когда они с Драко бродили по комнатам безмолвными призраками. Они даже не звали её по имени – не было сомнений, она исчезла: Гарри накрыло ощущение утраты, такое же отчётливое, как осознание собственного присутствия.

Они влетели обратно в кухню, где Драко замер у плиты – Гарри впервые обратил внимание на тихое пламя под горшком, содержимое которого подгорело и слиплось. Драко махнул рукой – огонёк погас – и повернулся к Гарри:

– Обсудим наши действия?

Это «наши» немного успокоило Гарри – значит, он теперь не один…

– Они забрали её. Люди Вольдеморта.

– Угу. И, похоже, те же самые, что вчера вечером приходили за тобой. Они говорили, дескать, нашли её.

– Я что-то слышал… Когда я проснулся – когда они утром разбудили меня – звук упавшего тела…

– Думаешь, она мертва? – спросил Драко, резко побледнев. Он коснулся пальцами бока горшка и тут же, подскочив, отдёрнул руку и сжал её в кулак.

– Нет. Она не мертва. Я бы знал.

– Да… думаю, да – ты бы знал…

– Думаю, нам не стоит ничего обсуждать, – с горечью сказал Гарри. – Так или иначе – я собираюсь найти Тёмного Лорда. Только теперь я это сделаю чуть быстрее.

– Быстрее? – эхом откликнулся Драко, не сводя глаз с обернувшегося угольями содержимого горшка. – День да ночь – сутки прочь… – он закашлялся. – Прости, зола в горло попала.

– Всех моих друзей – одного за другим… – Гарри тихонько коснулся руки Драко. – Ты будешь осторожен?

Драко отвёл взгляд:

– Я Тёмному Лорду не нужен. Он не любит бракованные вещи.

– Твоя рука заживёт…

Драко будто не расслышал:

– Как бы я хотел переговорить с отцом… Он ведь, несомненно, знает, где Вольдеморт…

– Можно сказать, я тоже знаю: он в Румынии, – ответил Гарри.

– Ага, точно, – сообразил Драко, – эти, вчерашние, они же говорили на румынском – да, отец как-то упоминал: замок на горе…

– Нам нужно оказаться там как можно быстрее.

– И именно для этого у меня есть один коварный план… – с мелькнувшим на губах призраком улыбки подытожил Драко. – Дай-ка мне пару минут, Поттер, а сам ступай и смой с себя кровь. А то меня сейчас стошнит.

* * *

Блез затрепетала и тихонько застонала. Легонько коснувшись её плеча, Джинни развернулась к Тому.

Склонив голову, едва заметно улыбаясь, он привалился к косяку: теперь, когда на него падал свет, стала видна белая рубашка, вся в красных пятнах, кое-где уже подсохших до цвета ржавчины, а кое-где – совсем ещё свежих. Его кожа – обветренная кожа Симуса – казалась чуть темней, нежели рубашка; на скулах пылал румянец, губы розовели, а пшеничное золото волос переливалось медью в свете свечей. Он похож на ангела, – ошеломлённо осознала она. – Древнего ангела из тех времен, когда на небесах велись войны, а ангелы убивали.

Слабая улыбка стала явной:

– Нечего сказать, Вирджиния? Язык проглотила?

Он отлепился от косяка, вошёл в комнату и замер перед Блез, заложив руки за спину и пристально разглядывая слизеринку.

– Мисс Забини. Припоминаю вашего дедушку. Заику со странным именем, которое и выговорить-то было невозможно. Денег куры не клевали – но, как ни крути, они были просто-напросто иноземной швалью. Да-с, я знаю вас, – голосом, полным ядовитого мёда, продолжил он, – но вы меня не знаете – о, нет…

Он преклонил колена рядом с её стулом и, взяв её окровавленные руки в свои, провёл губами вдоль костяшек пальцев.

– Если Джинни захочет, она сообщит вам, кто я… – его взор, полный предвкушения невероятного разрушительного удовольствия, обратился к гриффиндорке. – В конце концов, именно она меня создала.

Дыхание со свистом сорвалось с губ Джинни.

– Не надо… Том…

– Слышите, как она зовёт меня? – промурлыкал Том, почти касаясь губами кожи Блез. – Она не знает, любит ли она меня, ненавидит ли, ибо я – это она. Я исконный её враг, я её возлюбленный, я – её радость и отвращение, её неразделённая страсть. Я – её вина, её воспоминание. Её сладкое отчаяние. Все её несбыточные мечтания и грёзы. Я создан из крови, слёз и чернил. Она – мой создатель. И я никогда не покину её.

Блез не сводила с него глаз, её рот приоткрылся от изумления:

– Ты… конченый псих…

Похоже, он её не услышал: обращенные к Джинни глаза горели, и в их сияющей глубине Джинни видела жар, способный растопить её и создать заново.

– Том, она ни при чём. Только ты. И я.

Кивнув, он встал на ноги – лёгкий, изящный, окровавленный.

– Тогда чего же ты хочешь, Вирджиния?

Джинни взглянула ему в глаза:

– Покончить со всем этим, – сказала и вышла из комнаты.

* * *

Потоки горячей воды, почти кипятка лились и лились на Гарри, смывая кровь и грязь с его ноющего от боли тела. Особенно внутри. Глотая воду и мыло, он поднял лицо, позволяя воде стекать по векам и губам.

Сейчас, в одиночестве, он явственно слышал биение собственного сердца, ощущал боль от синяков и ссадин, заявляющих о себе особенно отчётливо именно там, где струились горячие потоки. Он едва ли мог припомнить слова, сказанные Драко на кухне, но одно помнил точно: тот обнимал его. И пронзившая грудь стрела пропала, оставив после себя зияющую рану.

Наконец стекающая с него вода стала прозрачной. Гарри закрыл кран, натянул брюки и как был – босиком, с полотенцем на голове – вернулся в спальню, где Драко занимался разбором имеющегося у Виктора оружия. Слизеринец поднял взгляд.

– Ты переоделся, – заметил Гарри. – Это твоё?

Драко оглядел себя: в чёрном с ног до головы – ботинки, брюки, свитер (который оказался слегка великоват). Довершал одеяние чёрный плащ.

– Виктора. Из шкафа, – он пожал плечами. – Мои вещи сюда ещё не прибыли, а твоё брать я не хотел.

– Мог бы взять нужное. А то у тебя какой-то депрессивный вид. Нет, я не говорю, будто это плохо, – спохватился Гарри, заметив, что лицо Драко потемнело, – тебе чёрный идёт.

– «Смотримся в чёрном лучше вдов своих врагов с 1500 года», – процитировал Драко, усмехнувшись. – Семейный девиз Малфоев. Как насчёт тебя? Знаешь, как говорится: «ни рубашки, ни ботинка, ни победы в поединке».

Гарри швырнул на кровать полотенце и оглядел свои сумки.

– Я собирался надеть рубашку.

– Погоди-ка, – остановил его Драко, распрямляясь, – для начала иди сюда.

С осторожностью перебравшись через груду булав и клинков, Гарри подошёл. Драко встал навстречу, держа что-то в левой руке.

– Вытяни руки, – Гарри подчинился. Драко внимательно изучал его кисти, словно не желая смотреть в лицо. – Не дрыгайся.

Гарри не сразу понял, что такое обхватило его правое запястье: нечто вроде мягкого кожаного наручника. Через мгновение второй браслет обхватил левое запястье, а Малфой сделал шаг назад, критически изучая проделанную работу. – Больно?

– Нет. В этом есть смысл или у тебя просто крыша слетела?

– Смысл есть. Вот, – Драко взял Гарри за руку и резко развернул пальцами вниз. Гарри почувствовал, как браслет туже стянул запястье – и через миг в пол у самых его ног вонзился нож с чуть поблескивающей рукоятью. – Они заколдованы, – с таким удовлетворением, будто бы сам их и заколдовал, сообщил Драко, – чтобы метать ножи. И никогда не бывают пустыми.

– Лучшая примочка для пикника, – заметил Гарри. Он не знал, улыбнулся или нет на его шутку Драко – тот по-прежнему старательно отворачивался.

– Ты только не дергайся, а то ноги себе проткнёшь.

– Договорились. Слушай, с тобой всё хорошо? Ты в мою сторону даже не смотришь.

Драко со вздохом поднял взгляд.

– Я думал, тебя сейчас больше заботит оружие. Совсем скоро оно здорово понадобится – я хотел вооружить тебя, как должно, – времени не так-то много…

– Всё в порядке. А куда делось… тело?

– Потом покажу, как только соберёшься. Так они тебе действительно не мешают?

Гарри снова вытянул руки.

– Застёжки немного болтаются. Можешь подтянуть?

Поколебавшись, Драко коснулся левого браслета – быстро, почти нежно; Гарри не видел его лица, только светлые пряди да кончики пылающих ушей.

– Ты ведь не уйдёшь сейчас, – на самом деле это не было вопросом. – Ты ведь не вернёшься в Англию, как говорил раньше…

– Естественно, нет. Я хочу найти её так же, как ты.

– Не так же.

– Сказал, что пойду – значит, пойду, – пожал плечами Драко, берясь за другую застёжку.

– Там на кухне, ты говорил, что я не лукавлю… – Драко напрягся, Гарри почувствовал это по хватке на своём запястье.

– Ну?

– Я хотел тебя поблагодарить. После вчерашнего разговора… я думал, ты меня ненавидишь… что ты меня всегда ненавидел.

– Я тебя не ненавижу, – в тоне Драко зазвучали предупреждающие нотки.

– Да… на кухне… я понял это… Ты будто бы ещё веришь мне, и мне… мне нужно, нужно, чтобы ты мне верил, ведь если нет… – он осёкся.

– И что – считаешь, верю, да?

– Разве нет?

Драко закончил возиться с пряжкой.

– Ты – единственный, кому я верил в этом мире.

Гарри промолчал – да и что он мог сказать? Драко отпустил его руку и поднял взгляд – чуть-чуть усталый; впрочем, возможно, так казалось из-за тонких морщинок под глазами.

– Готово.

– Значит, снова друзья?

– Нет, – Драко шагнул назад, подхватил с кровати свой меч и закрепил его на талии; Гарри видел, как его пальцы чуть дрожат. – Много будешь знать… Давай, собирайся.

Драко вышел – топот затих в прихожей, Гарри на мгновение замер, прислушиваюсь к тусклому рёву в ушах – будто где-то далеко бурлило море.

Любовь – это вера…

И он потянулся за своим мечом.

* * *

Он шёл за ней по коридору – она слышала звук его шагов, но так и не обернулась, пока не добралась до лестницы. Он стоял прямо за спиной, чуть улыбаясь и выжидающе глядя на неё; в красном свете люстры кровь на рубашке казалась неестественно реальной, словно свежие брызги красного вина.

– Не тронь её, – заявила Джинни напрямик.

– Кого? – чуть опустил ресницы Том.

– Сам знаешь, – утомлённо огрызнулась Джинни. – Ты уже убил Пенси – чего уж больше?

Его глаза блеснули.

– Ну, я не заявлял бы так категорично – я знаю заклинания, способные возвращать мёртвых… Так можно пытать – снова, снова… без всякой возможности ускользнуть…

Джинни содрогнулась, но тут же взяла себя в руки.

– Я про Блез. Хочу, чтобы ты её отпустил.

– Не знал, что ты настолько дорожишь ей.

– Она отнюдь не дорога мне, – невольно подстраиваясь под ритм его речи, возразила Джинни. – Однако вину из-за ещё одной смерти, что ты принесёшь на мой порог, я не вынесу.

– Ты делаешь из мухи слона, – пожал плечами Том.

– Просто тебе неведомо, что такое вина. И неудивительно. Это тоже своего рода пытка.

Синие глаза чуть прищурились, став по-кошачьи настороженными.

– Надеюсь, ты не думаешь всерьёз, будто я пощажу её. Я ведь и тебя не склонен щадить.

Джинни поколебалась. Том стоял перед ней – и в воцарившейся тишине она мучительно прислушивалась к негромкому позвякиванию люстры, к тиканью часов где-то внизу, видела меланхоличное круженье пыли в рассеянном свете факела. В глазах Тома плеснуло злобное веселье. Конечно. Никогда. Он слишком долго ждал. Слишком нетерпеливо.

…Мне не нужно, чтобы ты щадил меня, – подумала она, поднимая голову. Руки сами собой нашли застёжку – спустя мгновение расстёгнутая куртка упала на пол. Том следил за ней, прищуриваясь всё больше и больше. Её пальцы нашарили пуговицы на блузки и расстегнули их одну за одной. Мокрая ткань второй кожей льнула к телу – Джинни с трудом стянула блузку и тряхнула волосами. Те щекотно рассыпались по плечам.

На лице Тома не дрогнул ни один мускул, лишь пальцы сжались в кулаки.

– Вирджиния, что ты делаешь?

Она дрожащими руками нащупала ремень, расстегнула и медленно потянула из джинсов.

– Торгуюсь с тобой. Ведь ты захотел её только потому, что она похожа на меня, верно? Что ж – вот она, я. И я сделаю всё, что ты хочешь. Только отпусти её.

* * *

Они поднялись на крышу дома Виктора. На востоке солнце кровавым ножом рассвета рассекло облака. Тусклые звёзды ещё блестели на небе то там, то сям – в их свете Гарри видел, как Драко дошёл до края крыши и осмотрелся, будто прикидывая расстояние до соседнего дома.

Привалившись к кирпичной трубе, Гарри смотрел, как слизеринец вспрыгнул на низкий бордюр – чёрная одежда терялась на фоне неба, зато виднелись светлые волосы и лицо: зрелище, прямо скажем, куда приятнее, недели растянувшийся посреди балкона труп, взирающий в небеса пустыми глазами.

Засунув руки в карманы, Драко стоял на краю, запрокинув голову, – хотелось даже крикнуть, чтобы он не вёл себя так беспечно, Гарри это здорово действовало на нервы. Вот Драко резко развернулся, заставив его вновь содрогнуться, пробежал вдоль стены, спрыгнул на крышу и направился к покойнику. Откинув в сторону плащ, засунул руку за пояс и замер, не сводя внимательного взгляда. Гарри не выдержал:

– Поразительно. И после всего этого он по-прежнему мёртв.

– Брось-ка в меня один из своих ножей, – мельком взглянув на него, попросил Драко.

Вытащив нож из ножен-наручников, Гарри выполнил просьбу; Драко поймал клинок прямо в воздухе, присел над телом и разрезал мантию у горла. Под ней оказалась чёрная рубашка, прикрывающая, как показал следующий взмах ножа, неприятно бледную рябую кожу, покрытую коркой засохшей крови.

– Чем это ты занимаешься? – приподнял бровь Гарри.

Драко не ответил. Он осторожно занёс нож, приложил его к горлу покойника и, мгновение поколебавшись, полоснул.

У Гарри перехватило дыхание. Из пореза выступила тёмная кровь. Драко откинулся на пятки и чертыхнулся.

– Мы слишком долго ждали.

– Чего мы ждали?

– Кровь. У него сердце уже остановилось – а после остановки сердца кровь из трупа добыть нельзя.

Гарри опять поднял бровь.

– Детективные романы, – в качестве объяснения добавил Драко.

– Да я не об этом, – возразил Гарри, – а о том, что существует масса заклинаний из колдомедицины, при помощи которых можно восстановить сердечную деятельность.

– Разве что у живых людей.

Гарри пожал плечами:

– Нигде не сказано, что это не сработает, – он поднял руку, указав на труп. – Cardiatus.

Тело задёргалось, будто на электрическом стуле, выгнулось дугой – теперь оно соприкасалось с землёй только затылком и пятками; мёртвые пальцы судорожно заскоблили крышу, а из разреза на горле волнами, толчками полилась чёрная кровь. В груди покойника родился высокий, булькающий крик – будто из горшка выкипала вода.

Драко шарахнулся в сторону, не желая замарать ботинки; судя по виду, ему должно было вот-вот стать дурно, даже губы побелели.

– Finite incantatum, – торопливо произнёс он.

Тело затихло, чуть порозовевшая было кожа снова приобрела зеленовато-восковой оттенок. Драко покосился на Гарри.

…Прости, – торопливо подумал гриффиндорец, – такого я не ожидал.

Драко пожал плечами:

…Сработало – и ладно, – он нахмурился. – И – кыш из моей головы.

…Прости, – повторил Гарри.

Небо просветлело, и стали видны болезненно-яркие пятна на щеках Драко, сердито поджатые губы. Вспомнив руку, утешительно похлопывавшую его по спине на кухне, Гарри подумал, каким, однако, непростым человеком тот являлся.

– Слушай, ты как? У тебя такой вид… – его перебил рассёкший ночную тишину пронзительный крик. Драко вскинул голову, Гарри последовал его примеру: рассветная медь подсветила тяжёлое небо, по которому, приближаясь, неслась крылатая тень – вот она пересекла тускнеющую луну, вот начала снижаться, вот опустилась на крышу…

– Фестралы, – с удовлетворённой улыбкой сообщил Драко.

* * *

В золотую жаровню на когтистых лапах, стоящую у кровати Рона, кто-то положил благовония, и всю спальню заполнил пахучий чёрный дым. Рон занялся устранением неполадок, тогда как Гермиона, хмурясь, изучала апартаменты.

– Смотрю, они тебя тут шикарно устроили.

– Угу, – поддакнул Рон. От жары он взмок насквозь – и рубашка, и бархатный колет. – Ты бы присела и отдохнула.

– Не беспокойся, всё в порядке, – соврала девушка. Сейчас она стала ещё бледнее, а губы казались пурпурно-синими; несмотря на тепло в комнате, она дрожала под плащом. – А доставивший меня сюда человек?..

Не глядя в её сторону, Рон поворошил в жаровне угли.

– Габриэл. Вампир.

– Я знаю, Рон, – с ноткой неизменного ядовитого превосходства в голосе откликнулась Гермиона. – Он твой приятель?

Рон резко развернулся, взмахнул золотой кочергой:

– Я понимаю, на что ты намекаешь… Какого чёрта?! Ну же, скажи, скажи это!

Гермиона вскинула подбородок.

– Ну что ж – ты сотрудничаешь с Тёмным Лордом? Ты на него работаешь?

Брошенная кочерга лязгнула об пол. Рон зашипел сквозь зубы:

– Нет. И мне кажется, сообщать тебе, что я никогда бы так не поступил, – совершенно лишнее: ты всё равно мне не поверишь. Вот что я тебе скажу: он никогда и не просил меня о сотрудничестве – и это чистая правда. Он меня жучил, заставлял часами играть в шахматы, принуждал смотреть какие-то видения – такие ужасные… мне казалось, моя голова непременно взорвётся…

– Видения?.. Ах… шахматы… – эхом откликнулась Гермиона таким тоном, будто это всё объяснило. Сосульки в волосах начали таять, и капли воды слезами замерли на щеках.

– «Ах… шахматы» – это ты о чём?

– Видишь ли, существует теория, согласно которой люди, обладающие талантом в области шахмат, так же имеют и преконгнитивные способности, – взглянув на недоумённое выражение Рона, гриффиндорка нетерпеливо фыркнула. – Словом, могут предсказывать будущее. Как правило, всего на несколько шагов вперёд. Лично я подозреваю, Тёмный Лорд вынуждает тебя использовать прорицательские способности – многократно, до тех пор, пока ты настолькое утомишься, что будешь не в состоянии их удержать. Так что же ты видел? – добавила Гермиона, распахнув глаза.

– Знак Мрака. Трупы. Знак Мрака над школой. Министерство в огне…

– Ах, Драко… Он поджёг отцовский кабинет…

– Гарри нас оставит… Рунический браслет разобьётся. Симус… в зелёных лучах…

Гермиона прикрыла глаза:

– Том…

– А ещё… Джинни… – голос Рона стал хриплым. – Задушенную.

Гермиона медленно покачала головой.

– Рон, какой же это для тебя ужас…

Дата добавления: 2015-07-13