Часть первая 22 страница

Боцман, выскочив опять на палубу, пробежал на поднимающуюся корму и сжатыми в бессильной злобе кулаками потрясал в воздухе. Так он и остался стоять на корме с грозно поднятыми кулаками, пока «Страшный» не погрузился в море…

…Попав в холодную воду, Акинфиев пришел в себя. Его потянуло вниз, но пробковый пояс выбросил его обратно на поверхность. Он видел, как корма миноносца погрузилась в воду.

«Конец! Конец!»— билась в мозгу у него последняя мысль. — Соленая вода сильно разъедала рану, и Андрюше казалось, что его бок жгут огнем. Налетевший вал захлестнул его. Силы падали. От холода ноги сводило судорогой. Вдруг совсем близко взметнулся кверху водяной столб. «Стреляют! — отметил угасающий мозг Акинфиева, и тут он увидел, что к месту гибели» Страшного» приближается какой‑то корабль. «Свои или японцы? — мелькнула последняя мысль, и сознание оборвалось…

Вернувшись с берега на» Петропавловск «, Дукельский сел за расшифровку полученных за день секретных телеграмм. Их было много, шифр был местами искажен. Это раздражало лейтенанта, и он облегченно вздохнул, закончив наконец свою скучную работу, наполовину разделся, как всегда делал в последнее время, и лег в постель. Дождь монотонно стучал над головой, изредка слышались чьи‑то шаги на палубе, да временами доносился бой склянок.

Мысли Дукельского были заняты Ривой. Последнее время он все чаще думал о своих отношениях к ней.

» Крестить ее и жениться «, — не раз думал он. Прошлое Ривы мало смущало его. Мало ли было даже адмиральш из кафешантанных певиц. Конечно, пришлось бы на некоторое время перевестись куда‑нибудь в другие веста, вроде Каспийской флотилии, служившей местом ссылки для проштрафившихся моряков, но потом все скоро позабылось бы и пошло обычным путем,

Около трех часов ночи его разбудили.

— Их императорское высочество требует вас к себе, ваше благородие! — доложил вестовой.

Быстро одевшись, Дукельский направился к князю. Кирилл Владимирович только что вернулся с берега. Он был уже сильно пьян и смутно понимал, зачем ему, собственно, понадобился Дукельский.

— Доложите обстановку на море, — проговорил князь, чтобы было о чем говорить.

— Два отряда миноносцев ушли на поиск к островам Саншантоу. Эскадра на рассвете выходит в море. Пока все спокойно!

— Где; Макаров?

— Командующий ночует на» Аскольде «!

— Вот уж цыганская натура! Что ни ночь, то на другом корабле ночует! Макаров, часом, не фараонова ли племени?

— Насколько мае известно, чисто русский человек.

Князь помолчал, стараясь придумать, что же ему еще сказать.

— Провернули мы эти дни а Артуре! Будет что вспомнить! — И князь начал было рассказывать о своих похождениях на берегу, но лейтенант его перебил вопросом;

— Что; еще угодно вашему высочеству?

— Прежде всего угодно, чтобы вы меня не перебивали, когда я говорю! Это неприлично! А затем, затем я еще хотел сделать… Да! Мне срочно нужен Макаров. Немедленно вызовите его ко мне.

— Но, ваше высочество, адмирал сейчас спит!

— Зато я не сплю, — с пьяным упрямством ответил Кирилл.

— Может быть, адмирал Молас заменит командующего? — спросил Дукельский, все еще надеявшийся оберечь сон Макарова.

— Нет! Мне нужен только Макаров, черт бы его совсем побрал!

— Но, ваше высочество, все эти ночи адмирал проводил в сторожевом охранении в море, ожидая японского нападения. Он сильно переутомлен, и без особо важной причины его беспокоить не следует.

— А как, по‑вашему, лейтенант, особо ли важная причина‑желание члена императорской фамилии переговорить с адмиралом из боцманских сынков?

— Думаю, что разговор можно с успехом перенести на утро.

— Вы думаете! Да плевать мне на то, что вы думаете, и вообще на всех в Артуре! Получу крест, и уеду в Питер, а вы тут живите как хотите! Вызвать ко мне адмирала!

— Разрешите узнать, как доложить командующему о причине вызова?

— Причина одна — желаю сейчас же видеть адмирала, и баста.

— Во избежание недоразумений, быть может, ваше высочество напишет командующему записку? — Чернильная вы душа, Дукельский! Вам бы писарем быть, а не моряком! — бросил князь, садясь к письменному столу.

Перо плохо слушалось пьяной руки князя. Он несколько раз начинал писать, а затем рвал написанное. Дукельский презрительно разглядывал сильно потасканное, желто‑зеленое лицо князя, покрытое мелкой сетью преждевременных морщин, его рано начавшую лысеть голову и криво торчащие усы, похожие на приклеенную мочалку.

— Что вы на меня уставились, лейтенант? Что я вам, девчонка, чтобы так в упор меня разглядывать? — проговорил князь, справившись наконец с письмом и поймав на себе взгляд Дукельского.

— Я жду письма, ваше высочество, — сухо ответил Дукельский.

— Отправьте это письмо немедленно! Отвезите его лично! Я нижним чинам не доверяю! Тут хороший нагоняй Макарову за его зазнайство!

Выйдя от князя, лейтенант попытался все же через Моласа воздействовать на заупрямившегося самодура. Когда они оба опять вошли в каюту, князь сидел за столом, положив голову на скрещенные руки.

— Спит, — прошептал Молас.

— Нет, не сплю, а жду Макарова! — неожиданно ответил князь.

— Может быть, ваше высочество, отложите разговор с командующим до утра? — пролепетал боязливо Молас.

— Хотя вы, адмирал, и немецкий колбасник, но все же русский язык понимать должны: я жду Макарова! Поняли? Сейчас же вызвать его ко мне, хотя бы он с бабой спал!

Дукельский не стал слушать дальнейший разговор и направился наверх, чтобы распорядиться о шлюпке. Через четверть часа он уже был на» Аскольде «. Макаров спал, и, надеясь, что пьяный князь на» Петропавловске» тоже наконец заснет и оставит адмирала в покое, Дукельский прошел в кают‑компанию и прилег там на диване. Но не прошло и полчаса, как вахтенный офицер сообщил, что на «Петропавловске» ожидают адмирала.

Пришлось разбудить Макарова.

— С миноносцами несчастье? — был его первый вопрос к Дукельскому. — Японцы пустили брандеры?

Лейтенант протянул ему записку великого князя.

Прочитав, Макаров, гневно скомкав записку, сунул ее в карман.

— Передайте великому князю, что для меня он прежде всего начальник одного из отделов моего штаба и подчинен мне, а не я ему! Если у него есть срочное дело, пусть немедленно явится ко мне с докладом!

— Есть! — вытянулся Дукельский и поспешил обратно на «Петропавловск». Там он застал великого князя уже мирно спавшим в постели.

После ухода Дукельского Макаров вернулся в свою каюту и прилег. Наглая выходка великого князя разволновала адмирала. Со времени своего появления в Артуре князь систематически подрывал его авторитет, вмешивался в его распоряжения. Макаров возмущался, высказывал свое недовольство князю, жаловался на него Алексееву, но все это не приводило ни к чему. Сухопутное начальство Порт‑Артура, особенно в лице генерала Стесселя, не скрывало своей вражды к флоту и открыто препятствовало всем мероприятиям по улучшению совместного действия флота и береговых батарей. Все это нервировало, раздражало и до крайности утомляло Макарова.

«Бросить все и уйти в отставку», — мелькала иногда мысль в голове адмирала.

Но он знал, что за десятками дураков и негодяев из великих и малых князей, генералов и адмиралов стоит многомиллионный русский народ, из которого вышел он сам и кровную связь с которым никогда не терял. Он знал, как непопулярна нынешняя война среди населения, и понимал, что одно это обстоятельство должно повести к поражению, при котором напрасно погибнут десятки и сотни тысяч русского народа. Войну надо было кончать возможно скорее, для чего необходимо было достигнуть если не господства на море, то хотя бы равенства морских сил. Этого было бы достаточно, чтобы заставить Японию прекратить войну. Достичь же этого можно было лишь путем уничтожения японской эскадры по частям. Нужно было переходить к активным действиям, беспрестанно беспокоя японцев.

Мало‑помалу адмирал успокоился, стал опять дремать. Но его снова разбудили. Прибыли для доклада командиры минных отрядов, отправленных в море.

— Все вернулись благополучно? — спросил Макаров.

— В темноте была потеряна связь со «Страшным», — доложил Бубнов.

— И вы сочли возможным вернуться в Артур, бросив один из миноносцев в море? — сурово спросил адмирал.

— Мы долго разыскивали его, но не нашли…

— Почему вы не остались на подступах к Артуру подождать «Страшного»? Бросили в море один из самых слабых миноносцев, который легко может стать добычей японцев. Таких командиров мне не надо. Я отрешаю вас от командования, — резко проговорил Макаров.

Бубнов, прежде служивший в гвардейском экипаже и теперь бывавший в компании великого князя, с нескрываемым презрением смотрел на адмирала, хотя и стоял перед ним навытяжку, и думал про себя:

«Этот хам и впрямь воображает себя всемогущим богом в Артуре! Посмотрим, что ты, дружок, запоешь после хорошего» фитиля» из Петербурга!«

— Я вас больше не задерживаю, — отпустил Макаров обоих капитанов.

В это время доложили с сигнальной станции на Золотой горы, что в море, к юго‑востоку от Ляотешаня, идет бой между неизвестными кораблями.

Сразу поняв, что речь идет о» Страшном «, Макаров быстро поднялся на палубу.

Светало. Сквозь предрассветный сумрак темнели силуэты Золотой горы и Тигровки. С моря глухо доносились раскаты далекой артиллерийской стрельбы. Матросы под наблюдением боцмана усиленно надраивали палубу.

—» Баяну» немедленно выйти в море! — приказал Макаров.

Едва на крейсере, стоявшем в сторожевом охранении, успели принять сигналы, как он уже двинулся вперед, быстро набирая ход. Из его труб повалил густой дым, длинным шлейфом потянувшийся за кораблем. Как ни недолюбливал Макаров Вирена, он не мог не отметить быстроту и четкость выполнения его распоряжения.

— Поднять сигнал; «Адмирал благодарит» Баян» за быстрый выход! — распорядился Макаров.

Между тем «Баян» уже открыл с предельной дистанции огонь по японцам, которые поспешили отойти. «Страшный» уже погрузился в воду, когда крейсер подошел к месту боя; спущенные шлюпки подобрали в воде четырех матросов и Акинфиева.

Вскоре Макаров приказал также выйти в море «Диане», «Палладе»и «Новику».

Спустившись вниз в каюту, адмирал вспомнил о записке великого князя. Он раздраженно фыркнул носом, дернул, по своему обыкновению» как всегда в волнении, правым плечом и задумался.

Он избегал выходить в море на броненосцах, но сегодня на «Петропавловске» находился великий князь, вызывавший его к себе. Макаров не мог совсем игнорировать это обстоятельство и, не желая обострять отношений с князем, решил перейти на «Петропавловск». По прибытии туда он немедленно отдал приказ о выходе всей эскадры в море. У подошедшего к нему Дукельского адмирал справился о великом князе.

— Спит после вчерашнего кутежа. Прикажете разбудить и доложить о вашем прибытии?

— Не тревожьте! Когда проснется, тогда сообщите, что я на броненосце!

Макаров направился к мостику. По дороге его встретил Верещагин. В руках он держал большой альбом, а из кармана пальто торчало несколько карандашей.

— Здравствуйте, Степан Осипович, — тепло приветствовал он адмирала, — надолго намечается сегодня выход в море?

— Здравствуйте, Василий Васильевич! Если японцы не примут боя, то к полудню будем в Артуре.

— Я хочу воспользоваться выходом эскадры, чтобы сделать несколько набросков Артура со стороны моря.

— Больно тут все серо и однотонно, нет никаких красок, даже море — и то какое‑то серое и однообразное.

— Да, это не Черное море! Помните, когда вы на «Весте» пришли в Бургас весной семьдесят восьмого года? Какое там богатство тонов, разнообразие оттенков, не то, что здесь. Не хотите ли взглянуть на мой, альбом? — И Верещагин протянул Макарову свои рисунки.

Здесь было много набросков: китаец‑рикша, кумирня, старинные городские ворота, зарисовки артурской гавани, отдельных кораблей, карандашные портреты офицеров и матросов. Адмирал внимательно разглядывал альбом, выслушивая пояснения и замечания художника.

— Вы, Василий Васильевич, умеете передавать с изумительной живостью движение и мимику людей. Особенно хороши эти групповые зарисовки, — показал Макаров на набросок матросов, работающих на палубе.

— Что‑то вы, Степан Осипович, сегодня неважно выглядите, — заметил Верещагин, вглядываясь в усталое лицо адмирала.

— Плохо спал ночью, да, и понервничал сегодня с утра. Надеюсь завтра отдохнуть как следует.

— Вряд ли вам это удастся до отъезда великого князя. Пока он здесь, вам не будет покоя — ни нравственного, ни физического. Собираюсь послезавтра двинуться в Питер с вашим поручением, — вполголоса проговорил художник. — Разрешите мне с вами подняться на мостик, оттуда мне будет виднее, чем с палубы.

— Пожалуйста, дорогой Василий Васильевич, вы нам не помешаете. — И Макаров, взяв художника под руку, направился к трапу.

«Петропавловск» на буксире двух портовых пароходов, медленно разворачиваясь, направился в проход на внешний рейд. На палубе суетились закончившие приборку матросы.

— Нельзя ли поторопить буксиры? — обратился адмирал к командиру броненосца капитану первого ранга Яковлеву.

— Есть поторопить буксиры! — ответил капитан.

Макаров нетерпеливо прохаживался по мостику, наблюдая за выходом крейсеров на внешний рейд. «Новик», как всегда, с места двинулся полным ходом, быстро проскочил через проход и, развив предельную скорость, понесся к «Баяну», зато «Паллада»и «Диана» замешкались и задержали «Петропавловск».

— Поднять сигнал: «Крейсерам ускорить выход в море!»— приказал Макаров Дукельскому.

Не успели принять на крейсерах этот сигнал, как Макаров, потерявший терпение, распорядился объявить выговор командирам «Паллады»и «Дианы».

«Не выспался и теперь фитилит направо и налево! — подумал лейтенант, отдавая приказания сигнальщикам.

— На» Аскольде»я давно бы уже подошел к «Баяну», — раздраженно бросил Макаров подошедшему Мола су.

— Я думал, чтобы останетесь на крейсере, — ответил флаг‑капитан.

— Остался бы на «Аскольде» или перешел бы на «Новик», если бы не записка великого князя.

— Вы, Степан Осипович, видели великого князя?

— Не видел и не имею особого желания его видеть! — буркнул Макаров. — Нарочно приказал не будить. Пусть проспится как следует!

Наконец «Петропавловск» прошел пролив и стал набирать ход. Макаров взглянул на часы. Было семь с четвертью утра.

— Мы сегодня больше часа потратили на выход в море. Надо будет специально заняться тренировкой эскадры по выходу в море, — продолжал ворчать Макаров.

«Баян» энергично отстреливался от едва видных с «Петропавловска» японских кораблей. Ближе был виден «Новик», который стремительно летел вперед, неся огромный белый бурун на носу.

На «Петропавловске» пробили боевую тревогу. Матросы бросились занимать места по боевому расписанию. Заворочались орудийные башни, загремели подъемники, дула орудий поползли вверх. Поймав цель, носовая башня дала залп. Броненосец вздрогнул от выстрела. Макаров взял бинокль у Дукельского и стал разглядывать маячившую вдали японскую эскадру.

— Легкие крейсера типа «Иошина», — сказал он. — А за ними, похоже, «Чин‑Иен»и «Мацушима». Кажется, сегодня нам случай благоприятствует. Попробуем атаковать японцев. Крейсера, конечно, улепетнут, но «ЧинИен»и «Мацушима» от нас не уйдут.

Около адмирала собралась большая группа, почти весь его штаб. Все усиленно разглядывали японцев в бинокли.

— Недолет! — громко доложил сигнальщик результаты первого залпа. Вслед за этим «Петропавловск» снова дал — залп левым бортом. Макаров поморщился: струя воздуха от выстрела неприятно резанула лицо.

— Как медленно выходит эскадра! — заметил раздраженно Макаров и обернулся к Артуру, откуда успели выйти в море только броненосцы «Победа»и «Пересвет», а «Севастополь»и «Полтава» все еще стояли на внутреннем рейде.

— «Баяну»с крейсерами присоединиться к эскадре! — приказал Макаров.

Отстреливаясь кормой, «Баян» двинулся навстречу эскадре, на ходу сообщая сигналами о гибели «Страшного».

— Спасено четыре матроса и один офицер, — доложил сигнальщик.

Макаров, сняв фуражку, набожно перекрестился. Его примеру последовали все окружающие.

— Капитана второго ранга Бубнова за оставление в море «Страшного» отдать под суд! — приказал Макаров Дукельскому.

Между тем японцы опять стали сближаться с русской эскадрой. Невдалеке от «Петропавловска» вскинулось несколько водяных столбов.

— Первый японский привет сегодня! — проговорил Молас. — Надо перебраться в боевую рубку, ваше превосходительство.

— Не хочу. Тесно и хуже видно, — заупрямился Макаров. — Прикажите усилить артиллерийский огонь!

Как только подошли остальные броненосцы, вся эскадра двинулась на сближение с японцами, которые поспешили отойти. Прошло около часу. Русская эскадра постепенно стала нагонять старые японские броненосцы «Чин‑Иен»и «Мацушиму». Вся эскадра сосредоточила на них огонь. Было видно, как на одном из них вспыхнул пожар. В это время на горизонте из тумана стали появляться один за другим многочисленные японские корабли. Макаров понял, что перед ним весь японский флот, и разгадал ловушку, в которую его хотел заманить адмирал Того, выдвинув в качестве приманки свои старые броненосцы. Пользуясь превосходством хода, японцы хотели отрезать русскую эскадру от Артура и, окружив ее, принудить к бою в невыгодных условиях.

Адмирал приказал немедленно лень на обратный курс. Эскадра, отстреливаясь от японцев, двинулась к Артуру. «Петропавловск» теперь шел в голове кильватерной колонны броненосцев.

— Передайте на Золотую гору: «Береговым батареям приготовиться к открытию огня! — приказал Макаров.

Японцы, пользуясь преимуществом хода, пытались, идя параллельным курсом, обогнать русских. Артиллерийский огонь опять усилился. Один из снарядов попал в» Петропавловск «. Осколки зазвенели по броне, кого‑то ранило, на палубе мелькнули белые халаты санитаров; возник было пожар, но тотчас же был потушен. Макаров перешел в боевую рубку. Тут с ним были Молас, Дукельский, флагманские штурман и артиллерист, командир броненосца Яковлев и матрос‑сигнальщик. Затем неожиданно откуда‑то вынырнул великий князь. Он был взволнован и с трудом переводил дух. Один из осколков только что порвал его шинель.

— Счастливо отделался! — громко проговорил он. — На вершок ближе — и я был бы без ноги!

— Вы, ваше высочество, изволили только что проснуться? — спросил Макаров.

— Представьте — ничего не слышал, даже стрельбы!

— Счастливый сон! Зато я сегодня ночью почти не спал!

Князь сделал вид, что не понял намека адмирала.

По мере приближения к Артуру японцы стали отставать, оставаясь вне досягаемости береговых батарей. Стрельба почти прекратилась. Поравнявшись с Тигровой горой, эскадра по приказанию адмирала сбавила ход и пошла вдоль берега.

Был подан сигнал:» Крейсерам и миноносцам идти в гавань!«

Постепенно сбавляя ход,» Петропавловск» медленно двигался в голове эскадры. Напряженность боя прошла, Пробили отбой. Матросы высыпали на палубу, разминаясь и разглядывая еще маячившую на горизонте японскую эскадру.

— Ваше высочество желали видеть меня? — обратился Макаров к великому князю, выходя из боевой рубки.

— Да, мне хотелось срочно переговорить с вами, ваше превосходительство, по некоторым вопросам, но вы не сочли возможным немедленно повидать меня! — ответил князь.

— Чем же я могу быть вам полезен сейчас? — в упор спросил адмирал, останавливаясь на палубе.

Наглый тон великого князя опять задел его, и он, сердито посапывая, пристально смотрел в лицо великому князю.

Заметив раздражение Макарова, Кирилл Владимирович счел за лучшее отложить разговор: он знал резкость Макарова а минуты гнева и побаивался его.

— Поговорим потом, на свободе, когда вернемся в порт, — ответил князь.

— Как будет угодно вашему императорскому высочеству, — сухо ответил Макаров. — Но все же должен заметить, что тревожить командующего флотом в три часа ночи по пустякам, даже вам, не следует!

— Позвольте, адмирал… — начал было князь начальственным тоном, но вдруг раздался страшный грохот, блеснул столб огня, и мгновенно все заволокло дымом. Броненосец подбросило вверх. На палубу обрушилась масса воды. Макаров вскрикнул, как от боли, и закрыл лицо руками.

— Спускать шлюпки! Остановить эскадру! — скомандовал он в следующее мгновение, но его уже никто не слушал. Из всех люков и со всех трапов на палубу хлынули перепуганные люди.

В это время один за другим последовали еще два взрыва под правым бортом. По палубе пронесся крик, и с искаженными от ужаса лицами, ничего более не видя и не соображая, матросы и офицеры кинулись к левому борту.

Макаров понял свое полное бессилие что‑либо сделать в эту минуту и, скинув теплое пальто и калоши, попытался добраться до борта. По дороге он споткнулся об лежащего на палубе с окровавленным лицом Верещагина. Тут же на палубе валялись рассыпанные рисунки из альбома. Адмирал быстро нагнулся, стараясь поднять художника, но тот только глухо простонал:

— Спасайтесь сами, Степан Осипович, а мое дело конченое.

В этот момент Макаров упал от нового взрыва, поднялся, ухватился было за поручни, но тут же потерял точку опоры на стремительно опускавшейся палубе и полетел в воду спиною вниз.

Дукельский взрывом был отброшен далеко в сторону. Упав на палубу, он тотчас вскочил, стараясь разглядеть сквозь густой дым, что творится на корабле. Палуба быстро уходила у него из‑под ног. Он бросился к борту. Перед ним мелькнула фигура падающего с корабля Макарова. Он хотел было подхватить адмирала, но его обдало вырвавшимся из машинного отделения горячим паром. Закричав от нестерпимой боли, он прыгнул вниз и потерял сознание…

Ночь на батарее Электрического Утеса прошла спокойно. Только под утро матрос‑сигнальщик Денисенко разбудил Звонарева, дежурного по батарее, и доложил, что с моря слышна сильная стрельба.

Быстро одевшись, прапорщик вышел наружу. Светало. Откуда‑то из‑за Ляотешаня доносились глухие раскаты стрельбы. Вскоре в том направлении пронесся «Баян», а за ним стала выходить и остальная эскадра. Звонарев вызвал людей к орудиям и послал за Жуковским. Эскадренный бой шел вне досягаемости батареи, и артиллеристы, поеживаясь от утренней прохлады, высыпав на бруствер, с тревогой наблюдали за ним.

Когда эскадра стала возвращаться и на Золотой горе был поднят сигнал: «Береговым батареям быть готовым к открытию огня», — Жуковский приказал зарядить орудия.

— Что за катавасия такая? — подошел к Жуковскому Борейко. — Никак, Того гонится за нашей эскадрой? — проговорил он, глядя в бинокль.

— По‑видимому, так, — ответил капитан. — Надо быть готовыми как следует встретить японцев, если только до них можно будет достать.

Но японцы не рискнули приблизиться к берегу. Между тем эскадра подошла уже к Артуру. «Петропавловск» медленно двигался перед Электрическим Утесом. Из‑за облаков выглянуло яркое солнце, темное море сразу засеребрилось, и на его фоне четко вырисовывался силуэт флагманского корабля. В бинокль можно было даже видеть людей на палубе и мостике.

— Где‑то тут должен быть и Дукельский, — сказал Звонарев Борейко, показывая рукой на «Петропавловск».

— Вероятно, около адмирала, — отвечал поручик, глядя в бинокль.

Вдруг на броненосце высоко в воздух взметнулся столб огня и желтого дыма.

«Должно быть, залп из носовой башни», — подумал Звонарев, но тотчас же увидел еще огонь и огромные клубы густого черного дыма, вырвавшиеся, как ему показалось, из середины корабля.

Дым закрыл весь броненосец, затем хлынул белый пар. Корма броненосца поднялась из воды, обнажив лопасти винтов, и корабль исчез с поверхности моря. Только не успевшее еще разойтись облако пара и дыма указывало место, где минуту назад был «Петропавловск».

— Да что же это такое? — испуганным голосом вскричал Жуковский.

— Ой, батюшки, беда! Несчастье‑то какое! — раздались встревоженные голоса в толпе солдат, стоящих на бруствере. — Да, никак, потонул!

— Первый взвод, за мной! — закричал Борейко и бросился вниз. Солдаты устремились за ним.

Сбежав к морю, Борейко приказал спустить на воду лежащие на берегу рыбачьи лодки. Звонарев хотел было побежать за Борейко, но новый взрыв под броненосцем «Победа» привлек его внимание к эскадре. Еще минуту назад стройная колонна судов теперь была совершенно нарушена. Корабли беспорядочно сгрудились у входа в гавань. Одни двигались вперед, другие поворачивали в сторону, третьи давали задний ход. На одном из судов раздался выстрел, за ним другой, и вдруг загремела вся эскадра. Стреляли прямо в воду, вокруг себя, по невидимому врагу. Всплески воды смерчами вырастали около кораблей. Часть снарядов падала в место гибели «Петропавловска», убивая и калеча барахтавшихся в воде людей.

— Что за стрельба? Ведь это сумасшествие, они друг друга перебьют! — отчаянно кричал Жуковский, как будто на кораблях могли его слышать.

Звонарев кинулся к берегу. За ним побежали оставшиеся на батарее солдаты. Батарея опустела. Жуковский, проследив за японской эскадрой, которая по‑прежнему держалась за пределами досягаемости огня, издали наблюдая за происходящим у Артура, также пошел на берег.

Здесь на берегу столпилась уже вся рота. Ротный фельдшер Мельников тут же развернул свой перевязочный пункт. Шурка Назаренко хлопотала около носилок. От берега торопливо отплывали две большие лодки. Неопытные гребцы с трудом преодолевали береговой накат. На корме одной лодки высилась фигура Борейко, на другой стоял Денисенко.

Звонарев нервно бегал по берегу. То же чувство беспокойства охватило и солдат. Они переговаривались друг с другом, вздыхали, нервно тянули махорку, ругались неизвестно по чьему адресу и с нетерпением вглядывались в удаляющиеся от берега лодки. К месту катастрофы со всех кораблей устремились шлюпки. С берега было видно, как матросы то и дело вытаскивали из воды какие‑то темные предметы: не то людей, не то вещи.

— Что же произошло в конце концов? — обратился Звонарев к подошедшему Жуковскому.

— Ума не приложу! Вероятно, «Петропавловск» налетел на японскую мину, поставленную прошлой ночью.

Солдаты, сгрудившись около офицеров, прислушивались к их разговорам.

— Адмирал Макаров, должно, погиб, — заметил наводчик Кошелев.

— Типун тебе на язык! Может, и выплыл. Видишь, сколько народа барахтается в воде! — оборвал Кошелева взволнованный Лепехин.

— Где уж ему, старику, выплывать в такой передряге! — грустно проговорил Звонарев.

С моря дул резкий, холодный ветер. Озябшие солдаты стали разводить костры из морской водоросли и плавника.

Прошло с полчаса, пока наконец первая лодка подошла к берегу. Сильный прибой мешал ей причалить. Десятка два солдат вошли в воду и вытащили лодку на песок. Все столпились около нее, с боязливым любопытством разглядывая лежащие в ней тела. Первыми сняли три матросских трупа. Солдаты обнажили головы и закрестились.

— Отвоевались, бедняги! — сказал один из солдат.

Трупы отнесли в сторону и уложили на землю. Старший писарь Пахомов стал обыскивать покойников, чтобы установить их фамилий. За трупами осторожно вынесли громко стонавшего молодого чернявого матроса с разорванным животом. На сером заострившемся лице раненого темнели глубоко запавшие, полуоткрытые глаза. Матрос временами громко вскрикивал и опять впадал в забытье. Осмотрев его, фельдшер безнадежно махнул рукой.

Выгрузив раненых, лодка опять ушла в море. Солдаты столпились у берега, дожидаясь подхода второй лодки, которая была так сильно перегружена, что с трудом вытащили на берег.

— Ну и натерпелись же мы! — проговорил Бортейко, соскакивая на берег. — Волна захлестывает, плавает на воде тьма всякой всячины, не разглядишь среди нее людей. Чуть не перевернулись. Дукельского подобрали на обратном пути. Он совсем уже под воду уходил! Плох!

Когда Дукельского вынесли на берег, то в этом обожженном, искалеченном полумертвеце трудно было узнать еще недавно молодого, красивого, полного жизни и веселья лейтенанта. Он был без сознания. Мельников неторопливо, но основательно перевязал все раны, превратив его в живой сверток из марли, ваты и бинтов. За Дукельским вынесли труп незнакомого черноволосого мичмана с раздробленным затылком. По найденной в кармане визитной карточке установили, что это был мичман Бурачок. Затем вынесли еще трех раненых матросов, бывших без сознания. После искусственного дыхания и растираний они пришли в себя и с удивлением рассматривали склонившиеся над ними лица солдат.

— Ожили! — обрадованно загудели солдаты. — Не все, знать, там погибли. Может, еще и адмирала спасут!

Все трое были легко ранены, их перевязали и вслед за Дукельским унесли на батарею. Лодка, на которой был Борейко, опять ушла в море, но уж под командой Родионова.

— Боюсь, не выживет Дукельский! — озабоченно проговорил Звонарев. — Какое несчастье для Ривы! Ведь мы сегодня званы к ней на обед! — вспомнил он вдруг некстати.

— Обедать‑то некому будет! Моряки сообщили нам, что на рассвете японцы потопили «Страшного»и никто с него не спасся! — проговорил Борейко.

— Как! Так это утром вел бой «Страшный»?! — воскликнул пораженный Звонарев.

— Очевидно, он! Беда, Макарова до сих пор найти не могут! — продолжал Борейко. — Пальто его выловили, а самого нет, должно быть, погиб.

Дата добавления: 2015-06-04