Этапы национальной политики исламского правительства

Национальная политика нового иранского руководства, связан­ная с различными приемами реализации выдвинутой имамом Хомейни концепции унитарного теократического государства, прошла несколько этапов. Согласно представлениям этого раз­работчика унитарного государства, жители страны являются еди­ной мусульманской общиной. Он рассчитывал на то, что ислам в форме шиизма станет выполнять консолидационные идеологи­ческие функции в масштабе страны, как это уже имело место в средневековый период.

В Иране, отколовшемся с начала XVI в. от остального, пре­имущественно суннитского мусульманского мира, шиизм был осо­бой формой раннего, религиозного национализма, противопос­тавлявшего себя сопредельным суннитским странам. Консоли-дационное воздействие шиизма на широкие массы облегчалось и особой ролью шиитского духовенства, которое, в отличие от духовенства суннитского, чаще выступало в оппозиции к шахс­кой власти и подчас возглавляло народные движения. Однако религия существенно тормозила формирование национального самосознания отдельных этносов, подменяя его сознанием при­надлежности к этнически неоднородной мусульманской общи­не. Кроме того, приоритет шиизма внес шиито-суннитский рас­кол в некогда единые этносы курдов, белуджей, тюрок, что, по­мимо прочего, и поныне мешает установлению единства этих народностей.

Между тем, за время правления династии Пехлеви (1925-1979) произошли существенные сдвиги в социально-политической структуре периферийных (нешиитских) этносов, в постмонархи­ческий период выдвинувших альтернативную унитарной феде­ративную концепцию формирования нового иранского государ­ства, в котором национальные меньшинства смогли бы осуще­ствлять свое федеративное право на национальную автономию. Наиболее последовательно это право отстаивали иранские кур­ды, располагавшие своими политическими партиями, и рассмат­ривавшие федерализм как путь стабилизации иранского обще­ства.

Некоторые иранские (преимущественно персидские) поли­тические течения считали непродуктивными попытки подавле­ния национализма национальных меньшинств. По их мнению, децентрализация административных структур могла предложить разнообразные формы унификации, поскольку рационально из­бранная политическая теория способна объяснить, почему сис­тема децентрализации более соответствует чаяниям народа в го­сударственном устройстве, содержащем «гетерогенные индиви­дуальные предпочтения». Они полагали, что федерализм спосо­бен стабилизировать такое многонациональное государство, как Иран.

После установления теократической формы правления и про­возглашения Исламской Республики Иран (ИРИ) были сужены возможности развития национальных культур полиэтничного на­селения страны. Национальная история исчислялась лишь с даты принятия ислама. Этот курс жесткой исламизации, направлен­ный на подавление национального волеизъявления национальных меньшинств, безусловно, приводил к конфликтам на многона­циональной периферии, подавляемым властями силой. Эти ме­тоды, как оказалось, были малоэффективными, поскольку в мно­гонациональном и поликонфессиональном Иране они, напро­тив, способствовали подъему массовых автономистских движе­ний национальных меньшинств, рассчитывавших на благопри­ятный исход революции, который разрешит насущные нацио­нальные проблемы в условиях демократической республики. Отсутствие явных признаков сепаратизма этих движений явля­ется косвенным отражением далеко зашедших с начала XX века глубинных процессов общеиранской интеграции.

Однако уже в период ирано-иракской войны фундаментали­сты были вынуждены пойти на компромисс в отношении наци­ональных меньшинств. Иран характеризует сложная языковая кар­тина: 58% населения составляет персоязычное население, 26% — говорят по-тюркси, 9% — по-курдски, по 1% — на белуджском и арабском языках и т.д. Негативная роль лингвистических разли­чий проявилась во время ирано-иракской войны (1980-1989), когда обнаружились сложности в военной подготовке и комму­никации, с одной стороны, а с другой, когда требовалось обуз­дать центробежные тенденции. Действия властей внесли опреде­ленные изменения в культурную жизнь национальных мень­шинств: местные языки стали внедряться в школьное обучение, печать и радиовещание. Иранские власти пошли на расширение радио и телепередач на национальных языках. Стали издаваться периодические и научные издания на местных языках, хотя пер­сидский язык был закреплен в качестве официального языка Исламской республики.

Исламская Республика Иран (ИРИ), таким образом, была вынуждена встать на путь признания национально-культурной автономии, позволяющей национальным меньшинствам (прожи­вающим компактно или дисперстно) организовывать свои об­щинные школы на родном языке, учреждать газеты, другие сред­ства массовой информации.

После смерти имама Хомейни, последовавшей в 1989 г., ис­ламский национализм в Иране стал принимать более либераль­ные формы. Это было вызвано тем, что национальные и лингви­стические особенности населения страны не только осложняли реализацию стратегии национальной безопасности, но и обостря­ли отношения ИРИ с Западом. Начался новый этап националь­ной политики исламского руководства.

Знаками ослабления жесткого курса исламизации иранского общества в идеологии и культуре стали публикации сборника стихов имама Хомейни «Вино любви», возвращение в литератур­ную жизнь страны классической поэмы Фирдоуси «Шахнаме», а также проведение международного конгресса по изучению этой поэмы в 1990 г. Последний был не случаен: в этом эпическом произведении на широком фоне событий и лиц, с привлечением мифологических сюжетов защищается идея веры в силу иранс­кого народа, его государственной независимости. Сказочный иранский богатырь Рустам, как неприступная крепость, стоял на страже родины, объединяя вокруг себя всех богатырей, гото­вых на смерть ради спасения родины. Это демонстрировало не только всему иранскому народу, но и мировой общественнос­ти, что Иран проводит курс на консолидацию иранского обще­ства на основе общности культурного наследия всех националь­ностей страны.

Иранское руководство перенесло акцент общности культур­ного наследия иранского народа в сферу межнациональных отношений. При этом важную функцию должен был выполнять персидский язык как язык общенационального общения.

Очевидно, что такая компромиссная политика способствова­ла снижению социально-политической напряженности в иранс­ком обществе. Она позволила национальным меньшинствам в оп­ределенной степени удовлетворить свои требования на культур­ную автономию. Регулированием отношений центральных влас­тей с племенами занимался Комитет по делам племен, деятель­ность которого сводилась к обеспечению социально-экономичес­кого благоустройства районов их компактного проживания.

Бесконфликтные отношения поддерживались с представите­лями других этноконфессиональных общин (христианской, зо-роастрийской, иудейской). Они функционировали легально и их права гарантировались иранским законодательством, в котором оговаривались условия, что их деятельность не будет противоре­чить внешнеполитической и внутренней концепции исламско-республиканского государства.

Новая тактика была рассчитана также на то, что исламскому руководству удастся примирить носителей секуляристских идей — представителей некоторых национальных меньшинств, а так­же студенчества и интеллигенции — примирить с идеологией мо­дернизированного («демократического») ислама. Это актуализи­ровалось увеличением численности населения в постреволюци­онный период. Демографы и социологи прогнозировали, что молодежь в возрасте 14-19 лет с 3,6 млн. в 1995 г. возрастет до 4,2 млн. к 2000 г., а к 2005 г. будет насчитывать уже 5,1 млн. И эта тенденция в дальнейшем будет усиливаться. При этом отмеча­лась тенденция уравнивания женского и мужского населения в возрасте от 18 до 20 лет (соответственно 3,2 млн. к 3 млн.). В группе студентов в возрасте от 13 до 17 лет это соотношение рассчитывалось как 3,8 млн. студентов и 3,7 млн. студенток. Этим в определенной степени объясняется внимание государства к нуждам групп населения, относящимся к «наиболее радикально­му крылу иранского общества».

Кроме того, иранские руководители ожидали, что этот под­ход изменит представления Запада о том, что Иран является своеобразным котлом для переплавки в «единую мусульманскую на­цию», что он не способен уважать самобытность своего поли­конфессионального населения. Это также являлось намеком на to, что Иран желает смягчения экономических санкций США, несмотря на враждебные в адрес американской администрации высказывания консервативных иранских политических кругов. «Именно с начала 90-х годов,— справедливо замечает В.Б.Кляш-торина,— культурная компонента становится активной частью иранской внешней политики в регионе».

Действительно, президент М.Хатами, как представитель иран­ских реформаторов, заявил о стремлении ИРИ расширить мно­госторонние контакты с различными странами, выдвинув лозунг «диалога культур». Несмотря на незначительное ослабление эко-номических санкций США в отношении Ирана, ИРИ была вне­сена Дж.Бушем-старшим в число стран, входящих в «ось зла», как страна, поддерживающая международный терроризм.

Следует подчеркнуть, что со времени свержения иранской монархии в республиканском Иране обнаруживаются два подхо­да к решению этнокультурных конфликтов. Консерваторы при­держиваются жесткой исламизации межнациональных отноше­ний, а реформаторы склонны к компромиссу во имя реализации идеи общеиранской интеграции в более конструктивной форме. В начале нового века обе эти тенденции сосуществовуют во внут­ренней политике исламского руководства, поскольку направле­ны на достижение общей цели — сохранению унитарного госу­дарства, основанного на принципах шиитского ислама.

Дата добавления: 2015-06-26